Историк и краевед Иван Сивопляс рассказыает, какую память оставил о себе в Симбирске-Ульяновске Иван Гончаров — в виде памятников, названий улиц и зданий.
В давнем 1924 году советская власть пожелала переименовать Симбирск в честь его самого знаменитого уроженца, Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Город предложили назвать Ленинском. Но так как Ленински в Советской России уже были, то стали тасовать другие варианты, дойдя, в конце концов, до Ульяновска.
Среди рассматриваемых вариантов был и такой – Ильич. Лично мне оно импонирует. Ильичёвцы звучало бы поэнергичнее, повеселее, чем ульяновцы. А, главное, Ильич заставляет нас вспомнить не только про реального Владимира Ильича, но и про вымышленного Илью Ильича Обломова, которого придумал наш замечательный земляк, симбирский уроженец Иван Александрович Гончаров (1812 – 1891).
Но, если бы случился Ленинск, то это тоже было не только про Ленина, а и про Гончарова. Знаете, как называли неспешного Ивана Александровича насмешливые друзья? На французский манер, Принц де Лень! Конечно же, имелась в виду лень как свойство, но если, что называется, дословно переводить на русский, то выражение звучало, как князь из некоей местности с названием Лень — и Ленинск в этом контексте звучит очень подходяще!
«Здесь я окончательно постиг поэзию лени, и это – единственная поэзия, которой буду верен до гроба, если только нищета не заставит меня приняться за лом и лопату» — писал Иван Гончаров из родного Симбирска и про родной Симбирск в августе 1849 года. Насчёт лома и лопаты Иван Александрович, конечно, кокетничал. Он – петербуржский чиновник в департаменте внешней торговли министерства финансов Российской империи. Он — успешный начинающий литератор, «выстреливший» в 1847 году романом «Обыкновенная история», причём, общественное признание неплохо дополнил и внушительный гонорар в 200 рублей за печатный лист (16 книжных страниц) произведения.
Показатель популярности — статуэтка-шарж Ивана Александровича, выполненная среди серии подобных знаменитым русским карикатуристом той поры Николаем Александровичем Степановым (1807 – 1877). Реакция Ивана Гончарова на навалившуюся славу была очень жива и непосредственна. Он не надувал щёки, не превозносился — но с удовольствием приобретал гипсового «себя», чтобы дарить его знакомым и родным.
Скульптура-шарж Ивана Гончарова
Наконец, Иван Гончаров – симбирский домовладелец: «Если вздумаете порадовать меня письмом, то адресуйте прямо в Симбирск, у Вознесенья в собственном доме» — писал он в том же августе 1849 года.
В этом доме, на углу Большой Саратовской и Московской улиц Ваня Гончаров родился 6 (18) июня 1812 года – и был крещён в расположенном сразу через перекрёсток Спасо-Вознесенском соборе. Его отцом был симбирский 3-й гильдии купец, хлеботорговец Александр Иванович Гончаров (1754 – 1819), матерью – Авдотья Матвеевна, урождённая Шахторина (1785 – 1851); будущий писатель был четвёртым, младшим ребёнком в семье.
Самая низкая купеческая гильдия Гончарова-старшего не должна вводить в заблуждение – так сокращались издержки по гильдейским выплатам. Александр Иванович был человеком небедным и уважаемым, избирался Симбирским городским головой, владел внушительным каменным домом, целой городской усадьбой в самом центре Симбирска. В крестные отцы младшему сыну он залучил дворянина, надворного советника, военного моряка в отставке
Крестный отец Николай Николаевич Трегубов (1774 – 1849) был дворянином, военным моряком и масоном. Из чувства глубокой признательности и в память о крестном батюшке, в полноте заменившем отца семилетнему Ванюше, Принц де Лень изменил своей репутации и пустился осенью 1852 года в неблизкое и небезопасное плавание к берегам далёкой Японии, растянувшееся на десять месяцев: Трегубов вслух мечтал о кругосветном плавании, да так и не осуществил его… А вот русская словесность благодаря путешествию Ивана Александровича, обогатилась шедевральным «Фрегатом «Паллада».
Что крайне немаловажно для воспитания и жизненных успехов Ивана Гончарова, его крестный отец Николай Трегубов был масоном. Эта общественно-духовная корпорация много внимания уделяла образованию и карьерам перспективных юношей, даже после формального запрета на деятельность масонов в 1822 году. Масоны попрятали свои ритуальные одеяния и дипломы, но связи между ними никуда не делись.
Иван Гончаров учился в «про-масонском» Московском университете. Учёба позволила освободиться от казавшегося обидным купеческого «клейма», звания «купеческого сына», которое прописывалось в официальных документах – теперь юноша официально писался «студентом». Летом 1834 года Трегубов помог выпускнику-крестнику определиться в канцелярию Симбирского губернатора Александра Михайловича Загряжского (1797 – 1883), тоже масона, который весной 1835 года увёз подающего надежды молодого человека с постылой малой родины в блистательный Санкт-Петербург.
В 1849 году Гончаров провёл на малой родине четыре месяца. Он заезжал в Симбирск в 1855 году, возвращаясь посуху в Санкт-Петербург после плавания к берегам Японии. Приезд ознаменовался анекдотом: у кого-то из родных Иван Александрович увидел свою гипсовую статуэтку с пририсованной бородой. Выяснился автор «художества», поэт-симбирянин Дмитрий Иванович Минаев (1807 – 1876), отец знаменитого поэта-сатирика Дмитрия Дмитриевича Минаева (1835 – 1889). Минаев-старший водил дружбу со старшим братом автора «Обломова», Николаем Александровичем Гончаровым (1808 – 1873), учителем словесности в Симбирской мужской гимназии, и был большим юмористом и насмешником.
Бороду статуэтке он пририсовал просто так, без всякого смысла – а вот Иван Александрович страшно обиделся, «прочитав» в бороде намёк на своё купеческое происхождение. Месть была довольно скорой и страшной. В Петербурге Гончаров устроился на службу в Цензурный комитет. Когда на его цензорском столе оказывались стихи и поэмы Минаева-старшего, он не давал им «хода», разрешения на печать. Это било и по самолюбию, и по карману.
Иван Александрович прожил долгую даже по нашим временам жизнь, скончавшись на 80-м году, в сентябре 1891 года. К этому времени в городе Симбирске, некогда «городе-дворянине», уже не стеснялись купеческого происхождения, напротив, гордились, как тот же городской голова Павел Степанович Балакирщиков, про котором в 1898 году Симбирск впервые справил свою юбилей, 250-летие со дня основания, и всю эту четверть тысячелетия в нём торговали поколения семьи Балакирщиковых. В своём роде, Балакирщиковы – даже «однофамильцы» Гончаровых: обе фамилии взаимосвязаны с гончарным производством. Гончаровы — от гончара, а Балакирщиковы — от балакирщика, гончара, выделывавшего балакири, крупные кувшины для хранения разных припасов.
С шестидесятых годов XIX столетия в жизни нашего отечества произошли большие перемены. До тех пор в общественных делах главное значение принадлежало дворянству, реформы же призвали к общественной жизни и другие сословия. Это отразилось и на характере городской жизни. Новый порядок, «призвавший самих жителей к заведованию городским хозяйством», давал отрадные результаты: увеличение доходности, развитие народного образования, системы благотворительности – и требовал новых героев. И таким героем для родного города стал Иван Александрович.
«Гончаров был сын купца, но получил такое же образование, какое получали в то время богатые дворяне» — не без гордости сообщалось в брошюрах, издаваемых к городскому юбилею. Фоном и реальным поводом к празднику 1898 года был не XVII век, а сегодняшний на то время день, в котором Симбирск готовился к пуску железнодорожного сообщения. Симбиряне искренне чаяли будущего процветания города:
Чует житель, что время застоя прошло:
Есть у нас уж дорога железная!..
— выражал эту мысль стихами литератор и краевед Петр Александров.
В начале 1899 года торжественно открылась станция «Симбирск». Она появилась на далёкой юго-западной окраине существовавшего губернского города. Но городское самоуправление уже видело это место будущим сердцем Симбирска, его воротами и деловым центром. Перспективу закрепил утверждённый в 1900 году императором Николаем II генеральный план губернского города Симбирска. Принципиальным новшеством плана стала разбивка города на 17 районов, участков, объединявших группы городских кварталов.
Среди семнадцати существующих и проектируемых районов почётный первый номер получил пристанционный район; традиционный центр города довольствовался номером вторым. На плане 1900 года от пристанционной площади расходились улицы: Карамзинская, Пушкинская, Гончаровская. У улиц были названия, но на них пока не было домов.
Казалось, в бурно развивающемся Симбирске отбоя от застройщиков не будет. Однако город развивался не так стремительно, как того хотелось бы его торгово-промышленному классу. В том же 1900 году Российская империя вошла в затяжной экономический кризис 1900 – 1903 годов, следствиями которого стали подъём забастовочного движения, «маленькая победоносная» русско-японская война 1904 – 1906 годов, Первая русская революция 1905 – 1907 годов. Кризис сменился депрессией, длившейся до 1909 года. Планы пришлось корректировать: городская окраина больше не претендовала на звание городского центра.
Дом Гончарова до перестройки начала XX века
Но про Гончарова симбиряне не забывали. В сентябре 1907 года, при большом стечении народа, на Доме Гончарова на Большой Саратовской улице была открыта мемориальная доска в честь писателя. Непонятно, что хотели почтить симбиряне, то ли 95-летие со дня рождения Ивана Гончарова, то ли 16-ю годовщину со дня его смерти. Перестройка рубежа XIX – XX веков полностью изменила внешний вид подлинного дома, в котором родился писатель, значительно расширила его и нарастила третьим этажом. Потомки привыкли именно к такому Дому Гончарова, в 1974 году дополненному, вдобавок, башней с городскими курантами. Современникам надо было разъяснять, так что мемориальная доска оказалась вполне в тему.
Торжественное открытие мемориальной доски на Доме Гончарова в 1907 году
Мемориальная доска на Доме Гончарова, установленная в 1907 году
Но проходит и хорошее, и плохое, революции и кризисы. В сентябре 1910 года, в пору начавшегося экономического подъёма, председатель Симбирского купеческого общества, бывший городской голова Михаил Андреевич Волков обратился к посетившему Симбирск Председателю Совета министров Петру Аркадьевичу Столыпину с ходатайством о скорейшем проведении железной дороги через Волгу в Симбирске, строительстве через реку железнодорожного моста.
Петр Аркадьевич обещал способствовать «этому желанию симбирян». Разработка проекта и ожидание начала работ замечательно совпали с намечавшимся на 1912 год 100-летием со дня рождения Ивана Гончарова. Симбирск с искренним подъёмом готовился достойно справить этот юбилей. В Симбирске празднование 100-летия писателя, как кажется, затмило отмеченный в 1898 году городской юбилей и заслонило всероссийское торжество, 100-летие Отечественной войны 1812 года.
Проект Дома-памятника И. Гончарова на Венце, составленный зодчим Августом Шодэ. 1912 год
В день юбилея, 6 (18) июня 1912 года был торжественно заложен Дом-памятник Ивана Гончарова на Венце и торжественно открыт памятник-беседка в честь писателя в Винновской роще, на месте, будто бы вдохновлявшем Ивана Александровича на написание его третьего великого романа «Обрыв». И, наконец, Симбирская городская дума переименовала центральную городскую магистраль, улицу Большую Саратовскую, в улицу Гончаровскую.
Беседка-памятник И. Гончарову в Винновской роще. 1912 год
Ба! – припоминаем мы, в городе, ведь уже была Гончаровская улица! Этот факт Симбирская городская дума вспомнила в самый последний момент, но изящно выкрутилась из забавно глуповатой ситуации. Она переименовала прежнюю Гончаровскую улицу в улицу Малую Саратовскую; под этим именем улица существует до настоящего времени.
Минуло шесть лет, и в 1918 году утвердившиеся в Симбирске большевики переименовали Гончаровскую улицу в улицу Карла Маркса. 23 года своей истории главная улица нашего города звалась именем основателя марксизма, но в 1941 году, к 50-летию со дня смерти Гончарова, улице решили вернуть историческое название! В честь Карла Маркса переименовали улицу Лассаля, бывшую до революции Дворцовой. Символично и выразительно, что Гончаров «вернулся» в свой город в самое драматичное время Великой Отечественной войны, чтобы разделить его с симбирянами-ульяновцами.
С ними же делил Иван Александрович радости и надежды. В 1948 году Ульяновск во второй раз в истории и в первый в своей советской истории справлял свой «день рождения», 300-летнюю годовщину со дня основания. Праздник был ознаменован открытием памятника-бюста Гончарова работы советского скульптора, ленинградца Афанасия Васильевича Ветрова (1900 – после 1970), участника Студии военных художников при наркомате обороны СССР в годы Великой Отечественной войны. Поместили бюст на историческое основание, на котором с 1913 по 1917 годы стоял бюст памятник Петру Аркадьевичу Столыпину. Столыпин «съехал», и «свято место» пустовало 31 год.
Бюст-памятник И. Гончарова 1948 года
В мае 1965 в Ульяновске был открыт памятник Ивану Гончарову на на месте бывшего Вознесенского собора, в котором крестили Ивана Гончарова. Автором скульптурного изображения писателя был советский скульптор Лев Моисеевич Писаревский (1906 – 1974), фронтовик, восстановивший после войны известный памятник русскому полководцу Эдуарду Тотлебену в Севастополе. Писаревский Гончаров – единственный в Ульяновске чугунный памятник, прочие монументы, как положено, бронзовые.
Памятник И. Гончарову, установленный в 1965 году
Памятник планировалось открыть ещё в 1962 году, к круглой дате, 150-летию со дня рождения писателя, но что-то не срослось. Доводилось слышать, что памятник замышлялся двухфигурным. Примостившийся в неудобной позе Иван Александрович не просто пишет что-то пером, а набрасывает словесный портрет стоявшего перед ним Ильи Обломова во всём своём ленивом великолепии – и это на улице Ленина, на родине великого Ильича! На кого намёк, понятно? В общем, двум Ильичам в одном Ульяновске не место!..
Иван СИВОПЛЯС
