Известный ульяновский предприниматель Роман Арифуллин (сын бизнесмена Миркасима Арифуллина, экс-владельца алкомаркетов «Градус» и автосалона «Мишар») нашел в пандемии и изменившихся экономических условиях возможность для развития нового бизнеса. В интервью 73online.ru он рассказал о своем проекте, импортозамещении, важности России для мировой экономики и посоветовал, куда сегодня выгодно вкладывать деньги.
Хороший толчок
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Последние два года — оптовой торговой площадкой b2b.trade. В проектах LiteBox и «МТС Касса» активно уже не участвую. Их контролирует МТС (в 2017 году компания заплатила 620 млн рублей за контрольную долю Litebox, сделка вошла в топ инвестиционных ИТ-проектов России в 2017 году — прим. ред.).
— Расскажите подробнее про вашу новую бизнес-историю.
— Это оптовая торговая площадка. Изначально стартовали как площадка классифайд (онлайн-сервис, где собраны различные объявления от компаний, сгруппированные по темам — прим. ред.). Фактически это близко к тому, что делает Alibaba.com — знакомит производителей или дистрибуторов с малым и средним (иногда и с крупным) бизнесом. От маркетплейсов отличается тем, что не всегда берет комиссию. Amazon, Wildberries, AliExpress взимают ее с продавцов, но взамен зачастую обеспечивают логистику, обработку заказов и прочее. В случае с классифайдом иначе: идет знакомство двух сторон. Дальше партнеры могут уйти с площадки и совершать сделки вне ее либо воспользоваться нашими логистическими, финансовыми и прочими сервисами.
Изначально мы это делали для России — у нас было размещено более 5800 поставщиков, в основном это продукты питания и иные потребительские категории. С осени прошлого года запустились в Италии, Казахстане и Беларуси.
— Много ли у вас конкурентов?
— Такие площадки достаточно развиты, но в другом формате. Они есть почти в каждой стране мира как справочники предприятий. Раньше были в бумажном виде, но перекочевали в интернет. Мы предоставляем информацию о товаре, который выпускает или продает производитель или дистрибьютор оптом. Старые же давали карточку производителя, информацию о производстве, контактные данные. Были фото товаров, но это не полноценный каталог, как мы привыкли видеть на тех же маркетплейсах, где есть описание и отзывы.
— Почему выбрали именно это направление?
— Во-первых, исторически: мы занимались оптом, немного импортом, ритейлом, у нас есть в этом экспертиза. Во-вторых, рынок оптовой торговли огромный в любой стране мира. Он консервативный и испытывает те же изменения, что и испытывал рынок B2C (организации — частные лица — прим. ред.). В пандемию ковида произошла максимальная трансформация в диджитал-отраслях: заказ товаров, еды до нее был, но как он расцвел! E-commerce (электронная торговля — прим.) была и прежде, но у нее произошел взрывной рост. Выставки товаров существуют и сейчас, но их эффект слабеет, участвует меньше топовых производителей. И в целом формат поиска всего в интернете стал устойчивым.
При этом игроки сегмента B2B — производители, дистрибьюторы — работают с интернетом довольно плохо. У них нет таких знаний, которые есть у игроков B2C. Получается, на одной стороне большой рынок, на другой — консервативность и потребность в изменениях. Есть дизрапшн (новая технология для разработки стратегии конкурирования, изменения и развития бизнеса — прим. ред.), который там назревает. Он произойдет не за год-два, но в горизонте десяти лет.
— Как вы работаете в новых условиях?
— Мы добавили импортозамещение — у нас есть команды в других странах: Италии, Турции, Иране, Китае, Индонезии. Представлены во многих, как сейчас говорят, дружественных странах. Развиваем команды, которые ищут альтернативных поставщиков на импортозамещение и параллельно делают импорт.
— В какой сфере?
— Начинали с продуктов питания, сейчас у нас на площадке представлено 25 классов, из них десять взяли в фокус. Это довольно объемный рынок: бытовая техника и электроника, товары для дома, транспортных средств, мам и детей, строительства и ремонта, отдыха, животных, красоты и здоровья, одежда и обувь. Внутри них еще примерно 200 категорий, из которых плотно хотим охватить 50.
Если раньше у нас были клиенты, занимающиеся мелким оптом, то сейчас пошел крупный опт — это федеральный ритейл, фабрики, крупные производители, например, АвтоВАЗ, КамАЗ. Мы находим альтернативных производителей и начинаем их выводить на площадку.
— То есть, у вас идет не спад, как у многих бизнесов, а подъем.
— Да, мы получили хороший толчок. Мы намерены идти в импортозамещаемые категории. Раньше были нацелены на знакомство, сейчас больше делаем «под ключ». Можем дать поставщика из Италии, но у партнеров будет масса вопросов — как привезти, оплатить, растаможить и прочее. Поэтому и модель другая: не только даем товар, но и обеспечиваем доставку до России и оплату в рублях.
— Кем вы выступаете в этом проекте?
— Как фаундер (человек, основавший компанию — прим. ред.). Также фаундером выступает мой брат Артем. Кроме этого, у нас есть инвесторы — разные компании, в основном российские, бизнес-ангелы (частные венчурные инвесторы, обеспечивающие финансовую и экспертную поддержку компаний на ранних этапах развития — прим. ред.). Это в основном физические лица. Три человека — бывшие топы Avito, есть ребята кофаундеры и топы IT-компаний. Из фондов — «ТилТех Капитал» — фонд, основанный Андреем Кривенко, совладельцем «Вкусвилла». Очень много ребят с международной экспертизой.
— Оцените, каковы перспективы вашего бизнеса сегодня?
— Когда все устойчиво, как бы парадоксально это ни звучало, для нас это нехорошо. В настоящих условиях все ищут новых партнеров (многие из старых ушли с рынка); они идут искать, в том числе, и к нам.
Разрыв цепочек
— Думали ли вы изначально, что такое может случиться?
— Мы начали активно расти с августа 2020 года. Во время пандемии все начало ломаться. Но текущая ситуация показывает, что товарные рынки рушатся не только в России, но и во всем мире. В Европе тоже пропадает много товаров. Никто не знает, где было исходное сырье. Приведу пример: чехол для телефона. Он производился в Китае. Но полипропилен для этого делали из нефтепродуктов, добытых в России. А чтобы создать полипропилен, использовались катализаторы, произведенные в Америке.
И так во всем. Казалось бы — импортозамещение, время АвтоВАЗа. Но выяснилось, что масса запчастей произведены вне предприятия. Взять авиацию — то же самое. Офисная бумага — деревьев у нас полно, но нет отбеливателя. В мире настолько все взаимосвязано, что не знаешь, что будет, когда вынешь один винтик, и где все оборвется. Мировая экономика очень сложная, этих звеньев очень много, и непонятно, к чему приведет обрушение одного из них.
— Что будет дальше?
— Изменения на всех товарных рынках. Это только начало перемен. В России пока этого никто не ощущает. Простая история: приехал на техобслуживание, все запчасти есть в наличии. Спрашиваю: «Новое что-то получали?». «Нет». «А если я приеду что-то поменять по гарантии?». «Мы закажем». «А придет?». «Мы не знаем». В ТО стоит BMW X5, месяц назад встал по «гарантийке» с коробкой. Придут ли запчасти, никто не знает. Может, через год.
Поэтому сейчас мы не можем понять всей ситуации в глобальном плане. Устройства Apple пока есть в любом магазине, но, скорее всего, к осени будут проявляться обрывы в той самой цепочке.
— К чему это все приведет?
— Для разных рынков по-разному. В России, что хорошо, производится много исходного сырья — газ, нефть, кварцевый песок, лес. Все, что связано с химией — пластик, пластмасса, упаковка, коробки. Если все производство в мире разложить, будут тысячи исходных материалов, которые в разной комбинаторике дают тот или иной товар. Другой вопрос, что наукоемкие центры RND (исследования и разработки — прим.) расположены в основном не в России. В СССР это направление было сильным; сейчас оно лет 10 пытается возродиться. Вопрос к наличию кадров. Поэтому придумать одномоментно какие-то катализаторы сложно, этот пункт нужно будет как-то закрывать.
В целом непонятно, чем все закончится. Факт — что это затронет все страны.
— Куда, по-вашему, можно сегодня вкладываться?
— Очевидно, что это импортозамещающий бизнес. Производства внутри страны, RND того, что ушло, либо что-то завозить, но для этого нужна хорошая экспертиза по другим странам, нужно понимать всю цепочку, которая явно усложнилась.
Также, мне кажется, могут выстрелить кемпинги, глэмпинги, турбазы — поток выездного туризма явно будет урезан. Людям нужно где-то отдыхать. И чем интереснее будут предложения, тем больше они будут востребованы.
— Вы сами хотели бы охватить какую-то сферу?
— Мне пока хватает, но из того, что было бы интересно — это локальный туризм. Может быть, замещение не только товаров, но и услуг. Где-то это будет сделать проще, где-то сложнее, в товарах все же важна брендовая составляющая.
Помимо этого, выгодны любые дивидендные бизнесы. Все инвесторы, с которыми мы общаемся, говорят об этом. Раньше во многих сферах акцент был на капитализации, особенно на зарубежных рынках, сейчас акцент сместился.
— Например?
— Завод, производящий туалетную бумагу. Предположим, 30% ее производили в стране, 70% завозили. Но не может завод сразу занять 70% рынка — нужно сначала купить станки, нанять персонал, построить цех — туда вложить деньги кажется очень разумным.
Уверен, что будут процветать займы под проценты, как в 90-х. Юрлицам получить средства от банков сегодня проблематично. Раньше были отсрочки платежа, сейчас никто так работать не хочет, а этот рынок составляет триллионы рублей, его кто-то должен покрывать.
— Получается, экономика сделала круг. Вы считаете, она выходит на новый виток спирали или все же мы откатываемся в прошлое?
— В каких-то вещах мы возвращаемся назад. Например, в 90-х был рынок производителей. Если у тебя есть товар, продать его нет проблем. Позже был рынок покупателей: если есть, кому продать, найти товар несложно. Сейчас снова будет рынок производителей.
— Сложное время нестабильности…
— С другой стороны, в стабильности есть возможности для текущих игроков рынка. А в нестабильности — для новых игроков. Каждая смерть — это новая жизнь.
— У вас не было мысли уехать из Ульяновска?
— Я много путешествую, поэтому свою потребность быть где-то в других местах этим покрываю. В целом мне здесь комфортно. Но что касается бизнеса, я и прежде, и в будущем буду немало времени проводить за пределами России. В свое время я много работал в Москве, но большим городам не симпатизирую с точки зрения жизни.
— Как выстроен ваш обычный день?
— У нас в компании работает 61 человек, но нет офиса, все на удаленке. Мы — «ребенок» ковида. Смотрим, чтобы работать хабами, коворкинговыми анклавами — в Турции ли, Армении, Москве. Треть команды живет не в России. Исходя из этого день получается достаточно разорванным. Есть ребята в американских часовых поясах, поэтому рано утром мы обычно не работаем, скорее, поздно вечером.
В целом это совершенно другой стиль управления, который мне нравится. Он более гибкий с точки зрения возможности путешествовать и найма людей. Может быть, минус в плане обмена информацией. Нужно быть очень четким, уметь хорошо и быстро доносить мысли. Нет времени на бессмысленные и бесполезные дискуссии — иначе ты все время проведешь на онлайн-совещаниях. Нужно уметь выстраивать коммуникации четко. Лично я делаю примерно 20 зумов в неделю — остальное емэйл и переписки в наших рабочих группах.
Виктория Чернышева
