«Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
Олег Казаров
Когда думаю о таком незаурядном политике, как Олег Казаров, вспоминаю обстоятельства встреч, столкновений, пересечений с ним на протяжении нескольких десятилетий, невольно приходит в голову вот такая мысль, возможно, не в меру крамольная. В Симбирской губернии, позже Ульяновской области, за почти четыреста лет было немало известных политиков, чиновников, общественных деятелей, занимавших, в отличие от Олега Владимировича, и более высокие посты, скажем, губернатора. Но ни один, несмотря на все таланты и достижения, не «заслужил», чтобы его фамилия обозначала общественно-политическое явление или отрасль познания. Как, скажем, «казаровщина» или «казароведение». По крайней мере, никто из моих знакомых не слышал терминов «скочиловщина», «колбинщина» или «горячевщина». Конечно, мы гордимся нашим гениальным земляком Владимиром Ульяновым, породившим «ленинизм». Но справедливости ради надо сказать, что Ильич уехал из Симбирска в 17 лет и сделал карьеру далеко за пределами своей малой родины.
А Казаров приехал в Ульяновск в 27 лет, и вся его жизнь и политическое творчество прошли здесь, на глазах изумленных симбирян. Здесь он оброс мифами, ярлыками, внушал многим одним своим появлением в коридоре, в зале, в кабинете или на улице поистине мистический ужас, не хуже Скочилова или Колбина, пожалуй, даже сильнее, а по времени, как политический долгожитель, гораздо дольше них.
Парадоксальный на первый взгляд пассаж о причинах бедности при наличии ума - уже из позднего, рыночного. Это любимый вопрос ироничного и напористого Олега Казарова, человека бесспорно, не только умного, но и состоятельного. Именно так, как вспоминают очевидцы, он порой заставлял своих интеллигентных оппонентов смутиться, покраснеть, на время умолкнуть, озадаченных вопросом, не имеющим никакого отношения к сути дискуссии. Конечно, таким бесцеремонным выпадом можно «притормозить» только воспитанного человека, хам или закаленный в словесных баталиях на это ответит грубо и хлестко, или корректно, но очень жестко. Но Казаров с такими и разговаривал по-другому.
К сожалению, только в развитых и в подавляющем большинстве развивающихся стран всего мира умный, образованный и талантливый человек при желании может, занимаясь любимым делом, стать, если не богатым, то, по крайней мере, очень обеспеченным. В России испокон веков и до сих пор действуют иные закономерности. Способности и трудолюбие у нас отнюдь не гарантия благосостояния. А уж тем более порядочность, принципиальность и честность. И, в самом деле, редко кому удавалось при советской власти быть комсомольским и коммунистическим вожаком, дойдя до второго секретаря обкома КПСС и председателя облисполкома, ожесточенно строя развитой социализм и «всенародное счастье», а после крутой смены режима и перехода к нецивилизованному рынку и криминальному капитализму 90-х, стать банкиром, олигархом местного разлива, владельцем солидного движимого и недвижимого имущества. И получить возможность ехидно интересоваться, почему ж ты такой бедный, если считаешь себя настолько умным, что позволяешь себе спорить со мной?
Особенно обидно, наверное, слушать такое честным, талантливым и порядочным людям, всю жизнь работавшим за копейки. И сейчас во властных структурах нашего региона то и дело можно увидеть, как в соседних или даже в одном кабинете трудятся бок о бок блатные пустышки, работящие, но обычные, средних способностей люди и те по-настоящему творческие индивидуальности, выполняющие задания, которые по плечу только им. Думаю, излишне говорить, что по зарплате, должности, наградам и преференциям именно они на последнем месте, а блатные и середнячки намного их опережают.
В советское время задать вопрос об уме и бедности любому оппоненту, тем более, как аргумент в дискуссии, не мог себе позволить ни один представитель власти. Тогда были другие приемы интеллектуальных поединков. Не случайно однажды уже в 80-е годы, на излете СССР, в публичном споре Олег Казаров якобы в сердцах заявил противоречившим ему оппонентам: «Жаль, что сейчас не 1937 год». Возможно, это была мрачная шутка.
Как и слова тех, кто однажды, возвращаясь от него поздно вечером домой после выволочки в обкоме за то, что посмели баллотироваться с ним на выборах по одному округу, говорили: «В 1937-м нас бы на машинах увезли, а сейчас приходится пешком добираться». Конечно, 30 декабря 1989 года, предновогодним субботним вечером такие шутки были уже вполне безопасны. А вот лет за пять до этого, не говоря уже об интервале лет в 40-50, когда Олег Казаров был ребенком или уже ходил в школу, такое вольнодумство было чревато тяжкими последствиями.
Истоки
Казароведы подробно исследовали весь жизненный путь нашего героя, вникали даже в происхождение столь загадочной для волжан фамилии. Одни утверждают, что источником стало слово «хазар» (казар). Мне, как историку, эта версия особенно симпатична, и вроде бы соответствует духу персонажа - казар, кочевник, воин. Другие идут дальше, анализируя слоги и даже буквы, выдвигая самые смелые гипотезы.
Большинство, не мудрствуя лукаво, копая у самой поверхности исторических фактов, пришли к выводу, что родился Олег Владимирович в армянской семье Казарян (что вполне похоже на правду, вспомним хотя бы нападающего ереванского «Арарата» Николая Казаряна) и звали его вроде по-настоящему Алик Вахтангович (возможно, Вартанович) пока он якобы не поменял имя и отчество. (Мы знаем на этот счет и более свежие исторические примеры: Давид Джумберович Мдивнишвили - Матвей Константинович Володарский).
В Советском Союзе все это было не особенно важно. Национальность, в сущности, не имела особого значения. Хотя некоторые ограничения все же сохранялись. Все были единым советским народом, дружба народов была реальностью, а не пустым звуком.
С моей точки зрения, помимо происхождения очень интересно место рождения человека. А родился Казаров в местечке очень примечательном - азербайджанском городе Аджикабул, интернациональном, как вся республика. Но, конечно, не таком, как ее столица. Говорят, что название это от паломников, в древние времена проходивших через Аджикабул на пути в Мекку. Археологи считают, что городу более трех тысяч лет.
Во всяком случае - это перекресток дорог во всех направлениях, автотранспортный и железнодорожный узел. Рядом живописное озеро, где издавна многие любят половить рыбку, неподалеку главная река Южного Кавказа - Кура и невысокие горы, больше похожие на холмы. Вокруг внушительные исторические памятники средневековья. Считается, что в этом городе в современную эпоху родились только две знаменитости: летчик, Герой Советского Союза Борис Литвинчук и певец, народный артист Азербайджана Заур Рзаев.
Но с моей стороны вряд ли будет самонадеянным и неоправданным заявление, что к ним надо причислить и нашего земляка - ульяновца, а по рождению аджикабульца - Олега Казарова, оставившего свой след в политической истории, как минимум, нашего региона, а порой поднимавшего дискуссионную волну на весь СССР. С годами, к сожалению, нередко стирается, чем, собственно, знаменит человек, помнят лишь, да, был такой. Таковы особенности национального пиара. И этим удачно пользуются участники избирательных кампаний.
Обитатели Аджикабула, серьезного автотранспортного и железнодорожного узла, - деловые люди, как и наш Казаров, они уже с самых ранних лет в бизнесе. Жизнь многих из них проходит подле идущей через весь Южный Кавказ трассы Баку-Тбилиси с поворотами с одной стороны на север, юг и запад, в Россию и Европу, с другой - опять-таки в Россию и на Ближний Восток, в Азию.
Отсюда они начинают свою биографию и карьеру. Все автобусы, как местные, так и курсирующие в другие страны, обязательно делают здесь короткие остановки. Парни торгуют сигаретами и всякой мелочью, крутятся здесь весь день, бабушки - с сумками всякой снеди входя в салон, восклицают: «Дети мои! Пирожки, пирожки, пирожки!».
По рельсам - во власть
Казаров, согласно биографическим источникам, потомственный железнодорожник. И сначала пошел по проторенной дорожке, продолжив династию. Впрочем, выбор в Аджикабуле был не особенно велик. Можно было еще заняться рыбным производством, или самому ловить рыбу в порой мутной воде местного озера. Но юный Олег Владимирович предпочел заняться чиновничьим рыболовством на берегу Куйбышевского водохранилища. После Воронежского техникума окончил Всероссийский заочный институт инженеров железнодорожного транспорта. Работал в Саратовской области машинистом и мастером.
Но, видимо, у него на роду было написано стать политиком. Да и родился Олег Владимирович в 1937 году, в год 20-летия Великой Октябрьской социалистической революции, да еще 5 мая, в день рождения Карла Маркса, в день советской печати и 25-летний юбилей газеты «Правда», главного коммунистического издания всего мира - предмета вдумчивого чтения соратников Казарова на протяжении десятилетий.
Его рождение совпало с массовыми репрессиями, сотрясавшими страну. Что все эти факты, как не знаки судьбы, всю жизнь заботливо расчищавшей перед ним путь.
Комсомольская работа стремительно (помогли и порой абсурдные хрущевские реформы) привела юного Олега в кресло первого секретаря Балашовского горкома ВЛКСМ. Но по-настоящему большие дела начинались в то время не в Саратовской, а в Ульяновской области, где разворачивался с крупными проектами такой серьезный и перспективный лидер, как первый секретарь обкома Анатолий Скочилов. И вскоре, 22 апреля 1964 года (день рождения Ленина - опять символ?), Олег Владимирович уже переводится в наш регион, где стал начальником орготдела и вторым секретарем обкома комсомола.
Вверх по лестнице, идущей вниз
Так начинается 16-летний устойчивый карьерный рост Казарова. Обком комсомола, горком КПСС, опять обком, но уже партии. Высокие посты, огромные возможности. Особенно после окончания в 1975 году Академии общественных наук при ЦК КПСС.
Этот мощный рывок был искусственно прерван только в олимпийский год. В 1980 году Олега Владимировича вдруг назначают ректором Ульяновского политехнического института. Для крупного партаппаратчика, по своей должности контролировавшего все кадровые назначения в регионе, это, по мнению многих, было почетной ссылкой. Но Казаров энергично взялся за дело. (Как тут не вспомнить исторический персонаж из фильма «Семнадцать мгновений весны», о перипетиях судьбы и головокружительной карьеры которого так напряженно думал Штирлиц).
Его друзья, такие, как рано, к сожалению, ушедший из жизни Олег Берлянд, с восторгом рассказывали мне о том, как много сделал его учитель для вуза, превратив политех в одно из ведущих высших технических учебных заведений страны. Другие, в основном предприниматели, до сих пор с уважением к казаровской деловой хватке вспоминают, как Олег Владимирович, развернул мощное строительство новых корпусов, и большая прилегающая территория с коммуникациями оказалась полностью под контролем ректора. Так что по вопросам аренды приходилось идти на поклон к руководству института. Как говорят специалисты, кто владеет инфраструктурой, тот контролирует экономическую активность.
Недоброжелатели припоминают войну, которую вел Казаров со своими оппонентами в стенах политеха. Его ведь, как сейчас Александра Пинкова, научно-преподавательское сообщество встретило, мягко говоря, с удивлением. По странному совпадению, Олег Владимирович тоже кандидат экономических наук, совсем непрофильных для тогда сугубо технического вуза.
Участники тех событий вспоминают его ожесточенные схватки с известными и уважаемыми ульяновскими учеными - профессорами Белым и Белозерцевым, в результате покинувшими вуз, с преподавателем Шпади, фамилия которого и перипетии, связанные с его взаимоотношениями с Казаровым, стали, благодаря центральной прессе, известными всей стране. Припоминают руководителю вуза историю начала 80-х, когда на просьбу женившегося и ставшего отцом студента оставить его в общежитии, Олег Владимирович якобы ответил, что здесь вам не богадельня. Во всяком случае, при всех обстоятельствах, именно ректор тогда и сформировал политех на десятилетия вперед.
Площадная жизнь
Семь лет Казаров сидел на берегу Волги, а мимо проплывали его враги и друзья. Он благополучно дождался окончания времен Кузнецова, при котором из здания обкома переселился в политех. Прошумела эпоха Колбина, буря стихла. Вот уже Горячев вернулся из 14-летнего сидения воеводой в Ишеевке, возглавил теперь облисполком. Вслед за своим шефом по обкому комсомола стал собирать вещички и Олег Казаров.
При сменившем Геннадия Колбина новом хозяине области Юрии Самсонове, Олег Владимирович занимает ключевую должность второго секретаря обкома КПСС, курирует огромный объем направлений, от идеологии до промышленности и нарождающегося бизнеса в лице кооператоров. Но это уже была совершенно другая эпоха.
За годы его ректорства в политехе ушли из жизни наш земляк, главный творец партийной идеологии и хранитель незыблемых канонов Михаил Суслов, автор эпохи «застоя» Леонид Брежнев (теперь многие убеждены, что это было лучшее и самое безмятежное время в истории страны), его друг и соратник Константин Черненко. Многие другие погибли (как под копирку, либо в автомобильной катастрофе, либо от сердечного приступа) в период тайной борьбы за власть в 1976-1982 годах.
На расчищенное пространство пришли политики нового поколения, главным лицом которого стал неплохой (по легенде), былой помощник комбайнера, а впоследствии выпускник юридического факультета МГУ Михаил Горбачев.
Надо признать, что Казаров, в отличие от многих, быстро понял, куда они ведут страну. Но поначалу был уверен, что вакханалию с пресловутыми перестройкой, гласностью и ускорением вовремя и жестко пресекут. Мало кто тогда реально представлял масштабы разложения правящей партийно-хозяйственной номенклатуры, этой «элиты» страны.
Помню, однажды в обкоме смотрели очередную восторженную телепередачу о происходящих в стране под руководством Горби грандиозных переменах, о смелых инициативах съезда народных депутатов. Одни подавленно молчали, другие живо комментировали. А Олег Владимирович вроде бы задремал в мягком кресле. Однако вдруг поднялся и произнес в наступившей тишине: «Неужели они не понимают, что все это быстро кончится? Придет матрос Железняк и скажет: «Караул устал». Но бесстрашный революционер - анархист, к сожалению Казарова, так и не пришел. Он остался в причерноморской степи, в том бою, - прорывался на бронепоезде к своим, и был убит, когда, высунувшись из амбразуры, стрелял по врагам одновременно из двух маузеров. А ГКЧП, все вместе, со своими трясущимися руками не заменили одного матроса.
Жизнь все больше перемещалась из тиши кабинетов на площади. Пикеты, митинги, демонстрации. Публичные дискуссии и ожесточенные споры. Казаров не уклонялся. Мог выступить хоть на стадионе, хоть на улице. И все больше рассматривался, как главный оппонент происходивших вокруг перемен. Горячев предпочитал заниматься хозяйством. Самсонов был незаметен, каких-либо ярких заявлений не делал.
Однажды осенним пасмурным днем 1989 года я был в обкоме КПСС, когда на площади Ленина студенты Ульяновского пединститута развернули пикет в поддержку академика Сахарова. Самым активным среди них был студент из Мардакертского района Нагорного Карабаха Азербайджанской ССР Самвел Налбандян. Он, кстати, первым в своем вузе с шумом вышел из комсомола. Потом, осенью 1990 года ушел работать к своему соотечественнику, любимцу семьи Горячевых Араму Габрелянову, в то время главному редактору газеты «Слово молодежи».
Ребята скандировали лозунги в поддержку Андрея Сахарова и требовали, чтобы к ним вышел руководитель области. Неподалеку от обкомовского гардероба, который и сейчас на том же месте, я встретил Казарова, возникшего на пустынном первом этаже здания, словно из-под земли. Мы разговорились, и я спросил, выйдет ли кто-нибудь к распалявшимся все больше пикетчикам, и кто же с ними будет говорить. Внушительный, как всегда, в черном костюме, Олег Владимирович улыбнулся мне и сказал: «Я выйду и приглашу их войти. Побеседуем». Вид у него в тот момент был чрезвычайно довольный. Разговор, и весьма интересный, состоялся. Хотя поначалу он походил на дискуссию слепого с глухим, настолько разными были собеседники, как и их взгляды
Выборы
В ту пасмурную, ветреную, дождливую осень 1989 года, перешедшую в нестабильную зиму, политический сезон был горячим и насыщенным и в СССР, и на международной арене. Достаточно, наверное, вспомнить, что 9 ноября рухнула Берлинская стена, исчезла ГДР, а вслед за ней и вся социалистическая система вместе с Варшавским договором (подразумевалось, что распустится и НАТО, но американцы не идиоты) Германия объединилась, а уже 22 декабря произошла одна из первых цветных революций - в Румынии был сметен режим Чаушеску.
У нас ожесточенные битвы проходили в Верховном Совете, где академик Сахаров, Межрегиональная группа и будущие печально известные реформаторы и могильщики Советского Союза во главе с Ельциным бились за ключевые перемены, важнейшая из которых - отмена шестой статьи Конституции страны - о руководящей и направляющей роли КПСС. Особенно активизировался Андрей Сахаров, за спиной которого, как и во всех его политических действиях, стояла жена - Елена Боннер (урожденная Лусик Кочарова, падчерица Кеворка Алиханяна, репрессированного при Сталине бывшего первого секретаря ЦК компартии Армении, отсюда, видимо, ее трепетная ненависть к Советской власти).
Помню, как потрясенный известием о внезапной смерти академика, возвращаясь на работу с обеда, я подошел к двери особняка по улице Гончарова, 12, где располагались редакции обеих областных газет, «Ульяновской правды» и «Ульяновского комсомольца», и встретил заместителя главного редактора молодежки Владимира Марцинкевича и огорченно пробормотал об утрате СССР и всего человечества.
«Жаль, что слишком поздно», - хладнокровно прокомментировал Владимир Петрович, гораздо лучше меня понимавший, в какую сторону тогда тянули события соратники ученого. Когда же я узнал, что через какое-то время, уже при Путине, когда ни Советского Союза, ни коммунистической власти давно и в помине не было, вдова Сахарова увезла весь фонд его имени и все пожертвованные и накопленные средства в США, где и поселилась, мне все стало окончательно ясно.
А такие, как Казаров и Марцинкевич были более проницательными. И не скрывали своих взглядов, первый в выступлениях, второй - в статьях. Для них Сахаров был антисоветчик, подрывавший устои государства. Но политическую погоду в то время все больше определяли не такие, как Казаров, а совсем другие силы.
Тогда же стартовали выборы в Верховный Совет РСФСР (который Ельцин разгромит через несколько лет). Казаров победил, как и Горячев.
А уже весной 1990 года, четверть века назад, все, кто хотел, в том числе и я, наслаждались шоу, которое состоялось в первый и в перспективе, наверное, на несколько сотен лет (если не навсегда) последний раз. Во все еще консервативном Ульяновске прошли выборы первого секретаря обкома КПСС, тогда первого лица региона. Казалось бы, все ясно, и симпатии большинства, как и поддержка прессы, на стороне Юрия Горячева. Но Олег Казаров сражался до последнего патрона, стараясь обойти бывшего и будущего шефа.
В момент решающего голосования он произнес последнюю речь в надежде переломить ход событий, улыбался, как самым близким родственникам, заполнившим зал до отказа чиновникам и, как опытнейший политик, невероятно долго держал на сцене паузу, снова улыбался, цепким взглядом обводя участников голосования, и многозначительно молчал, словно давал собравшимся возможность одуматься. Но было ясно, что он хватается за соломинку, и что более близкий ментально, понятный, конкретный и в доску свой Горячев снова побеждает.
Так председатель облсовета стал и первым секретарем обкома, соединив в своих руках две главные должности. Понятно, что в этих условиях Казаров не мог остаться вторым секретарем. Как много позже (через шесть лет) совершенно о другой ситуации скажет генерал Лебедь: «Двум пернатым в одном гнезде не высидеть».
Но уже в июле Олег Владимирович возглавил облисполком, все равно, что ныне правительство при президенте, но на региональном, конечно, уровне.
Момент истины
Когда 19 августа 1991 года грянул ГКЧП, названный ельцинистами путчем по аналогии с пиночетовским в Чили, находившийся в отпуске Казаров всеми фибрами души был, конечно, на стороне тех, кто пытался проявить себя спасителями государства и социалистического строя. Во всяком случае Казаров не поспешил на зов Бориса Ельцина и руководства Верховного Совета. Не присутствовал при триумфальной речи президента РФ, вскарабкавшегося на танк перед восторженной толпой.
И Белый дом защищали от так и не решившихся хоть на какие-либо действия «путчистов» революционные романтики, кооператоры и те немногие, кто отлично знал, что будет дальше с Родиной и с нами.
Теперь уже вслед за Восточной Европой цветная революция блестяще осуществилась в Москве 19-21 августа. Может, во мне говорит местечковый идеалист, но думаю, что если бы среди пресловутой кучки занимавших высшие посты в стране ГКЧПистов, пораженных политической импотенцией и неспособностью подкрепить свое заявление реальными поступками «по овладению ситуацией» (как они сейчас мне напоминают Януковича, только тот получил свои уголовные судимости до похода во власть, а эти отсидели после) вдруг оказался кто-то из наших земляков, тот же Казаров, или Колбин, итог был бы другим. Хотя, как говаривал товарищ Сталин, история не терпит сослагательного наклонения.
Разгромивший не сопротивлявшихся путчистов (видимо, их для того и назначили руководить переворотом, чтобы они все завалили) президент Ельцин, не взирая на кучу дел, которые еще предстояло разрулить, уже 23 августа вспомнил об Олеге Казарове, не примчавшемся с берега теплого моря защищать главного шефа России. Вникать в шитые белыми нитками объяснения депутата, почему он этого не смог сделать, никто из тех, кто в дни великой обороны жался к телу Бориса Николаевича, естественно не хотел. И Ельцин мстительно снял Казарова с поста председателя ульяновского облисполкома. Однако связи Олега Владимировича оказались столь серьезными, что его не постигла судьба тысяч людей, канувших в политическое или профессиональное небытие. Достаточно вспомнить, например, замечательного журналиста - международника Игоря Фесуненко, мгновенно отлученного от телеэкрана и пережившего нечто вроде проходящей сейчас на Украине люстрации.
Казаров прозябал без своего поста в исполнительной власти всего пять дней и уже 28 августа тем же президентом был восстановлен в должности.
Кому лихие, кому родные
В 90-е годы Олег Казаров вписался так же легко, как в любое другое десятилетие. До роспуска Советов оставался при должности и депутатстве. Потом пару лет без депутатского мандата, но в кресле банкира - руководителя ульяновского Сбербанка. Когда ему позвонил прокурор области Золотов и в кабинет вошли следователи, по вопросам участия Казарова в работе опального Верховного Совета (руководимого в те осенние дни 1993 года Руцким и Хасбулатовым до событий 3-4 октября и разгрома федерального парламента), Олег Владимирович сослался на решение Конституционного суда РФ, признавшего незаконным указ Ельцина о роспуске Верховного Совета, следовательно, для допроса депутата, каких-либо следственных действий требуется согласие высшего законодательного органа страны. При этом Казаров заявил, что считает себя действующим депутатом. Для встречи со следователями банкир припас и журналистов, чтобы заручиться поддержкой прессы. Дальнейшие попытки следствия он блокировал тем же способом. Так от него и отстали.
Банкиром Казаров был таким же деятельным, как и партаппаратчиком. А для влияния на общественную жизнь создал в начале смутных 90-х годов сбербанковскую газету «Жизнь и экономика». С приходом Олега Владимировича в мощнейшую финансовую структуру у его друзей - бизнесменов появилась поддержка. Помню, однажды Олег Берлянд очень долго сидел в кабинете Казарова в Сбербанке. Ученик и учитель общались на самые разные темы, но ни слова о делах. Все это время продолжались переговоры между Сбербанком и фирмой «Симбирск-Диалог». Присылались факсы, привозились документы. В кабинет то и дело входили сотрудники, одни к Казарову, другие сновали между Берляндом и офисом фирмы. Друзья поочередно давали распоряжения, вникали в содержание бумаг, отправляли сотрудников, через некоторое время возвращавшихся вновь и уходивших с новыми указаниями. Наверное, было проще этим двоим, коль они рядом на расстоянии вытянутой руки все решить самим. Но нет, их светское дружеское общение продолжалось, им всегда было о чем поговорить. Аппараты банка и фирмы в тот момент продолжали взаимодействие, утрясая финансовые вопросы.
Однажды на Сбербанк сильно осерчал губернатор Горячев. Помню, те, кто был в курсе событий, насторожились, чем же дело кончится. Казаров решил вопрос без проблем. По его указанию главе администрации области сразу же было отправлено письмо, в котором Олег Владимирович сообщал, что лица, чьи действия вызвали справедливые нарекания Юрия Фроловича, незамедлительно уволены. Понятно, что никто их убирать не собирался, продолжали работать, как ни в чем не бывало. Но Горячев был доволен, как мгновенно среагировал и уволил проштрафившихся Казаров. В то время они были в хороших отношениях. Не случайно оказались соседями в доме на две квартиры, построенные Сбербанком на улице Матросова в Ульяновске. Это был реверанс Олега Владимировича в сторону бывшего шефа. А, может, он втайне руководствовался советом дона Корлеоне: «Держи друга близко, а врага еще ближе». Кто знает.
Во всяком случае на выборах во вторую Государственную Думу на поддержку Олега Казарова и рекомендованной из Москвы Екатерины Лаховой - Горячев бросил весь свой административный ресурс. Активно включилась и прогубернаторская тогда областная газета «Симбирские губернские ведомости». Оба стали депутатами, и Олег Владимирович вновь выбрал близкий ему комитет по бюджету, налогам, банкам и финансам, войдя также в депутатскую группу «Народовластие».
Казаровский гамбит
Шанс отплатить добром Горячеву появился через год. В 1996-ом должны были состояться выборы губернатора области и мэра Ульяновска. В решающий момент, когда действующий глава города Сергей Ермаков мобилизовался и вроде бы начал переламывать ситуацию в свою пользу, во всяком случае исход был неясен и динамика была в пользу мэра, Казаров, как вспоминают члены горячевского штаба дал совет сосредоточиться на выборах руководителя региона, как бы своей активностью Ермаков не испортил всю малину Горячеву. Возможно, это был правильный совет. Тем более, что губернатор победил, несмотря на все трудности, правда, спасли его, как говорили мне тогда и в облизбиркоме, и в штабе, и в ближайшем окружении Горячева, голоса сельских избирателей.
Ермаков же проиграл, хотя был популярен в городе, и шансы у него были, тем более он многократно превосходил известностью и харизмой своего неожиданного соперника - Виталия Марусина. С другой стороны, вольно или невольно Казаров способствовал тому, что горячевцы уступили важнейший плацдарм для будущего наступления против них - Ульяновск, а это половина электората.
И с чего собственно семье Горячева было проникаться доверием к тому, кто на разных этапах жизни, то явно, то скрыто оппонировал Юрию Фроловичу. Ну и что, что он теперь единственный сосед? Это ведь только на Кавказе говорят, что сосед может быть ближе, чем брат. Видимо, не такими дружными оказались на поверку эти люди. Если встать на сторону такого честолюбивого человека и политического игрока, как Казаров, то поражение Ермакова ему было очень выгодным. Он впервые за долгое время получил возможность для маневра. В монолитном регионе сверху донизу контролируемом горячевцами, у него были связаны руки. И он даже не второй теперь. Выросли Сергей Рябухин и Валерий Сычев. Один стал первым заместителем губернатора, а потом представителем президента в Ульяновской области. Рябухин позже возглавил региональное Законодательное Собрание и стал сенатором, членом Совета Федерации РФ. Что будет, если он лишится поста руководителя Сбербанка и не победит на выборах в Государственную Думу в 1999 году?
Вскоре между двумя политическими тяжеловесами, в течение десятилетий оказывавшими прямое влияние на события и формировавшими и повестку дня, и результаты, окончательно пробежала черная кошка. Горячевский штаб при поддержке ряда средств массовой информации действительно сделал все для поражения Казарова на ближайших выборах в Госдуму. Сбербанк неожиданно переподчинили Самаре, и вместо Казарова прислали другого начальника. Конечно, Олег Владимирович неимоверно долго боролся, судился, побеждал, восстанавливался в должности. Но, в конечном счете, банка все же лишился.
Вот тут и пригодился задел 1996 года - поражение Ермакова. Казаров отступил на заранее подготовленные позиции - в ульяновскую мэрию, к Марусину, став его первым заместителем. Казаровский гамбит блестяще удался.
Новый век
С этого плацдарма стало готовиться решительное наступление на клан Горячевых. Дальнейшее хорошо известно - Юрий Фролович губернаторские выборы 2000 года проиграл с неприлично разгромным счетом для действующего главы администрации, имевшего в руках все рычаги. Но ими ведь надо еще и пользоваться уметь.
С 2002 года Олег Казаров возглавил группу советников губернатора Владимира Шаманова. И в здании администрации почти каждое утро, если все действующие лица были в городе, разыгрывалась комедия. Казаров приходил очень рано, и стремился попасть к шефу раньше главного информационщика власти Владимира Дюжего, чтобы о всех событиях генерал узнавал из уст и в интерпретации Олега Владимировича. В придворном раскладе того времени это было очень важно. Но практически ни разу опередить шустрого Дюжего, державшего нос по ветру, и прекрасно понимавшего цели своего визави, Казарову не удалось.
Он прекрасно ориентировался в шамановских структурах власти, маневрировал среди центров силы, сам пользовался немалым влиянием. И все же ситуация была другой. Любой местный негласно рассматривался варягами человеком второго сорта, обслуживающим персоналом, почти туземцем. Эти ребята, собранные из бандитов и отставных военных презирали всех и друг друга. И чего им было уважать и тех, кто потерпел от них поражение на своем поле, и тех, кто помог пришельцам победить, т.е. по любым понятиям, совершив предательство, сыграв роль пятой колонны. Наиболее видных из них не бросали, пристраивали, бросая кость, порой даже сахарную, но подлинное отношение к тем, кто помог свалить клан Горячева, чувствовалось на расстоянии, было видно невооруженным глазом.
В новом тысячелетии Казарова по-прежнему вспоминают, несмотря на то, что теперь ему под 80. А это по трактовке известного персонажа - уже не самый лучший возраст для политиков. Да и в период, который «папаша» Мюллер считает временем расцвета - около 70 лет - Олег Владимирович был далеко не на тех ролях, к которым привык. Он все еще затевал политические комбинации и неожиданные ходы, например, стал первым заместителем босса коммунистов Кругликова. Было время, когда он чуть ли не каждый вечер проводил в кабинете шефа одной из местных телерадиокомпаний, понимая все значение прессы, особенно электронной. Казаров прекрасно обеспечен, даже богат, о чем красноречиво свидетельствуют и имеющаяся у него недвижимость, и гараж иномарок, которые он бросил в бой однажды против коммунальщиков, появившихся на его улице. И все еще может спросить едва ли не у каждого: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
Джангир Мехти-Заде
