Институт истории и культуры АНО «Центр стратегических исследований Ульяновской области» запускает цикл статей по истории нашего края. Вы узнаете об интересных находках и увлекательных исторических расследованиях, о тех страницах истории нашего края, которые возможно оставались вам неведомыми…
Чему и как учились наши дворяне?
Фундамент интеллектуальных достижений человека во многом закладывается в детстве и отрочестве, также формируется система ценностей, которая становится ориентиром в жизни.
Богатую пищу для ума дают нам мемуары, на страницах которых можно найти сведения о социализации молодёжи ушедших эпох. Яркими образцами таких воспоминаний являются сочинения Дмитриевых – Ивана Ивановича и его племянника Михаила Александровича.
И.И. Дмитриев (1760–1837) – известный поэт времени, баснописец, крупный государственный деятель. М.А. Дмитриев (1796–1866) – поэт, литературный критик, переводчик. Они родились в селе Богородском близ Сызрани и провели значительную часть своего детства на территории Симбирской губернии. Оба посвятили начальному этапу своей жизни проникновенные страницы, в подробностях воссоздали царивший в провинциальных дворянских семьях патриархальный уклад.
Сравнивая эти воспоминания, можно обнаружить различия в организации обучения двух мальчиков. Иван обучался у не вполне сведущего в педагогике гарнизонного сержанта, а также в пансионах иностранцев – Манженя и Кабрита – в Симбирске. Михаил же получил домашнее образование (с ним занимался дворовый человек Сидор Иванович, а затем учителя).
Заметное место в обучении дворянских мальчиков занимали иностранные языки. Иван изучал французский и немецкий. Но в тот момент, когда ему пришлось покинуть пансион, знания его не отличались глубиной: во французском будущий литератор «не дошёл ещё до синтаксиса, а в немецком остановился на глаголах». Иван самостоятельно продолжил изучение французского языка. Разбирая с помощью словаря текст приключенческого романа, он через некоторое время обнаружил, что вполне понимает книгу и без обращения к «лексикону». Автор воспоминаний отмечал: «… этот отважный подвиг был для меня эпохою, с которой начал я читать французские книги уже не поневоле, а по охоте и впоследствии уже мог переводить Лафонтена».
Михаил получил начальные представления об иностранных языках от француженки Елизаветы Ивановны Джиберти. Он смог научиться «лепетать» на языке Мольера, но обучение не принесло весомых плодов. Оно происходило «без метода». Позднее учителем мальчика стал пожилой француз Данглемон, который некогда служил в королевской гвардии. И этот «ментор» заставлял учеников заучивать полный текст французской грамматики Мартына Соколовского. Единственной отрадой Михаила стало изучение диалогов на приятные ему темы (о прогулках, о весне и лете). Со временем он освоил разговорную речь и приобрёл знание французских идиом. Интересно, что наибольших успехов и Иван, и Михаил достигали при «погружении» в стихию иностранного языка (именно на таком подходе и настаивают известные современные лингвисты).
Образование мальчиков было бы не вполне завершённым, если бы они не получили представления о художественной литературе. Рано пристрастившись к чтению, они с удовольствием приобщались к миру русской словесности. Иван с большой теплотой отзывается о поэзии Сумарокова и Ломоносова, оказавших громадное влияние на формирование его эстетических воззрений. Ломоносовская «Ода на взятие Хотина» произвела на Ивана столь сильное воздействие, что он «прельстился славой поэта» и задумался о поприще литератора.
Михаил, начавший в возрасте десяти лет читать стихи в «Вестнике Европы», тоже испытывал благоговение к поэтам и считал их «существами высшей натуры». Круг его любимых авторов составляли Державин, Хемницер (оба автора почитались дедом мальчика, оказавшим на него серьёзное влияние), Жуковский. Михаил знал наизусть почти все стихи своего именитого дяди.
«Царица наук» математика не занимала заметного места в воспоминаниях Дмитриевых. Иван отметил, что под руководством Кабрита он «начал понимать всю важность» её и в течение трёх месяцев продвинулся в деле изучения математики дальше, чем за год под началом гарнизонного сержанта. Михаил же просто написал о том, что арифметика давалась ему с трудом и он не любил её.
Примечательно, что в образовании мальчиков почти не проявился религиозный аспект. Иван упомянул лежавшие на столе его отца сочинения Иоанна Златоуста, а также Острожскую Библию. Он имел возможность читать эти книги, но о серьёзном изучении в детстве и отрочестве Священного Писания или богословской литературы не пишет. Михаил в своих воспоминаниях рисует картину, вообще ломающую наши стереотипы. Он вспоминает, что в большой библиотеке деда не было ни одной духовной книги. «Библии нельзя было достать, и я не видывал её до издания библейского общества: тогда и дед мой купил себе Библию, но не читал её». (При этом в упомянутой библиотеке были хорошо представлены сочинения вольнодумца Вольтера).
Симбирский край первой половины XIX в. в мемуарах, М.А. Судаков, специалист ИИиКР ЦСИ
