Факт, достойный Салтыкова-Щедрина: муниципальные чиновники одного из поселений Ульяновской области захотели поправить свое материальное положение. И приняли соответствующее решение. О размерах премий и вознаграждений себе любимым. И решение вступило в силу. Если бы не прокуратура…
Парадокс российского правового поля: чиновнику, нечистому на руку, порою и закон нарушать не надо. Достаточно внимательно его изучить и найти лазейку для корыстного интереса. Поневоле вспомнишь русскую поговорку: закон, что дышло… Такое положение нынче никого не устраивает. Именно поэтому в федеральном законе о противодействии коррупции названа одна из главных задач профилактики чиновничьего произвола- экспертиза всех нормативных правовых актов, от общегосударственных до рожденных в самых маленьких поселениях страны. В прокуратуре Ульяновской области более двух лет работает отдел по надзору за исполнением законодательства по противодействию коррупции, одна из функций которого - анализ региональных правовых документов на предмет взяткогенных факторов. Рассказывает старший прокурор отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства Прокуратуры Ульяновской области Елена Леохновская.
- Ежегодно в областирождается до восьми тысяч разнообразных нормативных правовых актов, в том числе законов, постановлний, приказов, регламенто. Их авторы - от губернатора и депутатов Заксобрания региона до глав поселений самых далеких районов. Все документы по закону должны проходить антикоррупционную экспертизу. Что вы ищете?
- Так называемые коррупциогенные факторы. То есть положения, позволяющие чиновнику необоснованно расширить свои полномочия, ограничить права граждан обременительными, трудноисполнимыми процедурами, в том числе сбором ненужных документов и тем самым по сути спровоцировать взятки. Проще говоря, «развернуть» закон для мздоимства, незаконного обогащения, нецелевого использования бюджетных средств и иных нарушений.
- Ген коррупции обнаружен. Что дальше?
- Реализуя предоставленные законом полномочия, прокуратура составляет требование и направляет его авторам правового акта. При этом мы не только указываем положение, которое нужно поправить, но и обязательно предлагаем, как это сделать.
- Поправляют?
- Конечно. Хотя бывают случаи, когда чиновники не понимают важности наших поправок, необходимости внесения в акты необходимых корректив.
- Вы уже год занимаетесь экспертизой. Генов коррупции стало меньше?
- Не замечаем. Сейчас мы перешли к еще одному виду профилактики появления «удобных» для чиновника законов. Смотрим проекты, чтобы принять превентивные меры, не допустить принятия документа, содержащего ген коррупции.
- В каких сферах социально-экономической жизни региона чаще всего принимаются правовые акты, позволяющие чиновникам манипулировать их нормами?
- Наиболее коррупциогенная сфера - это экономика: распоряжение собственностью, организация закупок, лицензирование, различные разрешительные и регистрационные процедуры, в том числе в сфере строительства и земельных отношений. Много недоработок в правовых документах органов социальной защиты. Особенно в тех, где говорится о предоставлении гражданам льгот, выплат и компенсаций, поскольку речь идет о расходовании бюджетных средств.
- Отчего в документах появляются гены коррупции? Неопытность авторов? Умысел?
- Трудно ответить. Естественно, создание закона или даже рядового постановления - процесс сложный. Им должны заниматься опытные юристы. Если в Ульяновске и крупных районных центрах они есть, то, к примеру, в поселениях региона (а их около 150) таких специалистов практически нет. Поэтому обеспечить и законность, и «коррупциогенную» чистоту новых документов очень тяжело. Естественно, прокуроры районов просматривают новорожденные нормативные акты, обнаруживают гены коррупции, помогают убирать их. Порою авторам принимаемых в муниципалитетах документов не хватает не только юридических знаний, но и просто владения русским языком - умения найти точные формулировки, не допускающие двусмысленности. Здесь причины ошибок понятны. Но почему авторы региональных правовых актов сплошь и рядом допускают коррупциогенные факторы, мне неясно. Ведь последствия весьма плачевны. Один из примеров: для поддержки малого и среднего бизнеса принято постановление правительства о порядке отбора предпринимателей, которым будет предоставляться субсидия как из федерального, так и из регионального бюджета. Однако в положение об органах, принимающих решение, вкралась ошибка. Правом принятия решения наделили особую комиссию. Хотя это мог быть один из существующих государственных органов. То есть создали дополнительный барьер для соискателей субсидий. К чему это могло привести, объяснять не надо.
- Какова статистика антикоррупциогенной экспертизы по области в этом году?
- За 9 месяцев этого года мы просмотрели все правовые акты региона и обнаружили, что каждый десятый из них со держит гены коррупции. Большинство подготовлены в органах местного самоуправления. Но на уровне правительства и отраслевых министерств тоже появляются документы, требующие «антикоррупционной» правки. В последние год-два мы периодически занимаемся продуктами законотворчества министерства здравоохранения. Его правовые акты неоднократно подвергались критике.
- Антикоррупционной экспертизой занимается только прокуратура?
- По закону не только. Наш регион - едва ли не единственный в России, где существует должность уполномоченного по противодействию коррупции. Он и его аппарат работают вместе с нами в одном направлении. И тоже занимаются антикоррупционным анализом региональной правовой базы. Александр Павлов и его коллеги очень помогают нам. Поскольку они не так обременены официальными отчетами и бумагами, то имеют возможность проследить действие региональных законов в жизни, откорректировать при необходимости правовой механизм. Недавно они провели среди жителей Ульяновска социологический опрос на тему, какие сферы жизни наиболее подвержены взяточничеству. Результат: на трех первых местах - медицина, образование, органы ГИБДД.
- Как известно, не всепредставители региональной и муниципальной власти правильно понимают дотошность прокуроров, изучающих тексты юридических актов. Считают это придирками. Рассуждают так: что может произойти страшного от неправильно употребленного термина? К преступлению это вряд ли приведет?
- В этом утверждении есть рациональное зерно. Не все обнаруженные нами в документах гены коррупции, образно говоря, к ней приведут. Но наша задача в том и состоит - исключить саму возможность. А к нарушению прав граждан законы «с генами» приведут безусловно, как и к проволочкам, злоупотреблению служебным положением, нецелевому расходованию бюджетных средств. Хочу привести несколько примеров связи нормативных актов и жизни. Правительство области приняло постановление о порядке обеспечения жильем сирот, которые воспитывались в детском доме, завершили учебу и начали работать. В нем был определен порядок выплаты для приобретения жилья. На момент подписания документа сумма равнялась 600 тысячам. Указывалось, что контроль выполнения постановления осуществляют региональные министерства финансов и образования. Формально все правильно. Функция контролера выполнена, как только сумма поступила на счет сироты. А дальше? Сирота остается один на один с агентствами недвижимости и риелторами, которые имеют возможность приобрести квартиру за гораздо меньшие деньги, взвинчивая при этом плату за услуги. То есть фактически часть бюджетных средств оседала в карманах нечистоплотных дельцов. И прокуратура и уполномоченый по противодействию коррупции заметили слабо прописанный правовой механизм постановления. И предложили упорядочить всю финансовую цепочку.
- Каким образом можно, по вашему мнению, улучшить качество нормативноправовых актов?
- Путь один – повышать правовую грамотность государственных и муниципальных специалистов. Скрупулезно изучать проекты документов на стадии разработки. Что же касается антикоррупционной экспертизы, то для более эффективного проведения ее в каждом районе города и области требуются специалисты с юридическим образованием. Вопрос этот в настоящее время решается, надеемся, что это улучшит качество правовых актов. Есть у меня пожелания и к федеральным законодателям. К сожалению, в настоящее время чиновник не несет ответственности за издание коррупциогенных положений. Не отлажен и механизм, который помог бы прокурорам отстоять всуде свои требования об исключении из правовых документов подобных норм в случае отказа чиновников это сделать.
Текст: Галина Григоренко
Фото: www.ura.ru
