Сегодня, 31 октября исполнилось бы 62 года королю симбирской сцены, актеру Ульяновского драматического театра им. И. А. Гончарова, народному артисту России, лауреату Государственной премии РФ, Почетному гражданину Ульяновской области, педагогу и общественному деятелю Борису Александрову. Уже традиционно в этот день в Ульяновске стартует (в 2011 году уже в статусе Российского) театральный фестиваль его памяти «Александровский сад». Всю фестивальную неделю до 6 ноября включительно участники и гости этого театрального форума памяти, актеры театров Ульяновска, Орска и Ярославля на сценах театров «Enfant Terrible», драматического и кукольного будут вспоминать лучшие (а других у него просто не было) человеческие качества Бориса Владимировича, говорить о нем как о Великом русском актере, талантливом мастере, блестящем педагоге и необычном политике (последние годы Борис Александров был еще и депутатом ЗСО). Вспомнят о том, как при этом он успевал еще и руководить региональным отделением СТД России и созданной им без года 30 лет назад молодежно-театральной студией «ДРАМ». И бесспорно все сказанное о нем будет справедливо. Наш портал решил попытаться показать другого Бориса Владимировича, по большей части не слишком известного...
Его вдова, заведующая труппой симбирской драмы Елена Жежела никогда в жизни не давала интервью. Особенно последние два года после того как он ушел от нас. Год назад наш портал впервые обратился к Елене Васильевне с просьбой рассказать о неизвестном Александрове, каким его знали только родные и, может быть, самые близкие друзья. Она долго собиралась с силами и мыслями и в итоге согласилась на это эксклюзивное интервью только нашему порталу.

- Елена Васильевна, была ли ваша любовь к Борису Владимировичу любовью с первого взгляда. И какие мужские качества вы ценили в нем особенно?

- Любовью с первого взгляда я бы это не назвала. А ценила и ценю до сих пор я в нем ум, силу и невероятное обаяние. К сожалению это очень редкое сочетание трех качеств. Но в Борисе Владимировиче все это органично присутствовало.

- Вы имеете в виду силу духа, воли?

- И это тоже. Но и физически, несмотря на кажущееся внешнее хрупкое телосложение он был очень силен. Даже уже в зрелом возрасте легко выполнял физическое упражнение, которое немногим молодым под силу – крокодила на одной лапе, горизонтальную стойку на одной руке.

- Были ли какие-то особенности в обычном графике Бориса Владимировича 31 октября?

- Да нет, ничего особенного. Борис никогда не делал культа из своего дня рождения. Единственным обязательным условием и железным законом для него в этот день было посещение своих студийцев. Вечером он всегда ходил к своим «ДРАМовцам», даже если официально занятий в студии не было и отмечал с ними свой день рождения. В театре мы широко этот день не отмечали, но свой ближний круг всегда собирался у него в гримерке. И только после этого он шел домой праздновать с семьей.

- Он больше любил дарить или получать подарки?

- Могу сказать одно: к подаркам он очень трепетно относился. Все и всегда хранилось по много лет. Подарки от коллег или от студентов – все они и сегодня хранятся у нас дома. Такую традицию завел Боречка.

- А выбор подарков для других был для него сложным процессом?

- Во всяком случае он любил дарить. Много ходил, искал, тщательно и придирчиво выбирал. Но никогда из гастролей или поездок без подарков не возвращался. Даже если это был скромный сувенир, штучка, безделушка для студийцев или студентов, это всегда было было оригинально, выбрано с любовью, и эта любовь ощущалась в каждом его подарке.

- Он жил спонтанно или по строго распланированному графику?

- Безусловно план на каждый день у него был. Он его составлял и старался ему неуклонно следовать. Обязательным атрибутом Бори был ежедневник. Мы об этом знали и на Новый год клали ему под елку среди прочего именно планинг, как можно более подробный. В нем были расписаны каждая неделя, каждый день, чаще всего по минутам. Он был очень точным и обязательным человеком, очень не любил опаздывать, хотя ради этого приходилось крутиться, вертеться, брать такси.

- Над ролью он работал дома или у него для этого были иные специально отведенные места? И была ли работа над ролью танинством для домочадцев? Или Борис Владимирович включал вас в этот процесс?

- Над ролью он в основном всегда работал только дома. Не просто учил текст, читал много литературы, связанной с этиой ролью. Например, когда начал работать над главной ролью в пьесе Булгакова «Белая гвардия», которую так и не успел сыграть, перечитал много сопутствующей литературы о белогвардейском движении. Он вообще очень много читал – всегда и везде. И у нас дома до сих пор очень большая собранная Борей библиотека. Перед спектаклем он обычно отдыхал. Отдых заключался в том, что он ложился, надевал наушники и слушал музыку. Он не спал, скорее медитировал. Любил разговаривать о роли со мной и с нашей дочерью Машей, когда она уже подросла и начала учиться на актрису. Мы разбирали его персонажа очень подробно и скурпулезно. Часто просил посмотреть репетицию перед премьерой спектакля. Многое записывал на видеокамеру, потом просматривал. С камерой вообще редко расставался, она была частью его работы.

- Он работал легко?

- Легко? Не знаю. Он был всегда очень увлечен тем, что делает. Работа приносила ему удовольствие. В том числе и кропотливый труд, которого подчас стоил результат. Он мучился, когда что-то не получалось. Но эти составляющие его работы и были его жизнью, тем, без чего он не мог существовать. И еще, чем бы он не занимался, это становилось главным в жизни. Впроброс не было ничего и никогда.

- Он ведь очень любил животных?

- Во всяком случае постоянно говорил: взяли животное – надо за него отвечать. Повышенное чувство ответственности за кошку, за собаку было в нем однозначно. Например, его любимица мраморная догиня Веста появилась в доме именно с его легкой руки. Он договорился со своей коллегой по театру Зоей Михайловной Самсоновой, через которую Веста еще щеночком была куплена специально в подарок Маше. Он считал: для того, чтобы ребенок правильно и нормально развивался, он должен за кем-то ухаживать.

- Борис Владимирович успел вкусить радость быть дедом. А каким дедушкой он был?

- Он был дед потрясающего космического масштаба. После рождения первого внука Володи (второго внука, названного в честь него Борисом актер увидеть не успел — Я.Щ.) он стал часто повторять одну фразу: «Володя мне не внук, Володя мне Друг». Как бы поздно Боря не возвращался с работы, первым у порога его встречал именно Володя, бежал к нему, радовался. И Борис, практически не раздеваясь, шел с ним в комнату и первым делом играл с Вовкой, сам становясь при этом ну абсолютным ребенком. У Бориса с Володькой, как мне кажется была какая-то необычная почти астральная связь. До сих пор не проходит ни дня, чтобы Володя не вспомнил бы деда.

- А когда ваша дочь Маша поставила родителей перед фактом, что хочет продолжить дело отца, как Борис Владимирович отнесся к ее решению стать актрисой?

- Переживал. Он, хоть и был бесконечно влюблен в свое дело, никогда не строил иллюзий насчет актерской профессии. И студентам своим всегда честно говорил: «Если можете не работать в театре, то не работайте». Маша прекрасно училась, ей хорошо давались иностранные языки. И мы с Борей думали, что она именно с этим свяжет свою профессию и дальнейшую жизнь. Ее решение стать актрисой стало для нас внезапным и неожиданным.

- Он был «рукастым» мужчиной?

- Он был головастый мужчина. Он мог многое по дому сделать своим руками, но, к сожалению, у него времени на это часто не не было.

- Он мог удивить или был достаточно предсказуем по жизни?

- Его предсказуемость была в его основательности, в его порядочности. Я уже говорила, что несмотря на серьезность, на все свои титулы и регалии, он оставался в душе большим ребенком. Поэтому удивлять он мог и умел. И еще как...

- А раздражительным и сердитым вы его часто видели. Что его могло по-настоящему разозлить?

- Нечасто, но он и раздражался, и сердился. Он на дух не переносил лжи. Она одна его по-настоящему злила. Еще он очень строго относился к себе в профессии и ему очень не нравилось и раздражало чужое легкомысленное отношение к актерскому ремеслу. При этом он часто бывал веселым, улыбался, смеялся. В такое состояние его всегда приводили удачный юмор и хорошая своевременная шутка. Да, чаще его привыкли видеть серьезным. Но эта его серьезность никогда не была мрачностью.

- Без чего он никогда не выходил из дома?

- Без сумки. А в ней обязательно были роли, книги и всегда обязательно конфеты. Последние нужны были, чтобы отметить или поощрить наиболее отличившихся в этот день на занятиях студентов или студийцев. Это ноу-хау Бориса Владимировича он придумал в процессе работы со своими детьми, которых он любил как родных.

- А сам он любил сладкое?

- Сладкоежкой никогда не был. Мог поесть сладкого, но никогда не западал на сладости. А вот мясо очень любил.

- Любил путешествовать? Было ли место на земном шаре, куда он мечтал попасть, но так и не случилось?

- Как человек любопытствующий и интересующийся с годами он открыл в себе тягу к перемене мест. Очень любил ездить, гастролировать. Каждое лето традиционно обязательно отправлялся навестить маму в Бузулук. Очень хотел в последние годы побывать в Иерусалиме.

- Он следил за модными тенденциями и новыми брендами?

- В быту Борис был самым неприхотливым человеком из всех, кого я знаю. Я повторяю: важнее всех вещей для него были книги. Вот их он покупал, покупал и покупал до бесконечности. Не все успевал прочитывать сразу. Это наверное и было его главное хобби в жизни – покупать книги. (улыбается)

- Он был технически продвинут? Быстро ли осваивал сотовый телефон или компьютер?

- Да, очень быстро. Он же закончил школу с серебряной медалью и у него был технически-гуманитарный склад ума. Он обладал разносторонними энциклопедическими знаниями. К нему можно было обратиться с вопросом из любой области знаний. Мы уже говорили о его мастеровитости. Именно его энциклопедические знания помогали ему с легкостью починить розетку, например, если даже до этого, он ни разу ничем подобным не занимался.

- У него было любимое место в Ульяновске?

- Театр. Даже в выходные, если не было репетиций или спектаклей, он должен был прийти в театр и пусть даже три минуты просто побыть в нем.

- В его жизни была и политика и общественные нагрузки, и педагоогическая деятельность, и работа. А он мог от чего-то отказаться. И от чего бы он отказался в первую очередь, если бы пришлось выбирать?

- Он мог бы отказаться от любого из вышепперечисленных дел, если оно стало ему неприятно. Тем, что ему не нравилось, что доставляло ему неудобства он заниматься просто не стал бы.

- Как он все это успевал?

- Для меня самой это до сих пор загадка.. Говорят, что все успевает тот, кто никуда не спешит. Борис все делал очень взвешенно. Может быть, в этом дело.

- Когда с Борисом Владимировичем случилось то, что случилось, было ли что-то, заставившее вас переосмыслить происходящее?

- В его дневниках есть запись:

Как много их, врачующих руками,

Словами, мыслями и просто тишиной.

Я должен рассчитаться и творить с любимыми умами.

Я буду к вам стремиться всей душой.

Это последнее его стихотворение, написанное в московской клинике. Он благодарил людей, чье желание помочь мы действительно испытали в тот момент сполна. Когда губернатор Ульяновской области Сергей Морозов сделал все, чтобы Борис оказался в той самой клинике и у тех самых врачей. Мы даже не знали, как все это делается. Все делалось как бы само собой. Когда его племянник по первой просьбе приехал с Севера на пересадку печени, оставив беременную жену и бросив работу, зная, что потом может на ней не восстановиться, со словами: «Ну надо, так надо, тетя Лена». Когда неожиданно пополнялся в Москве мой счет на сотовом телефоне. Во всем этом ощущались внимание, забота и пламенное страстное желание людей, искренене любящих Боречку и желающих ему добра.

О Борисе Александрове:

Мария Жежела, дочь Бориса Владимировича, актриса Ульяновского драматического театра им. И. А. Гончарова:

- Так получилось, к сожалению, что все самые яркие впечатления о папе у меня заслонились воспоминаниями о его последних днях. Из раннего детства вспоминается, как он провожал меня в школу и по дороге говорил со мной скороговорки. Это было очень душевно и мило. Помню казус, когда отец однажды пришел к нам в школу решить какой-то вопрос с учителями. А со мной в классе училась Света Александрова. И наша классная руководительница приняла его за папу Светы. Иногда он меня наказывал строгим словом, взглядом, жестом. Но в этом было все, что он хотел мне сказать...

Дмитрий Аксенов, художник-сценограф, директор театра-студии «Enfant Terrible», художественный руководитель фестиваля «Александровский сад»:
- Мы с Борисом Владимировичем работали над спектаклем «Антигона», где он был режиссером и моноспектаклем «Последняя лента Крэппа», в котором он исполнил главную роль. Работа с ним представляла из себя омен мнениями, изобретениями, придумками и мыслями на уровне взаимопроникновения. Мы с ним никогда не спорили. Скорее это было похоже на обмен мнениями. Было желание не только слушать, чито говорит другой, но и слышать его, что немаловажно. После первого же знакомства с ним возникло ощущение, что этого человека я знаю всю жизнь. Это было новое ощущение в моей жизни, и именно Борис Владимирович впервые во мне его поселил.

Виталий Злобин, студент и ученик Бориса Владимировича, актер Ульяновского драматического театра им. И. А. Гончарова:
- Нас, его студентов в хорошем смысле слова подкупала в первую очередь его опытность. И его отношение к нам. Мы очень скоро перестали быть просто его студентами и стали без преувеличения его детьми. В наши проблемы он вникал, как в свои собственные. Всегда старался помочь их решить. Причем, даже просить не надо было. Он каждого из нас видел насквозь. Еще на первом курсе после первых наших занятий рассказал каждому из нас, кто он есть, чем живет. И стопроцентно угадал.

Клара Шадько, коллега и партнер Бориса Александрова по симбирской сцене, народная артистка России, лауреат Государственной премии РФ:
- Мы всю жизнь не стеснялись учиться у Бори тому каким цепким точным и легким партнером можно и нужно быть на сцене. Он еще умел быть и замечательным другом вне сценического пространства. А если даже случались конфликты, он обладал потрясающим даром гасить их на сцене. В спектакле «Очень простая история» Борис Владимирович надолго стал нашим талисманом. Перед началом он встречал каждого у выхода на сцену и говори желал удачи. И это становилось залогом того, что спектакль пройдет отлично, и мы задышим на одной волне.

Алексей Храбсков, студиец-«ДРАМовец», заместитель заведующего кафедрой актерского мастерства факультета культуры и искусства Ульяновского госуниверситета, актер театра студии «Enfant Terrible», директор фестиваля «Александровский сад»:
- В 15 лет я попал на десятитлетие студии «ДРАМ», которую основал и которой руководил Борис Владимирович. До этого я ничего о нем не знал. Его первое появление на сцене с приветственной речью произвело неизгладимое впечатление, как в кино. И я остался в его студии. Я не открыл его для себя. Просто он раз и навсегда заполнил мои мысли. Я всю жизнь много о нем думал. Без слезливого очарования. Так думают о близком человек. Об отце, на роль которого он неосознанно претендовал в сознании каждого своего студийца или студента. Он в первую очередь о душе каждого из нас заботился. Трудно объяснить, но это как свет, как огонь. С ним просто было очень хорошо. При этом в общении с ним не было никаких особенных сантиментов. Позже мы с Борисом Владимировичем играли в «Очень простой истории» отца и сына. И я понял справедливость фразы «Хороший партнер – редкость». Он и был этой редкостью. Он настолько сильный партнер, настолько заполняет собой все пространство вокруг, настолько верит в происходящее, что рядом с ним плохо сыграть невозможно. Он тянет тебя за собой. Мой персонаж в этом спектакле был еще и моим тезкой. И когда я слышал по трансляции в гримерке его пронзительное: «Лешка-а-а-а!» я невольно интуитивно всякий раз вздрагивал. Настолько это была правда жизни. Он и как педагог до сих пор для меня пример. Я себя по нему поверяю, работая со студентами. Он не только профессии учил. Он дальше и глубже смотрел. Он новый мир открывал – радостный и при этом глубокий и философский. Словно выманивал талант из своих учеников. Это была в хорошем смысле авторская школа. Но его педагогические методы шли не от ума, а из сердца, из души. Это был пример величайшей любви к жизни. Поэтому было и есть ощущение потери не просто крепкого профессионала, но человека, чьими устами с нами бог говорит. Равнение на него и сегодня заставляет меня переосмысливать и пероценивать многие вещи. И дальше, уверен, так будет. И с каждым, кто хоть раз с ним в жизни соприкоснулся.

Ярослав Щедров.