Актриса ульяновского драмтеатра, Народная артистка России Зоя Михайловна Самсонова застала послевоенное время маленькой девочкой. О Великой Отечественной войне, о которой она узнала от отца, и о собственных ощущениях от послевоенного времени Самсонова рассказывает в интервью для 73online.ru.

- Я человек приезжий, живу в Ульяновске 45 лет и работаю в драмтеатре. Мой папа Самсонов Михаил Васильевич родился в 1911 году в Пензенской Губернии. Революцию он застал в 6 лет. Когда Великая Отечественная война началась, отец был уже взрослым человеком. Ему было 30 лет.

- Мой папа - фронтовик. Он прошел войну с первого до последнего дня. Папа служил в пограничных войсках МВД с 1933 года по 54-й. В 1941-м он и его сослуживцы приняли первый удар на себя на границе Мурманской области, в поселке Рыбачий. Очень мало папа рассказывал о войне. Он вообще не говорил о себе, о сражениях. Военнослужащие не любили говорить о войне, особенно детям. Сейчас фронтовики любят, наверное, поговорить вспомнить. А тогда считалось, что детям не нужно рассказывать эти ужасы. Они пытались нас оградить от того, что сами пережили. В тот момент, это все было свежо в памяти. Я, конечно, расспрашивала его, мол, сколько человек из окружения вышли. Он отвечал: «Ну, сейчас, прямо так я вам все и рассказал». А потом серьезно, с грустью в голосе, говорил: «Очень мало нас вышло».

- Помню, еще папа рассказывал, что буквально накануне начала войны у них на погранзаставе была замена оружия. То есть у них боеприпасы и оружие меняли. «Когда над нами летели самолеты, мы стояли с учебными винтовками, на которых обучали стрельбе солдат»,- говорил отец. У них ничего не было. Это было страшно. За 5 лет войны отец пешочком прошел от Мурманска до Львова. В тылу не был ни разу. Можно было и в партизанах отсиживаться, но нет, папа у меня - боевой офицер.

- Я родилась уже в 1947 году, после войны. Я маленькая совсем была в послевоенное время. У папы было много наград. Я несколько раз отца спрашивала про них. Один - Орден Красного Знамени, несколько Орденов Красной Звезды и очень много медалей. Тогда были приняты демонстрации, приуроченные ко Дню Победы, Октябрьской революции... Вот он надевал на праздник свой гражданский костюм, и вся грудь у него была в орденах и медалях. Их было большое количество, честно вам скажу. На нашивках у него было 4-5 полосок.

-Закончил войну папа на Западном Украинском фронте в поселке Старжава. И там он остался, демобилизовался. Потом мы переехали в Львовскую область, и там папа прожил до 1994, где и умер.

- Какие истории военные с папой были, я, к сожалению, сказать не могу, не знаю. Он ранен был, контужен, в голову попал осколок снаряда, да так там и остался. Он ни дня за всю службу не находился в госпиталях долго. Он все время воевал. Не был комиссован, не был в эвакуации, это точно.

- Моя мама с двумя ребятишками (у меня старшие брат и сестра), уехали и жили в Семипалатинске. Их туда эвакуировали сразу в первые дни войны. Когда война закончилась, папа перевез семью в Львовскую область, там я и родилась.После войны папа был отправлен в Москву, он учился там в военной академии. Ушел в отставку в звании подполковник. Он не был инвалидом, несмотря на контузию. Он всегда говорил: «Я не инвалид, я участник». А от осколка он до конца жизни мучился. Сильные головные боли его терзали. Тогда трепанацию черепа не делали, боялись. Папа говорил: «Ну, осколок, ну, живу же, и голова светлая». С головой у него, правда, было все нормально до смерти, ноги под конец жизни только болели, отказывали. В Старжаве мы снимали дом. Мама и бабушка возделывали участок. Питались с огорода. И папа привозил пайки. Мама говорила всегда: «Ой, у нас праздник, папа пайки везет». В тылу, наверное, в то время люди больше бедствовали, чем те, кто находился на линии фронта.

- То, что была разруха, это понятно. Западная Украина, где мы остались, была сдана немцам. После войны только отошла она к СССР. И у нас после войны не было разрухи, мы жили в нормальном доме, не было ничего ни взорвано, ни разрыто, ни уничтожено. В магазинах была еда, нам привозили молоко из деревни.

- Страшно было то, что там были бандеровцы. Папа как пограничник боролся с таким вот бандитизмом. Я помню, что мы жили нормально, но всегда боялись... Это было ужасно. Они вырезали семьи. Это было чудовищно. Это была «война после войны». А сейчас они, вон видите, героем сделали Бандеру.

-У нас был большой дом на две семьи с двумя входами, как усадьба. И рядом находился огромный сад. Неподалеку текла речка. Там расквартировывали военных тогда. Мама шила сама, вышивала, детей одевала сама. Крутились тогда, как могли. Помню, у дома было много цветов. Нарциссы, тюльпаны - вся поляна горела красками. Картошку, морковку, капусту мы выращивали рядом с домом. И помню – было очень много цветов. Мама безумно их любила. Война только закончилась, а у нас кругом нарциссы и тюльпаны. Для меня это все было неким ощущением праздника Победы, весны. У кого что, а у мамы, как появится свободный кусочек земли, она на нем цветочки сажала. Это такое ощущение жизни, красоты.

Марина Долгова

Фото: Зоя Самсонова