К 1917 году в Симбирске насчитывалось более двух десятков православных церквей, в том числе в двух монастырях – Покровском мужском и Спасском женском. Кроме того, было три собора: Троицкий, Николаевский и Вознесенский, три часовни и больше десятка приходских церквей в разных частях города. Существовали также татарская мечеть и лютеранская кирха.

Из всех этих дореволюционных культовых зданий до наших дней сохранились пять. Три православных: освященный в 1911 году храм Воскресения Христова на старом городском кладбище, что на современной ул. К. Маркса (в 1917 году кладбище находилось за чертой города), бывшая приходская церковь Иконы Божьей Матери Неопалимая Купина на Куликовке, освященная в 1912 году, и Германовская церковь XVIII века, что в переулке Гоголя (бывш. Германский), несколько лет назад возвращенная верующим.

Дожили до наших дней также здание татарской мечети на ул. Федерации (бывш. Лосевая) и лютеранская кирха на пересечении ул. Ж. Дивизии (бывш. Анненковский переулок) и ул. Ленина (бывш. Московская).

Радикальную перемену в церковную жизнь внес принятый 23 января 1918 года Декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Но массовая ликвидация храмов началась лишь десятилетие спустя при самом активном участии широких слоев трудящихся.

Небольшая Пантелеймоновская церковь находилась в районе старого железнодорожного вокзала, на Пушкинской площади, примерно там, где сейчас расположен лицей №11.

25 октября 1928 года на цеховом собрании механических мастерских пятьдесят его участников единогласно постановили: закрыть Пантелеймоновскую церковь и использовать освободившееся здание под детский сад. Через три дня почин поддержали собрания паровозных бригад, смазчиков и осмотрщиков в количестве 95 человек, конторы 6-го участка, работников Ульяновского железнодорожного почтово-телеграфного отделения…

Кампания продолжилась и в следующем, 1929 году. 9 сентября на собрании родителей с числом участников 307 человек некто Хохулина требовала: «Для скорейшего… раскрепощения женщин, предоставить к 12-й годовщине Октября церковь под детсад». «Не надо загораживать детям путь к социализму. Предлагаю передать церковь под детсад», - поддержала ее товарищ Чайкина. «Старухам можно сходить в город и намолиться до сыта!», - выкрикнула товарищ Борень.

Но были и другие мнения. Например, мама по фамилии Иванова предложила выделить под детсад другое помещение, а церковь оставить старухам и дать им спокойно дожить. Поступило даже предложение скинуться по полтора рубля на новое помещение для садика. Однако большинство было против церкви, и решение о ее закрытии приняли 293 голосами.

Решение матерей горячо поддержала молодежь ст. Ульяновск-1 и слободы им. Калинина, коллектив врачебно-санитарной службы ст. Ульяновск-1, учащиеся 1-й железнодорожной школы, профсоюза ж.д. ст. Киндяковка и многие другие.

Результатом всенародного волеизъявления стало письмо железнодорожников ст. Ульяновск-1 в Президиум Ульяновского Горсовета. В нем, в частности, говорилось: «Рабочие считают совершенно недопустимым существование церкви в рабочем районе и как один постановили закрыть Пантелеймоновскую церковь. Эти постановления были поддержаны общими собраниями женщин, родителей детсадов, школ и проч. в числе около 6000… В то же время, рабочий район, при наличии более 1000 человек рабочих и служащих, а также такое количество детей дошкольного возраста не имеет возможности за неимением помещения иметь у себя культурные дошкольные очаги (детские сады). Мы требуем, чтобы к 12-й годовщине Октябрьской Революции вместо трезвонной поповской трескотни, вместо одурачивания темных масс организовать культурный очаг для подрастающего поколения».

30 октября 1929 года на предварительном заседании Ульяновский Городской Совет, рассмотрев обращение железнодорожников, постановил: «Учитывая настойчивую просьбу рабочих ст. Ульяновск-1..., весь материал по этому вопросу предоставить в Президиум Окрисполкома с просьбой возбудить ходатайство перед Крайисполкомом о закрытии Пантелеймоновской церкви с передачей ее под детский сад рабочих ст. Ульяновск-1».

Разумеется, антицерковные страсти кипели не только вокруг Пантелеймоновской церкви. В декабре того же 1929 года трудящиеся активно требовали закрыть синаногу, церковь в Подгорье, все монастырские храмы, Смоленскую церковь отдать под детскую площадку и так далее.

Но кроме православных храмов и упомянутой выше синагоги, как уже говорилось, в городе было еще два других инородческих молельных здания – татарская мечеть и немецкая кирха. Антирелигиозная кампания не обошла и их. В конце января 1931 года горисполком принял решение о передаче здания кирхи Коопинсоюзу для устройства клуба. А 6 февраля того же года «на отчетно-довыборном собрании горсовета среди избирателей 26 участка, (целиком татарского), где участвовало 228 человек неорганизованного населения, постановили единогласно (при бурных аплодисментах) закрыть мечеть и передать ее под татарский клуб».

Возвращаясь к православным храмам, отметим, что их не только требовали закрывать, но и лишать «голоса». Например, ученики и учителя школы №6 второй ступени постановили закрыть церковь женского монастыря, а ее колокола передать на индустриализацию. Ульяновские железнодорожники подошли к вопросу более радикально, постановив снять колокола сразу со всех городских церквей. Их поддержали секция здравоохранения, ячейка «Безбожник» при ЖАКТ «Заря», общие собрания красноармейцев радиобатальона и инструктивной школы. «Мы, учащиеся инструктивной школы, - писали последние, - просим Городской Совет колокола всех церквей города Ульяновска передать в порядке индустриализации страны на приобретение тракторов для коммун и колхозов Ульяновского округа. (83 подписи)».

Не остались в стороне от почина школа кройки и шитья, 80 граждан Куликовки, а также политпросветработники Ульяновска, по мнению которых «религиозные люди при отправлении своих религиозных обрядов великолепно могут обойтись без колоколов».

Того же мнения придерживались и читатели Дворца Книги группы рабочих: «При недостатке металла необходимо отдать все церковные колокола в фонд индустриализации страны». А все закрытые церковные здания требовали «использовать под культурные учреждения». Читатели групп служащих и учащихся целиком разделяли это мнение.

И это лишь очень малая часть постановлений, обращений и резолюций по церковно-колокольному вопросу, сохранившихся в архиве. А сколько их не сохранилось!

Понятно, что столь широкое и единодушное требование народа просто не могло остаться без внимания народной же власти. 14 апреля 1931 г., «рассмотрев настойчивые требования широких рабочих и трудящихся масс города Ульяновска о закрытии Вознесенской, Богоявленской церквей и мужского монастыря, Президиум Ульяновского городского Совета ПОСТАНОВЛЯЕТ: ходатайство широких рабочих и трудящихся масс г. Ульяновска удовлетворить и перечисленные церкви закрыть».

В сентябре того же года вышло постановление о закрытии Никольской церкви, «имея в виду заключение Технической комиссии, как угрожающую опасностью». И так далее.

Общий вес снятых с церквей колоколов превысил 5000 пудов, или 82 тонны.

Затем наступил следующий этап.

Выписка из Постановления Горсовета за 25 апреля 1932 г. «О разборке церквей»:

  1. Предупредить Командира Арт. полка, в случае неразборки Всехсвятской церкви до 10 мая 1932 года, таковая будет передана в ведение Горстроя.
  2. Предложить Конвойной школе не позднее 1 мая 1932 г. Тихвинскую церковь разобрать.
  3. Обязать ГКО зимний собор, переданный Конвойной школе, в виду медленной разборки передать Горстрою.
  4. Предложить Горстрою не позднее 15 мая 1932 года Никольскую церковь полностью разобрать и убрать весь мусор.
  5. Обязать Средволснабсбыт немедленно ввезти щебень от Петропавловской церкви.
  6. Поставить вопрос перед начальником Краснознаменной школы о немедленной уборке мусора вокруг Троицкой церкви.

А вот Куликовской приходской «повезло» - ее закрыли только в 1940 году и переоборудовали под кинотеатр.

Продолжение следует.