ЛДПР в эти дни проводит в Ульяновске Всероссийский технологический штаб региональных избирательных кампаний. Участвуют представители всех регионов, где в сентябре пройдёт единый день голосования. Одним из хедлайнеров является бизнесмен Виктор Бут, недавно освобожденный из американской тюрьмы. Он встретился с корреспондентом 73online.ru и дал эксклюзивное интервью.
Виктор Бут произвел впечатление довольно скромного и приятного человека. В конце интервью расслабился, стал чаще улыбаться. Признался, что уже подустал от внимания журналистов.
«За политической жизнью следил внимательно»
— Сергей Маринин писал в своем телеграм-канале, что вы в Ульяновске не впервые. Расскажите, когда вы были здесь последний раз, что делали.
— В 1996 году приезжал по авиационным делам, был на «Авиастаре».
— Была тогда возможность пройтись по городу?
— Ее и сейчас нет — погода не позволяет. Но судя по тому, что удалось увидеть, все преобразилось. Это, конечно, другой уровень.
— Вы активно включились в политическую жизнь. Расскажите, что вас связывает с ЛДПР?
— Все, что говорил лидер партии Владимир Жириновский на протяжении последних 10 лет, стало реальностью. Он был очень мудрым человеком. Его позиция — не врать и не бояться, открыто и честно критиковать всех и вся, отстаивать интересы простых людей. Он был близок к народу.
ЛДПР — часть нашей общественно-политической жизни. Во многих регионах зачастую это единственная партия, которая работает именно как партия, а не только во время выборных кампаний.
— А вы следили в США за жизнью ЛДПР?
— Благодаря поддержке посольства я получал российские газеты, хотел знать, что происходит, какие были выборные циклы, какие партии. За политической жизнью следил внимательно. Для меня вхождение в активную деятельность с ЛДПР было естественным. Я разделяю принципы этой партии — для меня важно отстаивание интересов народа и защита интересов России за рубежом.
— Я читала, что семья лидера ЛДПР Владимира Жириновского, он сам, долгие годы поддерживали вас, когда вы были вдали от дома. Что вас связывает с Жириновским?
— Лично с ним знаком я не был. Но помощь мне действительно оказывали. Активно помогал и Леонид Слуцкий (возглавил ЛДПР после смерти Жириновского — прим.). Помогали не только заявлениями, но и материально, оплачивали адвокатов — это серьезная помощь.
— Вы сказали, что вам близки взгляды партии. Какой у вас сегодня интерес в политике?
— Про избирательную кампанию я не думал. Сейчас в стране сложный период, фактически против нас ведет необъявленную войну весь коллективный Запад, англосаксы. В этой ситуации говорить о выборах было бы преждевременно. Просто приложу все усилия, чтобы помочь добиться победы. Это главное.
— Как будете помогать?
— Участвую в мероприятиях, которые активно проводит партия: помогаю военным подразделениям, побывал в ДНР и ЛНР, Запорожской области. Все эти поездки сопровождаются передачей необходимого в подразделения: бронежилетов, коптеров и другого оборудования. Помощь особо не афишируется, потому что так работает партия.
Плюс мы выходим с законодательными инициативами, которые касаются участников специальной операции. Это системная работа, не просто, чтобы создать фон перед выборами и завоевать дешевую популярность. Надо жить интересами родины — это позиция партии.
«Жертвой себя не считаю»
— Вы говорите, что вам удавалось читать газеты и быть в курсе политической жизни. Но тем не менее вы ведь вернулись совсем в другую страну…
— Реальность превзошла все ожидания, и в хорошую сторону. Изменения в городах и регионах — колоссальные. Развитие инфраструктуры, дорог. Сами люди стали более сфокусированы, профессиональны. Я рад видеть Россию в таком состоянии.
Конечно, есть много проблем, которые надо решать. Есть целая группа тех, кого не удовлетворяет состояние дел, но я думаю, тем не менее, всем надо работать, и общими усилиями мы добьемся той страны, в которой всем будет комфортно.
Понятно, что сейчас контакты сузились. Раньше у нас была направленность на Европу, некое раболепие перед Западом в культурном плане. Это не позволяло понять, что мы — отдельный континент, у нас своя цивилизация. Нам нужно ее как можно больше изучать и любить. Надо жить своей жизнью, а не по чужим лекалам, и она у нас есть.
— Вы не считаете себя жертвой западной пропаганды?
— Если вы начинаете считать себя жертвой, вы уже проиграли. Да, это произошло со мной, но я не жертва. Мой пример говорит о том, что несмотря на все сложности, их можно преодолеть. Главное упереться, верить в себя.
— Как вы узнали, что произойдет обмен?
— В момент ареста Бриттни Грайнер (баскетболистка, осуждена в России за контрабанду наркотиков; была обменяна властями на Бута — прим.) многие мои сокамерники начали говорить, что это мой билет на родину. Когда закончился суд и был оглашен приговор, было ясно, что скоро начнутся переговоры. Но началась шумиха, а переговоры любят тишину. Стало ясно, что обмен хоть и случится, но неизвестно, когда.
«Для американцев торговля оружием — фетиш»
— Расскажите об условиях содержания в американской тюрьме.
— Почти три года я провел в изоляции в одиночной камере. Ты никого не видишь, не общаешься. Выводят только к адвокату или консулу — то есть пообщаться с кем-то ты можешь только два часа в неделю. Час дают на прогулку на свежем воздухе.
Потом меня перевели в другой блок. Камера была на одного человека, но в шесть утра все камеры в блоке открывают, и заключенные выходят в коридор до половины десятого вечера. В это время можно выйти во двор, постирать белье.
— Кто с вами находился в блоке, что за люди?
— О них можно было написать целую книгу. Блок уникальный, таких всего два на всю систему. Туда со всей страны собирают самых опасных преступников по мнению американского правительства.
Были интересные люди. Например, в 70-80-е было повстанческое движение «Монтана фримен», члены которого хотели свергнуть строй. По сути, политические заключенные. Они досиживали свои сроки, по 25-30 лет. Когда меня только перевели, я общался с этими легендарными людьми, еще старой школы.
Очень много было арабских «террористов» — использую это слово в кавычках, потому что в американских понятиях террорист не тот, кто реально что-то сделал, а тот, кого американцы «назначили» быть террористом. Был интересный экоактивист, профессиональный поджигатель, который уничтожал скотобойни. Причем мясо он любил, но тайно.
Кто-то сидел за мошенничество, кто-то за попытку убить посла — но большинство этих случаев высосано из пальца. Как и в моем случае, эти преступления вряд ли бы существовали, если бы само американское правительство их бы не инициировало и не провоцировало.
— Когда вы сидели один три года, чем занимались, кроме как готовились к судам?
— Самое интересное, что к заседаниям я вообще не готовился — не было смысла, все было понятно сразу. Я просто попросил адвокатов приносить мне копии учебников, книг. В этом вся фишка: мне удалось осознать, что будет вот так — и чего тогда об этом париться? Если ты будешь в таких ситуациях только переживать — кому ты поможешь? А если ты решил пережить все трудности, то надо быть в хорошей физической и моральной форме, делать что-то полезное для своего будущего, заниматься самообразованием.
— У вас все-таки была надежда на благополучное разрешение?
— А как можно выжить без надежды? Но надо в нее реально поверить, полностью этому отдаться. Не должно быть такого, чтобы сегодня верить, а завтра нет. Надо надеяться до конца.
— Вы были послушным заключенным?
— Я понимал, что охранники делают свою работу. Если я буду с ними ссориться — ну что я кому докажу? Поэтому мы относились друг к другу с уважением, мне даже иногда давали поблажки. И это учитывая, что все эти годы в США очень демонизировали русских, создавали образ либо мафиози, либо торговца оружием.
— Кстати, вы смотрели фильм «Оружейный барон» (Виктор Бут считается прототипом главного героя голливудского фильма, главную роль в котором сыграл Николас Кейдж — прим.)?
— Там все неправда. Все показано на очень примитивном уровне — это отражение американского понимания. Для них торговля оружием — это фетиш.
— В сети много информации, но не могу не спросить вас лично. В чем конкретно заключался ваш бизнес до момента ареста?
— После развала Союза я уволился из рядов советской армии, где служил военным переводчиком. После этого я непродолжительное время работал в Союзе объединенных кооперативов, а потом создал компанию, которая занялась авиационным брокерством. Были заявки от западных клиентов на организацию чартерных перевозок грузов.
Через три-четыре года я сам стал приобретать воздушные суда, которые остались после развала «Аэрофлота». Они были довольно старыми и дешевыми. Занимались грузоперевозками, в основном по Африке, доставляли туда грузы из Европы и Эмиратов, летали в Афганистан и другие страны. Много перевозили челноков, доставляли оборудование для нефтегазовой промышленности, запчасти, экскаваторы, тракторы. Сейчас от этого бизнеса ничего не осталось.
— И какие теперь планы?
— Самые грандиозные. Главное, что я на свободе с семьей и друзьями, на родине, общаюсь с такими прекрасными людьми, как вы. А дальше — как сложится. Надо быть скромнее в желаниях, быть осторожным, благодарить всевышнего за каждый день и делать то, что мы можем делать сегодня.
Андрей Семёнов
