Известный ульяновский предприниматель, президент городской Федерации бокса, профессор УлГПУ Игорь Колесник, празднующий 12 ноября свое 60-летие, принципиально не дает интервью. Журналистская удача свалилась с неожиданной стороны — на связь вышел Сергей Сергеевич Панчин и пообещал все устроить. «Может, не надо интервью?» — почти взмолился Колесник при встрече. «Сергей Сергеевич сказал, что надо!» «Ну, если дед сказал, то ладно», — смеется Колесник и рассказывает, что с Панчиным познакомился еще в 80-м году, начав заниматься боксом в спортзале УЗТС. Будущий глава города был на предприятии комсоргом и практически взял шефство над молодым пареньком из деревни, даже выбил ему комнату в общежитии на улице Стасова. Тут уж действительно не откажешь.

Панчина и Колесника связывает большая и давняя дружба.

— Итак, где будете праздновать?

— Ресторан какой-то… Супруга занимается организацией, я даже не помню…

— Как зовут супругу? Вы давно вместе? Дети? Внуки?

— Супругу зовут Ирина. Вместе очень давно — просто караул (смеется)! У нас две девчонки. Старшая — Татьяна, младшая — Аня, она родилась в 1993 году. Татьяна работает наемным работником в коммерческой структуре, у нее дочь Даша — наша внучка. Уже во второй класс ходит. Аня, скажем так, пробует свои силы с своем бизнесе. У нее тоже дочь, Маша — наша вторая внучка.

— У вас ведь свой ресторан был, «Колизей». Почему был, а не есть?

— В основном им супруга занималась. В определенный момент, скажем так, наелась этого бизнеса. Хотя я тоже принимал участие — отвечал за этикет. Не давал там никому безобразничать. Там работало мое ЧОП, ребята четкие, надежные. Хорошее место было, много важных событий там проводили. Шаманов часто был, потом и Морозов захаживал — пореже, правда. Кухня была отличная, фирменные блюда были охотничьи — из кабана, лося, зайца. Я же сам охотник, люблю все, что с этим связанно. Но потом экономика поменялась, и в определенный момент он перестал приносить прибыль.

— Чья была идея открыть ресторан?

— Моя. Я тогда молодой был, рвал и метал, в жизни всего хотел. В 90-х у нас же в Ульяновске практически не было такого — только рестораны в «Советской» и в «Венце». Нашлись компаньоны — сейчас уже некоторых даже в живых нет, царствие небесное (оборачивается на висящую слева на стене икону и крестится — так Игорь будет делать на протяжении всего интервью при упоминании ушедших из жизни).

— А сейчас что с тем зданием, в котором был «Колизей»?

— Оно в аренде, но пока не функционирует. Арендаторы вроде собираются что-то открыть. А вообще хотят выкупить его, но мне это не интересно — я так им и сказал.

— А почему? Если вам оно не нужно…

— Ну почему не нужно? Нужно. Просто зачем? Ну вот зачем мне сейчас, допустим, несколько миллионов?

Зачем мне несколько миллионов?

— Такую сумму можно много куда пристроить…

— Я так не думаю.

— Да просто в банк под 20 процентов положить — уже хорошо!

— Не, я с государством в азартные игры не играю… А еще знаю размер своих ботинок. Я, может, сам за барную стойку встану — кто знает?

— Про охоту: внушительная выставка рогов у вас в коридоре (действительно очень внушительная, — прим. авт.) — это все ваши трофеи?

— В основном да, но есть и подаренные. Очень люблю охотиться. У меня дача в Сурском районе, там хорошее охотообщество.

Это с детства у меня — когда учился в шестом классе, мне дедушка мой подарил ружье, 16-го калибра оно было. Сейчас ищу подобное, чтобы купить, но пока не получается.

Так вот, на своей первой охоте с дедовским ружьем я застрелил 16 белок! И еще сосновых шишек набрал в лесу, их тогда можно было сдать за деньги в лесничество. Дедушка добавил, и на эту сумму мы с ним купили мне мотоцикл «Минск». Помню, он стоил 397 рублей. Для пацана это было очень круто

— Где вы тогда жили?

— Это село Неклюдово в Инзенском районе, в семи километрах от Глотовки, знаменитое своим спиртзаводом. Прекратил свое существование в результате горбачевской антиалкогольной кампании. Так жалко, отличное было предприятие, передовое по тем временам, мощное — спиртовое производство располагалось в 12-этажном здании.

Жил там до окончания восьмого класса, фактически меня воспитали дедушка и бабушка по маминой линии. Я даже фамилию деда взял и отчество его, когда первый паспорт получал. Дед, когда я ему сказал, сначала возражать начал. Говорю ему: я так хочу. Он заплакал, тронуло его. Он у меня фронтовик был, с первых дней на войне, Второй Украинский фронт. И ранения были, и награды. Его фамилию и отчество ношу сейчас и горжусь. У меня ведь раньше другая фамилия была. Не хочу ее сейчас даже называть.

— Почему? Что случилось?

— Тяжелая очень история. Не хочу об этом даже говорить. Я одно только скажу: мужики так не поступают, как мой отец. Только дьяволы. И враги.

От автора: не под запись Игорь все же рассказал эту историю. Подтверждаем: мужики так не поступают.

— Братья, сестры?

— Нет никого. Ну двоюродные есть, но мы практически не общаемся.

— Когда перебрались в Ульяновск?

— В 1979 году, поступил в электромеханический техникум, который на Нижней Террасе. Дед хотел, чтобы я был военным. Но я смог его переубедить. С математикой и физикой у меня очень хорошо было в школе, а все, что связанно с электроникой, было очень перспективным. Жил у тетки, на ул. Федерации. Каждое утро на седьмом автобусе ездил через мост за Волгу на учебу. По приезде в Ульяновск жизнь свела с замечательным тренером Борисом Николаевичем Поселкиным — он был тяжелоатлет, ну и меня попытался направить в тяжелую атлетику. Полгода это длилось, я даже в соревнованиях принял участие. Но потом говорю: «Борис Николаевич, ну не мое это, хочу боксом заниматься». Он отпустил. Когда начал заниматься боксом, еще один маршрут добавился — до УЗТС. Я после на Нижней сделал хороший боксерский зал, на стадионе «Волга» — вместе с губернатором Шамановым его открывали (бокс-клуб «Сапсан», — прим. авт.). Владимир Анатольевич очень трепетно к спорту относится, сам является мастером спорта по борьбе и бокс уважает.

Бокс-клуб «Сапсан».

— А почему вас тянуло в бокс?

— Это тоже из детства, из Неклюдово. В сельском клубе были перчатки, ребята помоложе и постарше то и дело устраивали боксерские поединки. Мне это настолько нравилось, что я боксировал со всеми, не только со сверстниками, но и со взрослыми. Это не драчливость была, а спортивный азарт — очень хотелось побеждать!

Боксировал в первом среднем весе, 71 кг — очень веселая категория, улететь можно было только так. В 85-м году стал мастером спорта СССР, выиграл чемпионат страны по линии «Трудовых резервов». Когда мастерский норматив выполнил, то просто от восторга прыгал! Сразу же поехал на чемпионат Союза в Сочи — представляете, какие это впечатления для 20-летнего парня из Неклюдово! Второе место там занял. Активно бился еще 5-6 лет, а потом понял, что в сборной я большего уже не покажу.

— Чего не хватило, чтобы показать более серьезный результат?

— В боксе всегда очень жесткая конкуренция, пробиться было сложно. Взять, например, нашу димитровградскую школу (Школа бокса Олимпийского резерва им. Альфреда Гришина, — прим. авт), какие там имена: Славка Шулепко покойный, царствие ему небесное (крестится) — чемпион СССР, мастер спорта международного класса, Женька Судаков и многие другие. Уровень серьезный, только лучшие пробивались. Плюс внутренние интриги, жесткая борьба за отбор. Как сказал мне однажды мой старший товарищ Александр Иванович Тихонов (прославленный биатлонист, экс-руководитель Союза биатлонистов России, — прим. авт.), ему постоянно хотелось остановиться напротив вип-трибуны и поработать не по мишеням, а по тем, кто там сидел. Кто решал судьбы спортсменов. Вот такие были страсти внутри.

С Александром Тихоновым.

— На ринг по-прежнему выходите?

— Нет, забыл все уже совсем. Но в форме себя стараюсь держать. Во-первых, охота и рыбалка. Нет-нет да и покачаюсь немного, отжимания поделаю, пробегусь. Зимой на снегоходах, это тоже нагрузку серьезную дает. Летом на водных лыжах — тоже люблю.

— После большого спорта пошли в тренеры, верно?

— Да, поработал немного, но быстро понял, что зарплаты тренерской мне не хватает на содержание семьи. Поэтому ушел в бизнес.

— Но бокс вы не просто не оставили, а ушли в методическую работу — верно?

— Это заслуга моего научного руководителя Людмилы Дмитриевны Назаренко, царствие ей небесное, земля ей пухом (крестится). Она меня буквально заставила, посадила перед собой и сказала: «Давай объясняй мне про бокс, как это работает». Потом рассказала, что делать, чтобы диссертацию оформить и защитить.

Людмила Назаренко.

От автора: Игорь Колесник — доктор педагогических наук, защитил две диссертации: в 2006 году – «Инновационная технология развития ведущих двигательных координаций у боксеров 15–17 лет массовых разрядов», в 2011 году – «Структура и содержание системы подготовки боксеров высокой спортивной квалификации 15–17 лет».

— Некоторые темы ваших публикаций: «Развитие морально-волевых качеств как важный компонент спортивной подготовки боксеров», «Личность боксера», «Реализация эстетического потенциала в боксе». Это очень интересно, расскажите подробнее. Эстетика в боксе — о чем речь?

— Эстетика бокса — это, например, поведение боксера вне ринга. Настоящий боксер не будет демонстрировать свое физическое превосходство, в сложных ситуациях он стремится проявлять дипломатию. И даже когда конфликт неизбежен, он действует так, чтобы минимизировать ущерб.

Морально-волевые качества — это огромное желание показать, что ты лучше. Даже если соперник в чем-то сильнее, ты находишь такие возможности, чтобы компенсировать это. Не даешь ему проявлять сильные качества, при этом навязываешь свои. Когда это получается, то это очень красиво. Это эстетика.

Где бокс, там Колесник – в обновленном боксерском зале педуниверситета.

— Говорят, что боксеры столько раз за свою карьеру получают по голове, что просто становятся, как говорится, отбитыми — это так?

— Это болтология. Когда бьются два боксера примерно одного уровня, то они защищаются так, что просто не дают нанести себе значительный ущерб. Боксеров этому учат. Профессиональный бокс — это немного другое. Там на кону большие деньги, там ребята знают, чем и для чего рискуют.

— Кто лучший боксер всех времен и народов?

— Очень сложно ответить. Допустим, Теофило Стивенсон, Мохаммед Али, Тайсон. Много выдающихся спортсменов.

— А из отечественных?

— Не буду говорить, а то ненароком кого-нибудь не назову и обижу.

С Александром Поветкиным.

— Вернемся к тому моменту, когда вы уходите с тренерской работы и начинаете свой бизнес. Как это было?

— Мой друг женился на дочке тогдашнего директора УАЗа Павла Павловича Лежанкина. И мы с другом решили делать сиденья для уазиков. Это было одно направление. Второе — завод приводных и тяговых цепей на территории фабрики имени Володарского.

— Вы чем больше занимались — производством или деловой частью?

— Больше деловой. Создать и приумножить, воплотить идеи...

—Это какой год был?

— Это лихие 90-е.

— Лихо было?

— Да, очень.

— Чего больше было в тех непростых годах — хорошего или плохого?

— Как и в любое другое время — есть и хорошее, есть и плохое. На все воля Божья, я так скажу. Бога гневить не надо, нельзя.

—Бросается в глаза, что вы религиозный человек. Когда пришли к вере? Когда начали серьезно относиться к духовным вопросам?

— Бог всегда меня хранил, много было случаев. Ну, а сам я серьезно верить начал после тех самых 90-х. Один раз в аварию серьезную попал, за рулем заснул, вылетел с трассы, кувыркался. Бог спас. После такого невольно задумаешься.

— У вас есть духовник?

— Нет, но батюшки знакомые есть, много, общаемся. С владыкой Проклом я дружил, по его благословению сделал купель в Сурском, на святых родниках. За спиной тогда, знаю, много шептались, мол, Колесник грехи замаливает (смеется). Но собака лает, а караван идет.

— А что плохого в том, чтобы замаливать грехи? У вас другая мотивация была?

— Совершенно другая. Просто увидел, что люди в этом нуждаются, что паломников много на том месте, а удобств никаких. Захотел помочь, спросил благословения — и сделал. С владыкой хорошие отношения были, он иногда обращался за помощью — когда я мог, никогда не отказывал.

— А вообще в жизни были моменты, когда груз давил и чувствовал, что нужно грехи замолить?

— Нет, никакого груза. Если что, прилетает очень быстро. Мы предполагаем, а Бог располагает. А считать, что каждый, кто что-то делает для церкви, замаливает какие-то грехи — по-моему, несправедливо.

— На ваш прошлый юбилей вы удостоились ордена от Патриарха. За что?

— Ну были какие-то просьбы, я на них, конечно, откликался. Знаете, я не хочу пользоваться терминологией типа «У предельной черты вспоминаем о Боге». Я такой, какой есть. Мне жизнь показала, сколько у меня ангелов-хранителей. Батюшки, с которыми я общаюсь, очень порядочные люди, молодцы!

— У вас много должностей, много направлений деятельности. Чем вы сегодня живете? Чему больше уделяете времени?

— Во-первых, это бизнес. Во-вторых, учебно-тренировочная деятельность.

— Еще и преподаете в педуниверситете?

— Да, но сейчас гораздо меньше. Времени не хватает.

— Говорят, что 90-е возвращаются. Это так?

— Да они и не исчезали никуда. Не так все демонстративно, больше стали дипломатии проявлять. Самое страшное другое — когда тебя близкие предают. Сейчас, в наше время, когда все зависит от финансов, этого особенно много.

— Вас предавали?

— Конечно. Много такого было. Сейчас уже как-то все устаканилось. Уже ясно, кто есть кто. Личный круг сузился. Люди, к сожалению, очень здорово поменялись. Многие считают, что деньги решают все. Я с этим категорически не согласен.

— А что решает?

— Честь, достоинство, мужественность. Мое мнение, никому его не навязываю. Отвечаю только за себя. Предпочитаю белое называть белым, черное — черным.

— За страну переживаете?

— Конечно. За экономику, например. Сильно упустили профтехобразование, производственную сферу. У нас в России всегда так — нам нужно, чтобы немцы до Москвы дошли. И тут мы их разворачиваем и гоним до самого Берлина. Это неправильно. Слава Богу, что у нас еще такой верховный главнокомандующий (оглядывается на портрет Путина, висящий на стене над головой). Слава Богу, мы еще не расчехвостились, не разбрелись по норам, как мыши.

Беседовал Влад Градов