Лето 1914 года. Европа на пороге мировой войны, в которой Российской империи предстоит сыграть центральную, и самую драматическую роль. Но, в то время, как европейские газеты обсуждают убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево, российская пресса занята другим чрезвычайным происшествием. 29 июня 1914 года уроженка Симбирской губернии, мещанка города Сызрани Хиония Гусева покушалась на жизнь «старца» Григория Распутина (1869 – 1916) в его родном селе Покровское Тобольской губернии.
Хиония ударила Распутина в живот кинжалом. Считается, что рана была смертельной, но 45-летний «старец» не просто сумел обезоружить террористку, хватив её по голове оглоблей, но и выкарабкаться из лап смерти, добавив славы рассказам о своих «сверхчеловеческих» способностях.
Фотопортреты Распутина на больничном ложе, украшенные собственноручно написанными им незамысловатыми сентенциями, в духе «Неведомо, что с нами утром будет», почитались его последователями, как иконы святого. Но ничуть не меньше в Российской империи было тех, кто почитал Распутина «святым чёртом», и сожалел, что симбирянка Гусева оказалась не слишком удачлива.
Хиония Гусева, уроженка Симбирской губернии, покушавшаяся на Распутина летом 1914 года
Что же, жить Григорию Ефимовичу оставалось всего два с половиной года, и жизнь его, действительно, оборвалась от раны в живот, но из пистолета.
«Покуда я жив, будет жива династия Романовых» - говорят, прорекал Григорий Распутин при жизни. 17 декабря 1916 года жизнь старца оборвалась от рук ярых монархистов, а 2 марта 1917 года император Николай II отрёкся от престола. Семья монарха была арестована и летом 1917 года отправлена в Сибирь. Чем больше раскручивался революционный вихрь, особенно с приходом к власти большевиков, тем более сгущались над Романовыми тучи.
Распутин после ранения. Лето 1914 года
Современные историки всё более сходятся на том, что особые, вплоть до интимных, отношения Григория Распутина с царствующим домом, его влияние на внутреннюю и внешнюю политику страны на закате Российской империи, очень сильно преувеличивались и самим Распутиным, и, ещё больше, его недоброжелателями. Уж если не самый влиятельный министр народного просвещения распорядился спускать с лестницы искателей должностей, являвшихся к нему с записками от Распутина, то что говорить о прочих.
Григорий Ефимович, например, был резко против втягивания России в Первую мировую войну – но, что кто-нибудь прислушался к нему? Не Распутин «делал историю», это его яркий, до демонизма, образ и «говорящая» фамилия оказались востребованы ей, настолько, что слава Распутина шагнула далеко за пределы страны и эпохи, и жива, хотя и трансформировалась в славу откровенно сказочного персонажа.
Григорий Распутин всё-таки, был живым человеком, и были те, кто любил его совершенно искренне, например, собственные дети. Уверяют, что тёща Распутина была симбирянкой – впрочем, фамилия супруги «старца», Дубровина звучала вполне по-симбирски.
Григорий Ефимович был многодетным отцом, правда из семерых детей, рождённых в законном браке, выросли и достигли совершенных лет только трое: Дмитрий (1895 – 1933), Матрёна (1898 – 1977) и Варвара (1900 – 1925).
Григорий Раступутин с детьми Матрёной, Варварой и Дмитрием
Обеих дочерей Распутин привёз в Санкт-Петербург и устроил в гимназию, но старшая, Матрёна была его любимой дочерью. Барышня получила новое, более благородное имя Мария и вошла в высший свет, где ей, крестьянке, делала личные подарки сама императрица Александра Федоровна!
Свет, впрочем, не принимал вполне Матрёну-Марию Григорьевну, и современники высокомерно-снисходительно отзывались о её внешности, гардеробе, интеллекте и привычках.
Среди высокопоставленных чиновников Российской империи, окружавших Григория Распутина обязательно звучит имя Николая Васильевича Соловьева (1851 – после 1917), занимавшего ключевую должность казначея в Святейшем правительствующем Синоде, высшем органе управления Русской православной церковью. Именно чиновники, а не церковники играли ключевую роль в церковном ведомстве. До Санкт-Петербурга Николай Соловьев играл такую же важную роль в Симбирске, будучи секретарём Симбирской духовной консистории.
В Симбирске 2 сентября 1894 года 33-летний вдовец. Николай Васильевич сочетался браком с 20-летней Марией Александровной, дочерью симбирского типографщика Александра Токарева. 17 июня 1895 года – это важно, поскольку большинство историков отчего-то «докидывает» нашему герою пару лишних лет жизни – у супругов Соловьевых родился единственный сын Борис, ставший зятем Григория Распутина. Впрочем, Борис Соловьев претендовал на особое, духовное родство со «старцем» и, нередко, называл себя его учеником.
Симбирский типографщик Александр Токарев
Начало XXвека в российском обществе – время безудержного увлечения различными восточными, оккультными, сектантскими и прочими подобными религиозными практиками. Всё это тем более увлекает, когда ты молод и стремишься произвести впечатление на людей, особенно на противоположный пол.
Симбирский купец и типографщик Александр Тимофеевич Токарев приходился Борису Соловьеву не просто дедушкой – он был его крестным отцом. В 1913 году скончался единственный сын купца Николай, следовательно, наследственные права переходили его старшему внуку и крестнику, 18-летнему Борису.
В том же 1913 году Токарев затеял перестройку своего дома на углу Гончаровской и Сенной (ныне Дмитрия Ульянова) улиц – и, как кажется, концепция перестройки не обошлась без участия Бориса Соловьева, будущего владельца.
На фасаде здания появились несколько неожиданные сюжеты из древнегреческой мифологии: парные изображения злобных морских божеств - бога бури Форкия и его жены богини морской пучины Кето, чьё имя, собственно, и означало «морское чудовище»: от него произошло слово «кит». Форкий и Кето могли подавать богатство и удачу, но «дружить» с ними, всё равно, как заключать сделку с дьяволом, то есть, чревато опасностями и обманом, и выстоять в этом симбиозе были способны только особо подготовленные колдуны и маги.
Кето и Форкий на фасаде дома Токарева
Ещё более любопытен обширный фриз на фасаде, в центре которого древнегреческая богиня Деметра - Мать-Сыра Земля славянских сказаний, порождающая всё живое и принимающая в себя всё умершее. Богиню окружают персонажи её свиты, боги и богини рангом поменьше.
Фриз с богиней Деметрой на доме Токарева
Свой уровень тайных знаний 19-летний Борис Соловьев целый год повышал в Индии. После начала Первой мировой войны он вернулся в Россию, вступил в ряды действующей армии, успев послужить в составе 137-го пехотного Нежинского 2-го запасного пулемётного полка, квартировавшего в окрестностях Петрограда. Знавших его людей Борис Николаевич уверял, что владеет астральной техникой истребления врагов, но, видимо, мистическое просветление побуждало жалеть врагов: он выслужил всего лишь невысокий чин подпоручика, и ничего неизвестно о его боевых наградах.
Осенью 1916 года, в квартире Григория Распутина на Гороховой улице в Петрограде подпоручик Соловьев, если не познакомился впервые, то обратил пристальное внимание на 18-летнюю Марию-Матрёну Григорьевну. Он поэтично называл её Марой – звучит красиво, но надо помнить, что мара – это призрак, привидение, злой дух…
Борис не скрывал, что это – увлечение по расчёту, но не в том смысле, что претендовал на некие материальные дивиденды и связи. Он был уверен в мистическом родстве душ, в их удачном соединении, через которое достигается гармония и раскрываются чакры.
Симбирянин Борис Соловьев, зять Григория Распутина
Матрёну будущий муж нисколько не впечатлил. Барышня увлекалась неким поручиком Пхакадзе, но его не одобрили ни батюшка, ни государыня императрица. А Борис Соловьев был настойчив, и даже тогда, когда Распутина убили, а императрица лишилась престола. На рубеже судьбоносного октября 1917 года Борис и Матрёна сочетались браком и отправились отмечать свой медовый месяц в Симбирск, к дедушке и бабушке, в дом на Гончаровской улице.
В Симбирске молодые счастливо прожили две недели и удачно успели уехать отсюда в родное село Распутиных Покровское до октябрьских погромов, захвативших, как раз, Гончаровскую улицу. Наверняка, революционные солдаты захотели бы поквитаться с дочерью ненавидимого Гришки, дойди до них слух, что она здесь.
Да, события в России развивались стремительно, и супруги Соловьевы, особы, приближённые к императорской чете, пытались принять в них самое живое участие, особенно Борис Николаевич. Он вовлёкся в некий заговор, ставивший целью освобождение царской семьи из рук большевиков. Заговор носил довольно опереточный характер, и историки до сих пор жарко спорят о роли в нём симбирянина Соловьева – была ли это провокация советских спецслужб или желание нажиться на благородном деле. Но, кажется, всё было просто: искренность и некомплектность. Может быть, Борис Соловьев достиг высоких степеней духовного просветления, но не боги горшки обжигают.
Борис Соловьев вводил Матрёну в гипнотический транс, утверждая, что через неё контролирует ситуацию и получает информацию о текущем положении царственных узников. Романовыхрасстреляли в ночь на 17 июля 1918 года, а Соловьев утверждал, что они живы и чудесным образом улетели на аэроплане в Тибет. Семейство причудливыми путями перемещалось по Сибири, укрываясь то от красногвардейцев, то от излишне подозрительныхединомышленников-монархистов.
Дом Токарева, в котором жили Борис Соловьев и Матрена Распутина
Наконец, 18 августа 1918 года, пароходом из Самары Борис и Матрёна снова приехали в Симбирск. «Как я рада, наконец-то мы на месте. Встретили нас бабушка и дедушка хорошо, тепло, хотя здесь меня и любят... Ходила в церковь, мне ужасно грустно стоять, вспоминала наших, телом я далеко от них, а душой с ними,» - записывала Матрёна в дневник.
«Какая скука в Симбирске, живу я всего третий день, а мне кажется третий месяц; нету здесь веселого человека; как я б хотела иметь любящую подругу – открывать ей все тайны; мужу всего не скажешь, а особенно моему. Он все стонет, что денег нету, а что я могу сделать, ведь я женщина, он должен хлопотать, а не я».
Но молодость всегда хороша непосредственностью, и скука сменяется восторгом: «С дедушкой ходили на Старый Венец, вид раскрывается на Волгу красивый, и мост через Волгу, самый большой в Европе, до того красивый – когда смотришь на него, то забываешь всё на свете… Симбирск и берега Волги – сказка».
«Целый день я провела в радости. С дедушкой и Борей ездили пикником недалеко от Симбирска в лес, ах, какая там прелесть! На берегу Волги, мы расположились под двумя столетними соснами; пили чай, ели вкусные пироги, жарили шашлык, ну и вкусно же было. Целый день я была на воздухе, в саду воровали сливы, вишни, как интересно. Вечером ходила в театр с Борей, я была одета лучше всех, на меня все обращали внимание».
27 августа 1918 года Матрёна Распутина проводила мужа в Сибирь. На другой день – очередной пикник: «Сегодняшний день еще лучше,прелесть; Волга такая красивая была, что трудно было оторваться взорами. Была водка, 2 маленькие бутылки, закусок масса, шашлык, в общем, шикарно. Пока мне не так уж скучно без Бори, пока думаю о нем, вспоминаю, молюсь, но чтобы сходить с ума, нет? и слава Богу, а то что бы я стала делать?».
Но 11 сентября мир оборвался. «Сидели мирно беседовали с бабушкой, были слышны выстрелы, но мы не обращали на них внимание. Вдруг приходит тётя Лиза взволнованная: красногвардейцы в 4-х верстах от Симбирска, я в чем была, в том и пошла под гору с дедушкой и двоюродным братом Мишей, потом на пароход сели; там спали до 6-ти утра». Ранним утром 12 сентября 1918 года пароход «Нижегородец», на борту которого находились Матрёна Распутина и Александр Токарев, отплыл к Самаре. В 16 часов того же дня в Симбирск вошла Красная армия.
Пароход Нижегородец, на котором Матрёна Распутина бежала из Симбирска
«Буржуи» обоснованно опасались возможных расправ со стороны красноармейцев. Второй раз дочь Распутина счастливо покинула Симбирск. А 17 сентября 1918 года Матрёна неожиданно встретила Бориса, знавшего, что Симбирск взят и переживавшего за супругу: «Раньше я очень жалела, что мне так внезапно пришлось расстаться с Симбирском, а теперь нисколько, только потому, что я с Борей, и мы так любим друг друга, что большей любви не надо».
Иван Сивопляс, научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»
