Виннновская роща – одна из жемчужин Симбирска-Ульяновска. Мне однажды довелось побывать здесь с очень скептически настроенными по отношению к нашему городу людьми – и «А чё ты не повёз нас сюда сразу?», услышал я от скептиков. «Ну, реально, и мы бы тебе нервы не трепали, и у вас есть, на чё посмотреть!».

Историки немного разнятся насчёт того, когда возникла деревня Винновка – в конце ли XVII или начале XVIII столетий. Но место это настолько полюбилось дворянину Исаю Григорьевичу Киндякову, что он готов был отдать если не всё, то многое владевшим здешней местностью казенным крестьянам. А те не уступали, покуда Киндяков не прибег к самому верному на Руси средству – выкатил крестьянам несколько бочонков хлебного вина, по-нашему - водки, и те согласились закрепить сделку. В память о событии деревню прозвали Винновкой.

Будь то сказка, будь то городская легенда, она, несмотря на вымысел, всегда несёт в себе рациональное зерно, хранит память реальных событий. Да, Исаю Киндякову действительно очень глянулось место, и, видимо, он приложил немалые усилия для его приобретения. Но не затем, чтобы угощать тут абы кого хлебным вином, а чтобы завести тут собственное винокурение; отсюда и «есть пошло» название Винновка!

Герб рода Киндяковых

Реликтовый лес был не столько источником любования, сколько источником топлива, дров. Полноводные родники давали воду и возможность обустройства мельниц, а живописные овраги очень подходили для спуска жидких отходов производства и прочих нечистот. Близость Волги, «главной дороги России», и сухопутного Саратовского тракта, важнейшей дороги Симбирского края, делали удобными подвоз сырья и вывоз готовой продукции.

Винный овраг, Мельничный пруд, Сахарный родник – эти названия восходят к рубежу XVIII столетия и сохраняют память о некогда существовавшем здесь винокуренном производстве: именно ржаная мука была в пределах Симбирской губернии главным сырьём для винокуренного производства.

В Винновке было обустроено три пруда, две водяные и одна ветряная мельница – так что уставив левый берег ветряками, мы только вспоминаем бывшее в прошлом. Губернский статистический комитет сетовал в 1868 году: «Мельниц у нас в Симбирской губернии для всего производимого хлеба недостаточно», а в Винновке, как видим, их было целых три, и ещё в XVIII веке!

Графическое изображение усадьбы Киндяковых, сделанное ульяновским художником А. Титовским в 1980-е годы

О масштабах винновского винокуренного предприятия свидетельствует следующий эпизод. Вечером, в один из тихих тёплых летних дней 1947 года, в деревню с лугов гнали сельское стадо – и вдруг на ровном, что называется, месте бык-производитель провалился под землю! В провале люди увидели некую выложенную кирпичом конструкцию. Вмиг разлетелись слухи, что это – барский погреб, в которым сокрыт несметный барский клад! Но клада, увы, не сыскалось, а рукотворное сооружение при тщательном исследовании оказалось не погребом, а вросшим в землю основанием кирпичной дымовой трубы того самого винокуренного завода!

Каменное, то есть кирпичное строение в те давние времена могли позволить себе исключительно немногие, и потому из кирпича чаще прочего строили церкви. А в Винновке помимо фабричной трубы из кирпича был отстроен и барский дом - видимо, самое старое сооружение гражданской архитектуры из кирпича в истории Симбирского края. Известный ульяновский краевед Александр Николаевич Блохинцев (1912 – 1994) уверенно датировал его концом XVII века, основываясь на формах большеразмерного кирпича, использованного при строительстве барского дома - 30x15x7 сантиметров, характерных именно для указанной эпохи. Советская эпоха, увы, разобрала барский дом на кирпичи…

Графическая реконструкция усадьбы Киндяковых

Впрочем, ещё в XVIII веке, ближе к его концу, Винновку постигла первая катастрофа, экологическая, местного масштаба. Закономерным финалом вырубки леса стало обмельчание, а в некоторых случаях исчезновение родников. Слабые потоки еле крутили мельничные колёса, дрова надо было везти издалека и покупать за деньги, всё это в совокупности сделало винновское винокурение нерентабельным. Но нет худа без добра: от дыма и запахов очистился воздух, и к Киндяковым потянулись гости, причём не самые обычные, а загадочные гости…

Так называемая Статуйка, не то шестнадцати-, не то даже восемнадцатиметровая конструкция, украшавшая Винновскую рощу вплоть до 1930-х годов, продолжает оставаться самым необычным и загадочным архитектурным объектом во всей истории Симбирска-Ульяновска.

Интерес к Статуйке прорезался на рубеже XIX – XX столетий – до этого её будто бы не замечали. К этой эпохе сооружение успело изрядно обветшать. На его куполе помещалась деревянная скульптура, сильно пострадавшая от времени и потому не поддававшаяся идентификации – то ли Дева Мария, то ли Ангел с крестом или пророк Иоанн Креститель, атрибутом которого также был крест в руках. А Иоанна Крестителя особым образом почитали масоны, члены тайного и таинственного общества, что играло важную роль в симбирской общественной и экономической жизни XVIII – начала XIX столетий.

В 1784 году в Симбирске была основана масонская ложа «Златой венец». Её Великим мастером стал Иван Петрович Тургенев (1752 – 1807), богатейший симбирский помещик, ректор Московского университета, один из авторитетнейших российских масонов. Его заместителем, управляющим мастером был Симбирский вице-губернатор Александр Федорович Голубцов (1732 – 1796), а среди подмастерьев (в масонстве, кстати, тоже немалая степень посвящения) значился Николай Михайлович Кармазин (1766 – 1826), будущий автор «Истории государства Российского».

Симбирские масоны были ребятами непростыми, мартинистами и розенкрейцерами, то есть, посвящёнными в особо высокие степени тайного знания. Они помимо прочего занимались алхимией, искали способов превращения любых металлов в золото, занимались синтезом эликсира бессмертия и панацеи, лекарства от всех болезней – и в этом стремлении алхимики синтезировали спирт!

Масонам нравились тайные ритуалы: черепа, гробы, мантии, подземелья и склепы. Местом проведения подобных ритуалов вполне могла быть и винновская Статуйка. Изнутри помещение украшали рельефы, символически обозначавшие столь любимую масонами бренность человеческой жизни: разбитый сосуд, сломанный якорь, тонущая ладья, череп и кости.

Среди пола, вымощенного чугунными плитами, помещался склеп, довольно глубокий и поместительный, судя по гулу, который издавали бросаемые в него камни – спускаться в его сырую темень никто не решался. Стены помещения изнутри были искусно обработаны под мрамор, а на стене висел образ Спасителя, перед которым горела неугасимая лампада.

А. Титовский. Масонская часовня в Винновке. Рисунок по фотографии 1868 года

Некоторые исследователи российского масонства прямо называют винновскую «беседку» или «часовню» уникальным, единственным в России настоящим масонским храмом! Эх! Если бы он сохранился... Туристы наверняка бы тянулись сюда, и не зарастал бы «масонский маршрут»!.. Но, и об этом тоже не преминут припомнить краеведы и историки: никто из Киндяковых официально масоном не был!..

Но масоны не очень-то и стремились «наследить», чтобы оставить о себе память потомкам: тайное общество умеет хранить тайны. Тем более, что в России всегда всё держалось и жило неофициальными, семейными, дружескими связями. С симбирскими масонами у Киндяковых такие связи существовали в избытке. Даже если винновские помещики и не были масонами – а чего не порадеть родственникам и приятелям-масонам?

В последние десятилетия XVIII века Винновкой владел Василий Афанасьевич Киндяков, симбирский уездный предводитель дворянства. Он явно симпатизировал масонам, например, сделавшись подписчиком многотомной «Древней российской вивлиофики», собрания старинных сочинений, задуманного знаменитым русским просветителем-масоном Николаем Ивановичем Новиковым с благороднейшей и патриотичнейшей целью: «Полезно знать нравы, обычаи и обряды древних чужеземных народов, но гораздо полезнее иметь сведения о своих прародителях; похвально любить и отдавать справедливость достоинствам иностранным, но стыдно презирать соотечественников, а ещё паче и гнушаться оными».

У Василия Афанасьевича было трое сыновей: Петр, Павел и Лев. Все они были военными, причём Петр сумел дослужиться до генерал-майора и при императоре Павле I командовал Петербургским драгунским полком. Двое старших братьев своими политическими и умственными воззрениями накликали гнев императора Павла I и в 1798 году были навечно сосланы в Сибирь – впрочем, «вечно» закончилось уже в 1801 году, и оправданные братья возвратились домой.

Гнев императора настиг и Льва Киндякова, но по другой причине – он был отчаянным картёжником. Его тоже было приказано отправить в ссылку, но в последний момент друг, служивший в свите Павла I, успел предупредить Льва Васильевича: «Беги, прямо сейчас», и тот рванул в Винновку.

Лев Васильевич Киндяков, известный карточный игрок

В симбирских пределах Лев Васильевич не оставлял увлечения картёжной игрой. Игра на деньги формально преследовалась по закону, а потому крупные выигрыши господина Киндякова обставлялись как продажи какого-нибудь имущества, чаще земельных участков, вот только платили ему за эту землицу несоразмерно дорого. Судя по сделкам, ловкачу удавалось обставить в карты даже Симбирского губернатора князя Долгорукова, кстати, будущего министра юстиции!

В 1849 году престарелый Лев Киндяков приветил в Винновке писателя-симбирянина, классика русской литературы Ивана Александровича Гончарова (1812 – 1891), как раз переживавшего свой первый громкий литературный успех - публикацию романа «Обыкновенная история». Винновка потрясла Гончарова настолько, что у писателя почти мгновенно родился замысел нового романа – правда, вынашивал его писатель два десятка лет: роман «Обрыв» был опубликован в 1869 году и стал последним «великим» романом Гончарова.

Киндяковка, место действия романа «Обрыв» на фотографии начала XX века

Однажды Иван Александрович разоткровенничался перед другим классиком, тёзкой Иваном Сергеевичем Тургеневым (1818 – 1883) – воспел ему винновские красоты, поделился замыслом. Иван Сергеевич внимательно слушал – а в 1859 году разродился романом «Дворянское гнездо»! Гончаров обвинил собрата по перу в плагиате. Тургенев факт плагиата категорически отрицал.

Иллюстрация к роману И. Тургенева «Дворянское гнездо»

Хорошо, что возмущённый Иван Александрович не вызвал Ивана Сергеевича на дуэль – он потребовал собрать экспертную комиссию на предмет поиска плагиата в «Дворянском гнезде», но эксперты плагиата не обнаружили, тем более что собственный роман Гончарова ещё не был опубликован! Иван Александрович смертельно обиделся на Ивана Сергеевича и до конца дней даже не раскланивался с ним. Но если Гончаров был всё-таки прав, то Винновка вдохновила не одного, а сразу двух национальных классиков!

Для «Обрыва» Гончаров переименовал Винновку в Малиновку, и это было актуальным переименованием для середины XIX века. Теперь поместье Киндяковых славилось не вином, а садом и внушительной оранжереей, в которой на протяжении круглого года выращивались экзотические цветы и фрукты.

«Не жизнь, а малина», – говорят в народе. Малина – символ малой родины, земного рая, куда главный герой с говорящей фамилией Райский возвращается из столицы, чтобы вкусить жизни без проблем и хлопот; всё замечательно – вот только рая на земле не получается, в противном случае увесистый роман свёлся бы к одной-единственной страничке…

Существование Винновки до сих пор сопровождается проблемами – но всё преодолимо, учит нас история.

Иван СИВОПЛЯС,

научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»