В Рождественский сочельник я лихорадочно расспрашивал своих друзей и знакомых: «Позарез нужна рождественская история про чудо. Может быть - знаете такую?». Бросил клич по социальным сетям, первым откликнулся публицист и главный редактор «Грани.Ру» Владимир Корсунский, но в словах его утешительного было мало. «Не знаю. Вот, оказалось какой я несчастный», - иронизировал он. «А я-то какой несчастный, нужна история про чудо для статьи, а истории нет», - сокрушался я. «Так это ж и есть рождественское чудо, – приободрил меня Корсунский. - В стране, где почти сто лет не было ни Рождества, ни того, что к нему приводит - любви, требуется статья с описаниями чудес».
В трескучий мороз специальный корреспондент «Ульяновск online» прошагал полгорода, побывал в трех церквях и выслушал немало занимательных историй о чудесах, которые происходят на Рождество даже с самыми закоренелыми скептиками.
Храм Сошествия Святаго Духа
В просторечии - «чувашская церковь», с уникальными традициями и очень колоритными бабушками. Здесь, по словам бабушек, «снимают порчу и лечат возложением икон», а на Рождество проводят факельное шествие.
По дороге в церковь я позвонил Николаю Федоровичу Алабердину –интереснейшему человеку, журналисту с 40-летним опытом работы и заядлому рыболову, который может рассказывать байки часами. «Уж он-то, наверняка, расскажет чудесную историю», - понадеялся я.
«Расскажу из собственной жизни нечто загадочное и удивительное, - порадовал меня Алабердин. - Мой отец, Федор Сергеевич, участник трех войн: японская, финская, и Великая Отечественная. На последней войне он был командиром пулеметного взвода, четыре года на передовой, в настоящей мясорубке. Домой вернулся из госпиталя на костылях, весь изранен и контужен. Одно осколочное ранение мой батяня получил в правую ногу - чуть ниже колена. Нога долго не заживала, рана гноилась и кровоточила. Хирург предлагал отрезать ногу до колена, но отец отказался: мол, в тылу твое малолетних детишек, какой я буду кормилец без ноги?
В конце сорок пятого родился я. Пройдет много лет, и вот однажды, с удочкой в руке я забрел в озеро и налетел в воде на ржавый обруч от бочки. Правая нога была травмирована до кости – чуть ниже колена, как и у отца! Пройдет еще несколько лет. Я уже забыл про эту рану. Жил и работал в Ульяновске. Приехал как-то в родное село мать навестить (отец давно умер). Начал крыть худую крышу рубероидом, а мать (Ольга Павловна) ходила во дворе и любовалась, как у меня ловко все получалось. И внезапно старая женщина повалилась на землю, словно подкошенная. Оказалось, налетела на острый деревянный сучок. Образовалась, не поверите, глубокая рана на правой ноге - чуть ниже колена. Я скатился на землю, подхватил мать на руки отнес в избу, приехала старшая сестра, ветеринарный врач, перебинтовала ногу. Подивились совпадению. Пройдет еще несколько лет, и такие же ранения на правой ноге получат мои братья Александр и Евгений. Один знакомый священник объяснил: мол, Всевышний дает всем вам понять, как страдал защитник Отечества, сколько он натерпелся. Вот и вам надо потерпеть...
Мы вспоминаем об этом необыкновенном совпадении ранения всякий раз, когда на Рождественские праздники собираемся втроем, чтобы отдать дань Всевышнему за то, что сохранил живым нашего отца, а он дал нам вместе с матерью жизнь. Примечательно и то, что мой старший брат Евгений родился именно накануне Рождества Христова».
Храм Всех Святых
Первый час ночи, церковь на ул. 12 сентября - запружена людьми, а те, кто не успел попасть внутрь ставили свечи прямо в сугроб.
Походив вокруг да около храма, я направился в Германовскую церковь, что в переулке Гоголя. Там вел Рождественское богослужение Владыка Прокл. Улицы были пустынны, казалось в центре города – нет ни души. Лишь с заиндевевшего билборда смотрели на меня с хитрыми улыбками притаившиеся под елкой Пинков и Морозов. Мне вспомнилась история, рассказанная знакомым журналистом Алексеем Юхтановым.
«Жена у меня «сидит в контакте», у неё там в друзьях Морозов. Когда было «великое обледенение», она с трудом добралась до дома. Зашла в «контакт», увидела физию Морозова и в сердцах написала: Сергей Иванович, что за безобразие, снег и лед не чистят, везде заносы, из-за этого даже занятия у моих студентов отменили - они не могли уехать на маршрутке, которые ходили очень плохо. До каких, мол, пор будут продолжаться эти безобразия, такого, говорят, даже в войну не было.
На следующий день - звонок из высокого кабинета, из какого-то управления. Надо встретиться. Тут зачеты перед сессией, совершенно некогда. Но чиновник был очень настойчив, заявляя: меня домой не отпустят, пока я не договорюсь с вами о встрече. Возьмем телевидение, с выездом на место... Жена: какое место, я ни о каком месте не писала, это творится по всему городу. Короче, явился к нам вол двор этот зам. Жена сказала старшему по дому, вышел народ и выложил все жалобы. Теперь трактор ездит в нашем дворе, чистит. Можно стало ходить... Это ли не чудо, - добродушно усмехнулся Юхтанов и добавил. - Дворников, правда, как не было, так и нет».
Воскресенско-Германовский храм
Это единственный сохранившийся из 27 храмов старого Симбирска. Внутри во время службы, к счастью, не было давки. Отсутствовали и постные чиновничьи лица. А радость и улыбки простых прихожан подкупали своей искренностью.
Домой я вернулся в три часа ночи, замерший, но счастливый. Клацая зубами и согревая закоченевшие руки, проверил электронную почту. Пришло письмо с рассказом о чуде от человека, который по роду своей деятельности должен быть прожженным циником и скептиком. Политтехнолог и политолог Константин Калачев поделился историей чудесного спасения.
«Приехал как кто ко мне в бытность мою вице-мэром Волгограда главный авторитет города. Для разговора о личном. А я сижу на берегу Волги в ресторане, заказал графинчик и огурчиков. Настроение легкомысленное. На шутки потянуло. Не получился разговор. Тогда уважаемый в городе человек решил перевести разговор в иную плоскость, мол он семь лет как спиртного в рот не берет, такая мол польза здоровью, а мне слабо? - Не слабо, - ответил я. И мы с ним поспорили. Я еще пошутил на прощание насчет «ноги в тазик с цементом и в реку», если проиграю. Полгода я даже от пива отказывался. А потом прилетел в Москву, встретился с другом из группы «Монгол-Шуудан», чтоб его новый музыкальный материал обсудить. По ходу обсуждения творческий товарищ виски захотел. Спорил то я вроде на другой территории, не в Москве, ну и присоединился к нему. Пару бутылок под споры о музыке и стихах уговорили. А вечером следующего дня у меня самолет. Утром проснулся, настроение небодрое, тяжело. Уговорил товарища после утреннего супчика меня в аэропорт отвезти, ибо до вечернего самолета «не доживу». Сел вместо вечернего, ранее запланированного, на дневной. На соседнем кресле ректор местного университета. Надо разговоры разговаривать, а сил нет. Заснул, проснулся, прилетели. Добрался до дома и завалился спать.
Утром телефон разрывался от звонков. Все знали, что вечерним рейсом лечу. Вечерний самолет чеченские террористки взорвали. Встретился потом случайно с авторитетным человеком в ночном клубе. Я с пивом сидел. Попробовал он предъявить насчет спора, но история как отступление от абсентизма спасло мне жизнь, помогла взаимопониманию. Расстались почти дружески. Такая вот вкратце история».
С глубокой уверенностью, что Рождество по-особому переживается на Святой земле, я связался с израильской знакомой. «Нет... что-то не припомню чудес в своей жизни», - ответила она. «Тогда желаю Вам чуда».
Репортаж: Сергея Красильникова
