В музее «Симбирское купечество» Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина» открылась выставка «Учёный, глубоко преданный науке», посвящённая ульяновскому педагогу и краеведу Сергею Львовичу Сытину. Сытин — коренной москвич, с солидными «корнями». И это тенденция: большинство наших краеведов от Павла Мартынова до Жореса Трофимова — нездешние уроженцы. И таков Михаил Федорович Суперанский.
Родился Михаил Федорович (1864–1930) в Олонецкой губернии (современная Карелия) в селе Ладва, где его отец был священнослужителем при каменном Никольском храме, который жители села отстроили в 1835 году по обету в благодарность Богу за избавление от эпидемии сибирской язвы, «посетившей» Ладву в 1835 году. В молодёжном жаргоне есть слово «суперский», то есть «отличный», «классный», заимствованное от английского «super». Фамилия Суперанский — тот же, Суперский, только это не молодёжный, а семинарский жаргон.
В XVIII веке была традиция присваивать поповичам, прошедшим учёбу в семинарии, новые фамилии на основе понятий из латыни или греческого языка. Фамилия «Суперанский» происходит от латинского «superans» — «превосходный», «превосходящий». Более конкретно, это означало «превосходящий должностью или чином»: допустим, у нашего семинариста отец был дьячком, а сам он стал священником. У «фамильной» кампании была благородная цель: добавить в российском обществе, особенно среди дворян, сплошь общавшихся на родственном латыни французском языке, уважения к духовенству. Михаил Федорович оказался своей фамилии достоин.
С отличием окончив Петрозаводскую духовную семинарию, он поступил на учёбу в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Правда, мечтал Михаил при этом не о духовной, а чиновно-педагогической карьере, о преподавании в семинарии или в епархиальном женском училище, а потому с усердием налегал на современную ему русскую литературу и политическую экономию, углубляясь в суть тех проблем и кризисов, которые переживала подходившая к своему излёту Российская империя. Ещё первокурсником, в 1886 году на страницах еженедельника «Неделя», рупора народников и либералов, 21-летний Михаил Федорович опубликовал статью «Рассказы графа Льва Толстого дня народного чтения». Под статьёй предусмотрительно не было подписи: Лев Толстой, прекративший участие в таинствах и отвергший догматы православной Церкви, не принадлежал к авторам, рекомендуемым духовным ведомством.
Михаил Суперанский блестяще, со степенью кандидата богословия, окончил академию. Но мало быть умным, надо быть благонадёжным: путь кандидату в учреждения духовного ведомства оказался закрыт. А когда Михаил Федорович пытался преподавать русский язык в Тверской земской учительской школе, обер-прокурор Святейшего правительствующего синода Константин Петрович Победоносцев, влиятельнейшая особа, письменно потребовал, чтобы Суперанского на службу не брали. Но чем круче у тебя враги, тем больше к тебе уважения. Недавнего академика, уже обременённого семьёй, подобрало — вот они, плоды увлечения экономикой! — Министерство финансов, и в 1892 году Михаил Суперанский получил место бухгалтера в Симбирском отделении государственного Крестьянского поземельного банка.
В сентябре 1891 года в Петербурге скончался классик русской литературы, симбирский уроженец Иван Александрович Гончаров. Уход известного, талантливого человека всегда актуализирует внимание к его жизни и творчеству, тем более если ты серьёзно интересуешься, занимаешься литературой и волею судеб оказываешься на его родине: «Кто поэта знать желает, пусть страну его узнает», гласила часто цитируемая российскими литераторами сентенция знаменитого немецкого поэта Гёте. Судьба оказалась тем более благосклонной к Михаилу Федоровичу, что в 1893 году в Симбирск прибыл новый губернатор Владимир Николаевич Акинфов, человек широких взглядов, и его появление качественно оживило общественную жизнь в Симбирске. Михаил Фёдорович с его литературным талантом и столичными творческими связями оказался востребован эпохой, тем более что интересовавший Суперанского, служивший цензором и имевший штатского генерала Иван Гончаров был в глазах царской власти фигурой более, чем лояльной.
Приехав в Симбирск, Суперанские поселились на Московской улице, в доме Мандрыкиных, соседним с домом, в котором до 1887 года жила семья Ульяновых.
Мог ли не знать о том Михаил Фёдорович? Едва ли! Личность Ильи Николаевича Ульянова, директора народных училищ, среди прочих, глубоко занимала его: «Это не был чиновник-формалист, который мог бы удовлетвориться «бумажным» отношение к своим обязанностям. Он был просветителем целой губернии, строителем сельских школ, вечным просителем, назойливо вымаливавшим лишний грош на школы, заступником и добрым гением учителей и учительниц».
Не был формалистом и сам Михаил Фёдорович, усердно продвигаясь по служебной лестнице в Симбирской казённой палате, главном финансовом учреждении губернии: податным инспектором, затем начальником отделения. Успехи закреплялись приобретением недвижимости: в 1902 году Михаил Суперанский приобрёл дом на Мартыновой, ныне Радищева, улице, в 1907 году — на более престижной и близкой к центру улице Стрелецкой, полностью снесённой при строительстве Ленинского Мемориала.
Но чем больше и глубже занимался Михаил Фёдорович личностью и творчеством полюбившегося ему Гончарова, тем теснее становилось ему в Симбирске. Раз в два года он брал продолжительные отпуска, чтобы поработать в столичных архивах, подготовить публикации, почитать лекции о Гончарове в столичных аудиториях. Летом 1916 года Суперанский перебрался в Петроград ревизором департамента окладных сборов Министерства финансов. Приняв советскую власть, он стал служить уже в советском наркомате финансов, с которым весной 1918 года и переехал в Москву.
По слухам, позвал его едва ли не сам Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Кстати, возглавлял наркомат симбирский уроженец, выпускник симбирской гимназии Николай Павлович Брюханов.
Обложка брошюры М. Суперанского, подготовленной к 250-летию Симбирска.
Пишут, что гончаровские штудии Михаила Сперанского актуальны до наших дней. Впрочем, первой широко отмеченной книгой Михаила Фёдоровича стала изданная в 1901 году «Социология Н. К. Михайловского», посвящённая ценимому Лениным виднейшему теоретику народничества Николаю Константиновичу Михайловскому.
За такого героя можно было схлопотать по шапке, и потому своё авторство Михаил Фёдорович спрятал под псевдонимом, сколь прозрачным, столь и забавным: С. П. Ранский.
Знающих людей история уводила к некогда известному анекдоту: в начале XIX века жил в симбирских пределах дворянин Ранский. Он просватал дочь прибалтийского барона Засса, и так как у барона не было других детей, то он настаивал, что зять для сохранения традиций рода Зассов должен принять его фамилию — и поставить её перед своей, ибо Зассы древнее и именитее. Барон Засс плохо знал русский. Когда ему разъяснили нюансы, барон согласился, чтобы зять писался Ранским-Зассом.
Иван Сивопляс — научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»
