Несмотря на появление в Симбирске механических экипажей, передвигающихся без помощи лошадиной силы, лошади еще долго оставались не только главным транспортным средством, но и «объектом повышенной опасности». Так, «12 декабря 1912 года на Большой Саратовской (Гончарова) улице, против Окружнаго суда, кучер наехал на беременную женщину, которая была отправлена в больницу».
А спустя четыре с небольшим года – 25 января 1917, в Симбирске произошло очередное лошадиное ДТП. По Сызранской улице (ныне ул. 12 сентября) шел ассенизационный обоз – вереница саней груженных большими бочками, в которых в такт лошадиному шагу плескались зловонные отходы жизнедеятельности горожан. Канализация в то время была в городе уделом избранных, подавляющее же большинство симбирян пользовались «удобствами во дворе», которые периодически и чистили сотрудники упомянутой коммунальной службы. Но это так, к слову.
Рядом с повозками по дороге не спеша, шагали возницы, то, понукая, то «одерживая» вожжами лошадей. Вдруг обоз нагнала подвода ломового извозчика. Она неслась так быстро, что обозные толком не поняли, откуда она взялась. Когда подвода поравнялась с колонной, управлявшей ею кучер, выражаясь современным языком, не справился с управлением и своей повозкой сбил с ног одного из ассенизаторов – Николая Егорова Разина – крестьянина с. Кременки, Ключищенской волости Симбирского уезда, проживавшего в Симбирске при городском ассенизацонном обозе на улице Садовой (ныне – ул. Кирова). При аварии Разин получил сильный ушиб правого плеча. Кроме того, падая, потерпевший разбил казенный фонарь, который держал в руках. А стоила он, между прочим, аж, пять рублей.
Ломовой с места происшествия попытался скрыться, но был задержан обозниками и передан с рук на руки подоспевшему стражнику Симбирской городской полиции Савинову, а тот препроводил задержанного вместе с подводой к помощнику пристава 1 полицейской части Симбирска Лысову, который и провел дознание.
Выяснилось, что «за вожжами» повозки, мчавшейся с превышением скорости, находился житель с. Мостовая Симбирской волости Василий Иванов Яничков в возрасте… 12 лет. Кроме превышения скорости и создания аварийной ситуации, юный возница, оказывается, колесил по городу в повозке без регистрационного номера, который почему-то оказался у него в кармане. Нарушитель объяснил, что номерной знак №783 просто отвалился, а он не успел его прибить на место.
Еще один пункт обвинения, предъявленного малолетнему извозчику, состоял в том, что вопреки правилам дорожного движения, приближаясь на большой скорости к другим участникам движения, он не подавал им сигнал голосом типа «Посторонись!». А потому и застал их врасплох. Однако, мальчишка утверждал, что орал, как мог, но мужики почему-то не услышали.
Пострадавший Разин утверждал, что никакого сигнала не было. Он просил привлечь виновного к законной ответственности и взыскать с него стоимость фонаря, принадлежавшего городской управе.
В качестве второй обвиняемой к следствию была привлечена мать нарушителя Агафья Григорьева Яничкова 36 лет. Она заявила, что допустила своего малолетнего сына к езде потому, что больше работать в семье некому – мужа призвали на фронт, и других кормильцев не осталось. Сын рожден в с. Мостовой в июне месяце 1904 года и крещен причитом управы этого села. На момент происшествия мальчишке было двенадцать с половиной лет.
Дело о ДТП рассматривалось судьей 1 участка г. Симбирска. Заседание назначено на 10 часов утра 8 марта 1917 года в камере городского судьи, расположенной на Завьяловской площади (ныне - Бульвар Пластова) в доме № 8.
Как видно из протокола заседания, ни подсудимый, ни его мать виновными себя не признали. А потерпевший Разин вдруг заявил, что никаких претензий ни к кому не имеет, а мальчишка действительно кричал «Посторонись!», да он поздно услышал. Видимо, мужику стало жаль мальчугана, вот он и поменял показания.
В результате оба подсудимых были полностью оправданы и отпущены с миром.
По материалам Государственного архива Ульяновской области
