Первый секретарь Ульяновского обкома КПСС Геннадий Васильевич Колбин (1927 – 1998) – последнее имя в череде правителей Симбирского-Ульяновского края советской эпохи, которое помнится потомству. И это при том, что должность свою он исполнял ровно три года, с 15 декабря 1983 года по 16 декабря 1986 года. Но, уникальный случай в истории края, первый секретарь Колбин успел поработать при трёх сменивших друг друга главах Советского государства, генеральных секретарях ЦК КПСС, и не просто высидеть, но уйти на повышение; правда, чем выше взлетаешь, тем больнее падать…
Народные чувства к Колбину объяснимы: яркая личность, последняя волна достижений советского строя – и борьба с «начальством», лупка по головам всяких завотделами, прокуроров, секретарей райкомов, как по делу, так и просто потому, что подобный «спорт» нравится «простому народу». А советская власть на седьмом десятке своего существования стремилась стать понятнее и проще, вернуться к идеалам Октября 1917 года – перестроиться.
СССР вступил в эпоху своего заката, ознаменованную «гонками на лафетах», церемониальными похоронами на Красной площади генеральных секретарей ЦК КПСС: Леонида Ильича Брежнева (1906 – 1982), Юрия Владимировича Андропова (1914 – 1984), Константина Устиновича Черненко (1911 – 1985). К ним прибавилась череда громких аварий и катастроф, распечатанная 5 июня 1983 года крушением пассажирского теплохода «Александр Суворов», который в Ульяновске врезался в мост через Волгу, что привело к гибели, по официальным данным, 176 человек.
В город прибыла государственная комиссия во главе с недавно назначенным членом Политбюро ЦК КПСС Гейдаром Алиевым (1923 – 2003). Её встречал первый секретарь Ульяновского обкома КПСС в 1977 – 1983 годах Иван Максимович Кузнецов (1928 – 2000). От «первого» ощутимо тянуло спиртным: алкогольные увлечения Ивана Максимовича были известны руководству КПСС.
И хотя виновными в чрезвычайном происшествии были признаны члены экипажа судна, в отношении ульяновского партийного руководителя тоже последовали соответствующие оргвыводы. Кузнецов, получив формальное повышение до заместителя министра строительного, дорожного и коммунального машиностроения СССР, был направлен в Москву.
А в Ульяновск из Тбилиси приехал второй секретарь ЦК Компартии Грузинской ССР в 1975 – 1983 годах Геннадий Колбин. Для Колбина это назначение было формальным повышением, из «вторых» в «первые». Разумеется, после солнечной Грузинской ССР, лидера по централизованным вложениям и дотациям из общесоюзного бюджета среди республик СССР, после Тбилиси, «самой гостеприимной столицы в СССР», Ульяновск выглядел в глазах Геннадия Васильевича не комильфо. Тем более, что в советской системе власти второй секретарь в национальной советской республике – фигура по-своему ключевая: ставленник Москвы, приглядывавший за первым
Недолгое генсекство Юрия Андропова, ноябрь 1982 – февраль 1984 года, среди прочего запомнилось массированными перестановками в верхних эшелонах власти СССР: он успел сменить 18 министров и 36 первых секретарей обкомов. Юрий Владимирович, бывший председателем КГБ СССР в 1967 – 1982 годах, как никто другой обладал информацией об истинном положении дел в Советском Союзе, о коррупции и кумовстве, пронизывавшем партийную и советскую верхушку, особенно на южных и восточных окраинах СССР.
Богатая и приветливая Грузия как раз считалась одним из отрицательных эталонов в коррупционном плане. Отправляя Колбина в Ульяновск, его расчётливо посылали в своеобразное «чистилище». Пройдя его, Геннадий Васильевич мог и дальше покорять карьерные вершины, уже не с грузинским бэкграундом, а со славой правителя Родины Ленина.
Геннадий Колбин в Гори, на родине Сталина
Впрочем, именно работа в Грузии позволила Геннадию Васильевичу в полноте обрасти необходимыми для карьерных взлётов связями. В неформальной обстановке «всесоюзной здравницы», куда сильные Советского Союза ездили наслаждаться жизнью и солнцем, поправлять пошатнувшееся в заботах о государстве здоровье, делать это было проще. Одним из самых ценных приобретений стала дружба с первым секретарём Томского обкома КПСС Егором Кузьмичом Лигачёвым (1920 – 2021), имевшим опыт работы в ЦК КПСС, но пожелавшим вернуться на «землю», в Сибирь. В 1983 году Лигачёв вновь оказался в Москве, секретарём ЦК КПСС, заведующим отделом организационно-партийной работы, главным по кадрам в Коммунистической партии!
Вдобавок у Геннадия Колбина был также замечательный «первоначальный капитал», заключавшийся в его очень правильной биографии – из рабочей семьи, из уральского города Нижнего Тагила, трудовая биография с 15 лет, с военного 1942 года, путь от простого сапожника до заместителя главного инженера на заводе.
Геннадий Колбин с женой и дочерьми в начале партийной карьеры. 1959 год
С 1959 года Геннадий Васильевич стал делать карьеру в Компартии. За пятнадцать лет он проделал путь секретаря заводского парткома в Нижнем Тагиле до второго человека в Свердловской области, второго секретаря обкома партии. Оставалось совсем немного, чтобы сделаться первым – но тут, на финише, вырвался вперёд заведующий отделом строительства Свердловского обкома КПСС Борис Николаевич Ельцин (1931 – 2007). Будущий отец русской демократии, первый президент независимой Российской Федерации в 1976 году стал первым секретарём Свердловского обкома партии, а Геннадий Колбин в 1975 году перебрался в Грузию. В 1981 году он стал членом ЦК КПСС.
Г. Колбин встречает Е. Лигачёва во время краткой остановки в Ульяновском аэропорту. Лето 1986 года
Егор Кузьмич Лигачёв лично приехал в Ульяновск в декабре 1983 года, чтобы представить Геннадия Васильевича местному партхозактиву – кажется, случай доселе в ульяновских хрониках небывалый. Жизнь на Родине Ленина после тёплого юга являла себя в неприглядной «красе». Кто-то здесь ещё помнил «благословенные» времена, когда в Ульяновск за колбасой ездили из Куйбышева, нынешней Самары, и Казани. Но к явлению Колбина те времена давно минули: даже талонную систему распределения на мясо и масло в Ульяновске до времени не могли ввести из-за нехватки продуктов.
После назначения в Ульяновск в Доме-музее Ленина. Г. Колбин первый слева, Е. Лигачёв третий слева
Никем пока не узнаваемый в лицо, «первый» внимательно вглядывался в жизнь Ульяновска. Он пешком ходил на работу в обком и на пути обратно наведывался в магазины. Однажды он пожелал купить не то 300 граммов пряников, не то макарон. Колбину сунули фасованный пакет с килограммом продукта. «Но мне нужно 300 грамм!» – настаивал первый секретарь. «У меня нет других пакетов! – отвечала продавщица – Дадите свой, я вам насыплю сколько надо».
«Сыпьте в шапку!» – приказал тогда Геннадий Васильевич, снимая с головы любимый партийными деятелями пыжик. С шапкой, полной пряников, Колбин вернулся в обком – и не по-детски надрал задницу всем профильным функционерам.
Анекдот этот существует в нескольких версиях. Других анекдотов по теме не припоминается. Игра в демократию в виде хождения по магазинам продолжалась недолго. Оно и понятно, Геннадию Васильевичу было почти 57 лет, возраст солидный, вдобавок Колбин маялся тромбофлебитом.
Да и зачем, если общественное доверие заслужено, а разогревать его можно другими способами? Местная пресса официально и часто освещала итоги заседаний, собраний и пленумов, на которых освобождали, с прозрачной формулировкой «по состоянию здоровья», тех или иных партийных и прочих деятелей. Везунчики отделывались публичным покаянием в «фактах грубости, бестактности, высокомерия и администрирования». «Надо было встряхнуть ульяновское болото» – словно бы оправдывая, но не вполне разделяя методы, отзывались о Геннадии Васильевиче заставшие его времена старожилы. Встряхивай, не встряхивай – болото при этом никуда не девается…
В 1972 году, ещё вторым секретарём Свердловского обкома КПСС, Геннадий Васильевич выдал совместную с ректором Свердловского института народного хозяйства Леонидом Николаевичем Понаморёвым (1925 – 2004), будущим проректором Академии общественных наук при ЦК КПСС, брошюру «Новаторство и творчество миллионов». Все сходятся, что Колбин был человеком умным, думающим, чувствующим прекрасное – он с удовольствием посещал симфонические концерты и пристрастил к этому обезьянничающих замов и завов. Он умел слушать – и даже слышать то, что ему говорили.
Среди тех достижений, что мы относим ко времени Колбина, на самом деле не было оригинальных колбинских идей. Строить новый мост через Волгу? – собирались ещё в 1950-е годы. Открыть в Ульяновске университет? – впервые пытались ещё на заре советской власти, и актуализировала проблему реконструкция Ульяновска в преддверии 100-летия Владимира Ленина в 1970 году, появление новых предприятий и учреждений. Создать музей-заповедник «Родина Ленина»? – мечталось с середины 1970-х годов!
Геннадий Колбин на фоне Дома-музея Ленина
Но именно московские «прихваты» Геннадия Васильевича помогали переводить застарелые мечты в постепенную реальность. Колбин стал последним советским правителем, который в полноте разыгрывал ленинскую карту, предложив на утверждение программу «Родина Ленина – 125», комплексного развития Ульяновска и Ульяновской области в течение десяти лет, до 1995 года, в котором Советский Союз собирался отпраздновать 125-летие Владимира Ленина.
В этой перспективе Ульяновск мыслился городом-миллионником, крупнейшим в Европе центром авиастроения и микроэлектроники. А коли миллион жителей – значит, однажды появится своё метро, и новый мост через Волгу спроектировали и строили со специальным ярусом под грядущие метропоезда, под расчётную транспортную нагрузку в пять тысяч автомобилей в час!..
Воплощения этих планов Колбин не увидел – да и надеялся ли на то? Важно, что «акции» амбициозного первого секретаря с Родины Ленина росли в Москве, давая надежду на покорение новых карьерных высот.
10 марта 1985 года, проработав чуть больше года, отошёл в лучший мир генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко (1911 – 1985), и новым, как после выяснилось, последним генсеком был избран Михаил Сергеевич Горбачёв (род. 1931). 15 мая 1985 года, в городе Ленинграде, колыбели революции, товарищ Горбачёв впервые возгласил: «Видимо, товарищи, всем нам надо перестраиваться». На другой день, 16 мая, был издан указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», окончательно оформивший антиалкогольную кампанию, вошедшую в историю СССР под именем «горбачёвской».
Г. Колбин и М. Горбачев на трибуне
Историки утверждают, что истинным вдохновителем борьбы с алкоголизмом был Егор Лигачёв. Его влияние с «воцарением» Горбачёва ещё более увеличилось. Лигачёв стал вторым человеком в Советском Союзе, во многом затмевая первого, «минерального секретаря», как стали звать в народе Михаила Сергеевича после введения «сухого закона». А коли ты дружишь с Егором Кузьмичом, значит, должен поддерживать его инициативы – и Колбин взялся за борьбу с алкоголизмом столь образцово-показательно, что, казалось, многим, именно Ульяновская область станет эталоном в этой борьбе.
Залпы колбинского гнева, опять-таки, летели по «штабам», разя районных и прочих руководителей, причём, нередко в самой оскорбительной и унизительной форме и «ни за что»: кто-то выпил кружку пива в жаркий денёк, кто-то дома собрал друзей на день рождения, а неприглашённый друг обиделся и накатал «телегу»…
Казалось, Геннадий Васильевич получает удовольствие, прижимая к ногтю истинных и мнимых пьянчуг. Пыл «первого» на антиалкогольном фронте объясняли личной семейной драмой Колбина: попивала его супруга Софья Ивановна (1926 – 1998). Он оправдывался: «Вы посмотрите, как нас поддерживают женщины!». Впрочем, «нужных» людей из Москвы в Ульяновске по-прежнему привечали «по полной норме», а не только чаем и минеральной водой.
Обсуждение генерального плана Ульяновска. Г. Колбин второй слева в первом ряду. 1984 год
Геннадий Васильевич запомнился «неравнодушием» к внешнему облику Ульяновска, в основном, к центральной его части, стремлением изменить и, видимо, улучшить его. Методов было два: снести и перенести. Сносились чугунные ограды и историческая ограда дома Языковых на Советской (ныне Спасской) – едва не дошли руки до всей ограды Каразминского сквера. Не успел переехать от старого вокзала к вокзалу новому памятник Ленину-гимназисту. Зато вдосталь «набродился» памятник Карлу Марксу: вначале на 120 метров в сторону, потом на 90 метров обратно. А ещё его хотели перенести куда-то на улицу Карла Маркса – видимо, напротив технического, ныне суворовского училища.
Г. Колбин, первый справа, на советско-корейском фестивале в Ульяновске. 1986 год
С 27 июня по 2 июля 1986 года в Ульяновске проходил 1-й фестиваль дружбы молодёжи СССР и Корейской Народно-Демократической Республики, в мероприятиях которого принимал участие Геннадий Васильевич. Неизвестно, был ли это намёк на грядущее повышение – одна из самых больших корейских диаспор в Советском Союзе проживала в Казахской ССР – но 16 декабря 1986 года Колбин был назначен первым секретарём ЦК Компартии Казахстана.
Г. Колбин среди общественности. 1980-е годы
Назначение русского, вдобавок не связанного предыдущей жизнью и работой с Казахстаном, вызвало волну протестов и беспорядков в столице Казахской ССР, городе Алма-Ате. Они стали первой внушительной трещиной, которые через пять лет привели к распаду Советского Союза. «Долой Колбина!» – было написано на самодельных плакатах. Сам по себе Геннадий Васильевич, разумеется, не успел сделать казахстанцам ни хорошего, ни плохого – он просто олицетворял систему.
Плакат «Долой Колбина!» у протестующих в Алма-Ате. Декабрь 1986 года
В принципе, и память по себе в Казахстане первый секретарь Геннадий Колбин оставил, скорее, позитивную – и там он успел побороться с алкоголизмом, фактически легализовал древний праздник весны Наурыз и предложил строительный мегапроект – решение жилищного вопроса к 1991 году. В 1990 году Колбин уехал работать в Москву, а в 1991 году закончилась власть Коммунистической партии. Кстати, из состава СССР Казахстан вышел 16 декабря 1991 года, ровно через пять лет после назначения в Алма-Ату Геннадия Васильевича…
Иван СИВОПЛЯС
