73online.ru поговорил с жителем Карсуна. Недавно он выписался из Центральной городской клинической больницы Ульяновска с диагнозом "коронавирусная инфекция", переболев двусторонней пневмонией и получив осложнения. Мужчина рассказал, как работает ковидный госпиталь изнутри.

— Смотрела на телефоне брата Александра жуткое видео, где он с температурой под 40 идет по коридору, ищет помощь, а в отделении никого! Это было 19 апреля, Пасха. Я бы на них в суд подала, будь что-то, кроме косвенных доказательств. Такое отношение к людям — уголовное преступление! После двусторонней пневмонии у них с мамой осложнения — тромбы. Хотя уже лучше дела: Александр консультировался со своим московским врачом, добился других лекарств и дозировки. В ЦГКБ просто игра на выживание, — написала журналисту 73online.ru жительница Карсуна про своих близких — маму и брата, которые лечились в Ульяновске от COVID-19.

Мы подумали, что на этот рассказ могли повлиять эмоции из-за волнения за близких, поэтому, чтобы убедиться, попросили рассказать об условиях госпитализации и лечении в ЦГКБ самого Александра. Видео, о котором упоминала его сестра, он предоставить отказался, пояснив, что оно предназначено для следственных органов.

Мужчину вместе с пожилой матерью госпитализировали в ЦГКБ 17 апреля, до этого почти неделю он проболел дома. После рентгена в Карсуне выяснилось, что у него двусторонняя пневмония, и ему пришлось три недели провести на больничной койке.

— Госпитализация проходила долго. После того, как мы приехали в ЦГКБ на "скорой", к нам вышел доктор, опросил нас, проверил сатурацию (уровень кислорода в крови) и ушёл. На это у него ушло минут семь. Нам сказали, что за нами придут, и мы стали ждать. Ожидание в холодной машине "скорой помощи" при двусторонней пневмонии — далеко не удовольствие. Особенно если учесть, что с момента прибытия до госпитализации прошло полтора часа. Надеюсь, что сейчас госпитализируют быстрее. Лечение достойно отдельного описания. К врачам, в целом, претензий нет. Они действительно самоотверженно трудятся в крайне сложных условиях. Особенно следует выделить отделение реанимации. Но после недели пребывания там меня поразило, что пластырь, которым крепят катетер к руке, крайне низкого качества. Он почти не держит, и катетер вылетает. Если учесть, что вставить его в вену не так просто (однажды это сделали лишь с пятого раза), то на вид небольшая проблема с пластырем превращается для больных в мучение.

Из отделения реанимации на первом этаже на 2-3 день меня перевели в реанимацию на втором. При этом сказали, что санузла на этаже нет.

До и после реанимации я лежал в инфекционном отделении. Однажды, 19 апреля, когда у меня была температура 39,4, в 14.54 на этаже никого из медицинского персонала не было. Ни-ко-го! Обратиться было не к кому. Только вечером ко мне пришел медперсонал. Поставили капельницу. Потом я начал усиленно кашлять. В другой раз часов в 11 приходил дежурный врач на обход, спрашивал, как самочувствие, есть ли жалобы, измерял сатурацию и уходил. Больше мы его в этот день не видели.

После того, как меня перевели из реанимации, у меня начала отниматься правая нога. Сделали УЗИ. Обнаружили тромбоз глубоких вен. 7 лет назад я сталкивался с этой проблемой на левой ноге, поэтому сразу начал консультации с одним из ведущих флебологов России Ольгой Джениной. Она рекомендовала лечебную дозу "Клексана" 0,8 мг два раза в сутки. Молодой хирург, пришедший после УЗИ, сказал, что они такие дозы не назначают из-за риска кровотечения. Апеллирование к мнению специалиста о том, что меньшая доза бессмысленна и может привести к росту тромба, результата не дало, и мне первоначально было назначено 0,4 мг "Клексана" два раза в сутки. За доведение дозы до лечебной пришлось бороться три дня, несмотря на то, что мнение Джениной поддержали сосудистые хирурги из Ульяновской областной больницы и даже сосудистый хирург из ЦГКБ. В один из дней пришлось отказаться от "Клексана" с указанием на недостаточность дозы и перейти на альтернативные таблетки. Впоследствии дозу увеличили до лечебной.

К аппарату ИВЛ меня не подключали, только к кислороду — это разные вещи. Где-то читал, что после ИВЛ к жизни возвращаются только 10-12% людей. Показатели состояния моего здоровья не предполагали 100%-го подключения к ИВЛ. Для кислорода обычные показания — это затрудненное дыхание или низкая сатурация. В среднем мои показатели были выше 90, хотя один из врачей как-то сказала, что уровень кислорода в крови у меня опускался до 86.

Что касается работы ковидного госпиталя, объективно оценить его работу мне сложно. Логистический момент там, по-моему, хромает сильно, особенно приёмка пациентов (нас принимали 1,5 часа), доставка их на КТ. Собирают с отделения 6-7 больных, сажают в УАЗик и везут в другой корпус. По два человека выходят и идут в здание, остальные 4-5 человек ждут в холодной машине. Мы все были в масках, мне ещё какой-то защитный халат надели. Плёнка, насколько помню, внутри "санитарки" была везде.

Одышки у себя вообще не помню. Кашель сильнейший — да. Первые дней 10 я мог только пить — аппетита не было вообще. Потом один реаниматолог сказал, что если не буду питаться, не поправлюсь. Пришлось есть по чуть-чуть, через "не могу". Потом разошёлся! В целом кормят неплохо. Посуда одноразовая, — рассказал 73online.ru Александр.

Из ЦГКБ его отправили домой 6 мая, выдав довольно странный документ: в выписке было указано, что основное заболевание —коронавирусная инфекция, вызванная вирусом COVID-19, однако сам он не идентифицирован. Два теста Александра на COVID-19, действительно, были отрицательными. На этот случай в документе в скобках сделали приписку, что "лабораторные исследования неубедительны и недоступны".

Больничный лист Александр закрыл по COVID-19. Как сказано в медкарте, отправлен домой "по клиническому выздоровлению". Но, поскольку болезнь спровоцировала тромбоз глубоких вен ноги, сейчас мужчина передвигается с трудом. "В принципе, врачей понять можно — в "инфекции" тромбоз не лечат. Другое дело, что если не начать сразу им заниматься, то и от него можно уйти в мир иной", — говорит он.

В апреле отец Александра умер в ЦГКБ от "ковида".

Главный врач ЦГКБ Илья Мидленко, узнав об истории Александра, усомнился в том, что пациент с подозрением на коронавирус мог свободно ходить по коридорам:

- Пациенты с подтвержденным диагнозом или с подозрением на новую коронавирусную инфекцию получают лечение в боксах инфекционного отделения, выход из которых строго запрещен. Каким образом пациенту удалось ходить по коридорам в поисках медперсонала - не совсем понятно. Наша больница является ургентной, что само по себе подразумевает круглосуточные дежурства врачей, среднего и младшего медицинского персонала, отсутствие сотрудников в отделении просто невозможно! Обход пациентов, заполнение необходимой документации, разработка тактики лечения - все это занимает время у врача, соответственно, беседы с пациентами проводятся в специально отведенное время, согласно распорядку. На сегодняшний день введены дополнительные посты, но даже при данных мерах врачи и весь медперсонал работают на износ, поэтому иногда приходится немного подождать. Возможно, в это время врачи и медсестры спасали жизнь другому пациенту. Что касается лечения, то его назначает лечащий врач, согласно стандартам оказания медицинской помощи. При возникновении каких-либо сопутствующих патологий пациенту проводятся консультации профильных специалистов. В данном случае - консультация врача-хирурга, который так же делает назначения в соответствии со стандартами лечения.

Напомним, ранее 73online.ru писал историю заболевшей коронавирусом блогера из Карсуна Татьяны: у девушки было поражено 50% легочной ткани. Не так давно она смогла справиться с болезнью и вернулась домой.

Дарья Косаринова

Фото: Pixabay.com