В мае 1856 года в Костромской губернии, бывшей для Российской империи эдаким эталоном провинциальной глухомани, родился один из самых оригинальнейших умов во всей истории России, философ и литератор Василий Васильевич Розанов (1856 – 1919). Его мысль и острое, часто беспощадное, перо касались разнообразия тем, порой, на грани и даже за гранью фола: религия, безбожие, эротизм, общественные и политические процессы в России кануна и времён революционных потрясений начала XX века.
Розанов был сложным, колючим человеком – фактически, «ничьим» в эту эпоху, которая чётко пыталась делить людей на «наших» и «не наших», на монархистов и революционеров, на безбожников и клерикалов. Но он был талантлив – и прям в своих рассуждениях, книгах, высказываниях, и этот талант признавали даже его ругатели и враги, а таких, и по поводу, было немало.
В жизни Василия Розанова особую роль сыграл город Симбирск. Именно наш город сам мыслитель называл своей духовной родиной. И так совпало, что в нашем городе подросток Василий Розанов оказался в 1870 году, том самом, когда в нём родился Владимир Ильич Ульянов-Ленин, самый знаменитый местный уроженец.
Гимназист Василий Розанов (сидит) с товарищами. 1875 год
Отношения «сверстников» и «земляков» складывались непросто. Розанов величал вождя революции «пломбированным господином» и писал о нём: «Ленин отрицает Россию. Он не только отрицает русскую республику, но и самую Россию. И народа он не признаёт, а признаёт одни классы и сословия... Народа он не видит и не хочет». Ильич в долгу не оставался. Для него фамилия Розанова стала ругательством, обозначением целого класса «известных своей реакционностью (и своей готовностью быть прислужником правительства) писателей».
В полемическом запале Ильич перегибал палку. Василий Васильевич, ничуть не меньше вождя революции не обольщался ни русским правительством, ни отечественной буржуазией. «Заранее решено, что человек не гений. Кроме того, он естественный мерзавец, - говорил он о власти, - В итоге этих двух «уверенностей» получился чиновник и решение везде завести чиновничество». «В России вся собственность выросла из «выпросил», или «подарил», или «обобрал». Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается» - выражался философ о денежных тузах.
Публика у входа в Каразминскую библиотеку, которую посещал Васлий Розанов
Василий Розанов родился в большой, восемь детей, семье незначительного чиновника лесного ведомства. В пять лет он остался без отца, в четырнадцать – без матери. Осиротевшего подростка принял на воспитание старший брат Николай Васильевич Розанов (1847 – 1894), преподававший в Симбирской губернской классической гимназии. В 14 лет Василий Розанов поступил во второй класс.
Владимир Ульянов пойдёт в первый класс в девять лет – но разброс в возрасте учеников никого не удивлял. Гимназия была недешёвым удовольствием, чтобы отправить в неё любимое чадо, люди иногда годами копили необходимую сумму. Вдобавок, гимназия была заведением строгим, с второ- и даже третьегодниками, по нерадению или плохому поведению «зависавшими» в одном и том же классе.
Симбирская пристань пароходного общества Самолетъ
В гимназии тогда властвовал немолодой и несменяемый директор, действительный статский советник Иван Васильевич Вишневский (1813 – 1904). Его побаивались – и не уважали. За глаза Вишневского звали Сивым, и смеялись над ним, за глаза. «Мне не нужны твои успехи. Мне нужно твоё поведение!» - орал Сивый на учеников.
Василий Розанов вспоминал: «Этот лозунг – «хорошее поведение, а до остального дела нет» – был дан давно Сивым или даже, может быть, до него. Мы, я в частности, уже вступали в этот режим как во что-то сущее и от начала веков бывшее (детское впечатление), но… чему настанет конец! Настанет! Настанет!».
Симбирские пристани и Подгорье, по которому гулял Василий Розанов в 1907 году
Конец настал в 1879 году, когда в гимназию пошёл юный Ульянов, а «Сивого» Вишневского сменил Федор Михайлович Керенский, один из лучших директоров за всю историю губернской гимназии.
Но во время Розанова в гимназии безраздельно царил Вишневский. Брат-педагог Николай Васильевич оказался «коровой не ко двору» и вынужден был перевестись в гимназию в Нижний Новгород. А Василию пришлось остаться в Симбирске. Гимназий в
России не хватало, они были укомплектованы «под завязку», и часто случалось так, что при переезде семейства гимназист оставался один учиться на прежнем месте, поскольку в другом городе в гимназии не было мест.
Симбирские педагоги. Сидит 3-й слева директор гимназии Иван Вишневский, 5-й слева инспектор народных училищ Илья Ульянов, отец Владимира Ульянова-Ленина
Гимназист Розанов стал жить на квартире у Николаева, симбирского агента пароходной компании «Самолет». Сын квартирного хозяина Николай Николаев стал лучшим симбирским товарищем Василия – он учился в выпускном VIII классе гимназии, но их разница в возрасте с третьеклассником Розановым была совсем незначительной.
Однажды на перемене директор Сивый выдернул Василия Розанова из шумной толпы учащихся, и закричал: «Я тебя, паршивая овца, вон выгоню!». Это был, вспоминал философ, первый осознанный случай испытанной им несправедливости, расчётливого публичного унижения. Кого-то подобные удары ломают, кого-то, как Василия, делают крепче, заставляют сопротивляться, искать и думать. Через тридцать пять лет, после драмы Первой русской революции 1905 – 1907 годов для прогремевшего на Россию мыслителя Василия Розанова Симбирская гимназия стала символом, образом страны, переживавшей жестокий кризис, равнодушной, уставшей, погрязшей в мелочах – ищущей и борющейся, несмотря ни на что.
«Этот маленький уголок, - провидчески, по сути, писал Василий Васильевич, - был, в сущности, тою культурною «молекулою», которая повторялась на протяжении всей России. «Рождался новый человек» – этим все сказано, ибо из человека родится его история…
Вся гимназия разделилась на «старое» и «новое», в учениках, в учителях. Нового было меньше, около 1/4, 1/5. Масса учеников, 3/4 или 4/5, были, так сказать, реалистами текущего момента. Папаши с мамашами, «власть имущие», отдали их в гимназию. Робкая, смирная, недалекая, ленивая душа этих учеников, смесь сатиры и идиллии, снизу вверх с необоримым страхом взирала на эту как бы железную крышу всяческих «властей», домашних и городских, семейных и государственных, и, подавленная, только думала об исполнении. Исполнение – оно скучно, сухо. Это «учеба уроков» и «хорошее поведение».
Памятник Карамзину, соборы и мужская гимназия, в которой учился Василий Розанов
Поэзией и утешением, грубее, развлечением для них служили драки, плутовство, озорство, ложь, обман. В старших классах – кутежи, водка и тайный ночной дебош. Как награда за скучные учебные годы, давалась и получалась «казенная служба», смотря по выбору, склонностям, успехам и связям или общественному положению родителей. В основе все это было лениво и косно. Было формально и без всякой сути в себе».
Да, было и другое, и даже при Сивом, во времена Василия Розанова, Симбирская гимназия всё равно выделялась не только в Поволжье, но и в целой Российской империи. В ней преподавали известные педагоги, авторы учебников – математик Яков Штейнгауэр, историк Иван Христофоров.
Старший брат Николай Васильевич заменил Василию Розанову отца
Но, в первую очередь, «новое» меньшинство спасалось, воспитывалось и развивалось через чтение. К читающим начинали относиться по-другому, и когда гимназист Розанов взялся за книги, и это стало заметно, то Сивый уже не смел прилюдно оскорблять его. Чтение становилось источником уважения и самоуважения, ибо книги были дороги и мало доступны нуждающимся гимназистам. Но в Симбирске была целая публичная общественная библиотеки, воспетая зрелым Василием Васильевичем.
«Да будет благословенна Карамзинская библиотека!.. Величественные и благородные люди города установили действительно прекрасное и местно-патриотическое правило, по которому каждый мог брать книги для чтения на дом совершенно бесплатно, внося только 5 руб. залога в обеспечение бережного отношения к внешности книг (не пачкать и не рвать, не трепать). Когда я узнал, что книги выдаются совершенно даром, даже и мне, такому неважному гимназистику, то я точно с ума сошел от восторга и удивления!.. Так придумано и столько доброты. Довольно эта простая вещь поразила меня великодушием и хитростью изобретения. Как придумали величественные люди города!..».
В 1872 году Василий Розанов, таки, перебрался к брату в Нижний Новгород. «Ни с чем я пришёл в Симбирск – а вышел из него со всем» - признавался Василий Васильевич. Вновь побывать на духовной родине уже маститому мыслителю довелось летом 1907 года, во время круиза по Волге, запечатлённому в известном розановском очерке «Русский Нил».
Василий Розанов
Пароход причалил к симбирской пристани, и философ сошёл на берег, на котором не бывал тридцать пять лет. Василий Васильевич прогуливался у пристани, по одноэтажному и деревянному Подгорью, что теперь покоится в водах Куйбышевского водохранилища. Любитель не стандарта и парадоксов, он вдруг захотел поцеловать угол одного из домов, привлекших его внимание: «Хорошо я его обнял и поцеловал. Бревенчатый и необтесанный, то есть не крытый тесом: все точь-в-точь такое, что я люблю и считаю лучшим на Руси. И мои лучшие времена прошли в таких домах, одушевленные, творческие. В каменных домах я только разрушал и издевался».
Когда-то углы домов лобызал святой юродивый Василий Блаженный, небесный покровитель Василия Розанова – блаженный видел ангелов, что, стоя при углах домов, хранят покой живущих в них людей…
Иван Сивопляс
