27 августа юбилей - 85 лет - у мэтра ульяновской журналистики, публициста и литератора Жана Миндубаева. Юбиляр в шутку посетовал, что с самого утра его одолели звонками с поздравлениями, и он даже подумал, а не отключить ему телефон. Мы застали Миндубаева в бодром расположении духа, веселого и разговорчивого. В беседе с корреспондентом 73online.ru юбиляр предался воспоминаниям о знакомстве с ключевыми для ульяновской политики персонами - Геннадием Колбиным, Юрием Горячевым и Владимиром Шамановым, а также поделился взглядами на региональную журналистику и дальнейшими планами.

- Вас называют патриархом ульяновской журналистики. Вы были знакомы с Колбиным, Горячевым, Шамановым. Вспомните что-то о них?

- Каждый из этих великих людей оставил вмятину в моей жизни. Помню, как впервые встретился с Колбиным – увидел перед собой человека решительного, уверенного, властного. На этой волне и началось наше сотрудничество. Но Колбин очень скоро начал выстраивать свою диктатуру. Хотя, замечу, несмотря на жесткость, умел прислушиваться и решать чужие проблемы: например, мой знакомый, замечательный краевед Жорес Трофимов, мыкался без квартиры, и я обратился за помощью к Колбину – и Трофимову выделили двухкомнатную квартиру на Карла Либкнехта. Но по итогу Колбин был идеальным продуктом своего времени. Можно вспомнить биографии известных деятелей, стоявших у основы социализма, и понять, что многие из них, начинавшие с трудолюбия, усердия и идеи в итоге приходили к тому, что ближе уже к понятию «диктатура». Горячев – человек усердный, старательный. Я много общался с ним и его родными. Это был человек, который действительно вырос на комсомоле, был привязан к нему душой. Он хотел сохранить тот образ жизни, ту систему отношений и тот уклад жизни, которые складывались около 75 лет. Да, в том образе жизни было и хорошее, и плохое, и загадочное, и непонятное. Но человек был абсолютно идейный. При Шаманове я работал собкором в «Известиях». С ним лично я практически не встречался, не виделся, его не поздравлял – только картинки видел. Однажды один из представителей команды Шаманова обвинил меня в отсутствии государственного взгляда. Поговорили и выяснили: государственные взгляды есть у нас обоих, но разные. О Шаманове и его команде могу сказать, что их присутствие здесь никак не отразилось на жизни области.

- Какой журналистика был при Горячеве? Отличатся ли она от той, которая есть сейчас?

- Вы знаете, моя работа не менялась никогда. Я всегда был сторонником правды. Другой вопрос, что со временем это становилось опаснее и опаснее. Тут вспоминается цитата Чехова: «Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь». Нести правду вообще и конкретно журналисту – всегда сложно. Иметь свое мнение и моральные принципы – само по себе непросто. Но, думаю, у меня это получилось. По поводу современной журналистики могу сказать, что она стала гораздо свободнее – не абсолютно свободной, конечно, но свободнее. Журналистика сейчас разделилась на доживающую аналитическую, публицистическую и просто ту ветвь, которая является поставщиком информации. Более 70% новостных сообщений не подвергаются такой цензуре, как во времена СССР при существоващем тогла Главлите – журналистов и публицистов это касалось особо. Стало больше свободы слова, и это хорошо – ведь без свободы слова журналистики и нет.

- Олег Самарцев в интервью по случаю своего юбилея сказал, что в журналистике сейчас происходит вымывание жанров. Согласны ли вы с этим?

- Олег Робертович прав. Жанры в журналистике вымываются по нескольким причинам. Во-первых, публика сейчас все больше интересуется интернетом, из-за чего падает интерес к печатным изданиям. Из-за этого, во-вторых, человек все больше питается фактом и все меньше нуждается в его оценке, в неком комментарии от автора. И, в-третьих, люди перестали читать, они начали все больше просматривать новости. Но самое главное – это то, что в самих материалах журналистов исчезла борьба точек зрения. Все реже и реже виден конфликт двух или более точек зрения, а значит, все меньше и меньше становится глубина материалов. А ведь профессия журналиста в истинном ее понимании – профессия опасная. Не зря раньше, например, собкорами «Известий» были кадровые разведчики. Журналист – это человек бесстрашный, решительный, смелый. Он всегда там, где боль. Так что профессия несладкая, но интересная.

- А согласны ли вы с тем, что не став журналистом, многие сделали для журналистики гораздо больше, чем если бы стали в ней работать?

- Согласен. Действительно, не дай бог люди, не имеющие журналистских навыков, пошли бы в журналистику и испохабили бы ее еще больше. Я вот, например, трактор водить не умею – я и не сажусь за руль трактора.

- А как у вас обстоят дела с писательством? Работаете сейчас над чем-то?

- Да, я готовлю книгу воспоминаний. Как писал Лев Толстой, придет время, когда документальную прозу будут читать охотнее, чем художественную – и это так. Действительно, писатели могут придумывать сюжеты и изобретать новые повороты событий сколько угодно, но когда человек читает документалистику, он понимает, что это все происходило на самом деле с другим человеком, и с гораздо большим интересом примеряет все эти события на себя.

- Жан Бареевич, как встречаете свой юбилей?

- Уехал за город на дачу. Это я люблю. Водочка, книги хорошие. Особенно хорошо, если рядом есть сосед интересный, который умеет пить. Но с этим, знаете ли, сейчас проблемы – люди пить разучились. А вообще, я далек от понимания, что жизнь кончена. Вот, например, Жорес Трофимов опубликовал к своему 80-летию книгу с названием «С высоты моих 80 лет», а для меня 85 лет – не высота. Наоборот, жизнь для меня – это спуск с перевала: ты спускаешься, и спуск твой пологий. И чем дальше спускаешься, тем яснее и четче виден пройденный путь.

Игорь Игнатьев