Российская империя была сословным государством. У каждого сословия были свои обязанности и привилегии, свой ареал обитания. Это всегда был некий идеал, схема, далеко не совпадавшая с реальной жизнью – но идеал этот до сих пор довлеет над нашим восприятием прошлого.
Правящее сословие, дворяне, считалось сословием сельским – им пристало жить в поместьях и усадьбах. Чисто городскими считались купцы и мещане, и потому, заводя речь о городском голове, мы живо рисуем себе «купеческий» образ: существо в бороде, кафтане и смазных сапогах, расхожий персонаж из купеческих пьес Александра Островского.
Фигура предпоследнего Симбирского городского головы, в 1909 – 1917 годах Леонида Ивановича Афанасьева (1868 – 1926), видимо поражает потомков кажущейся нетипичностью. Вместо бороды – подкрученные усики, вместо кафтана – щегольской костюм или фрак, вместо занафталиненного домостроя – передовые достижения технического прогресса, как для себя, так и для жителей Симбирска. Не купец, не мещанин – а потомственный дворянин во главе «города-дворянина», как некогда именовали Симбирск!
Головы бывают разные
Однако, дворянин, и даже титулованный, в должности городского головы был ничуть не редкостью, а, скорее, приметой времени на закате Российской империи. В «купеческой» Москве с 1897 по 1905 годы городским головой был бывший Московский губернатор, действительный тайный советник князь Владимир Михайлович Голицын (1847 – 1932). В 1912 – 1916 годах городским головой столичного Санкт-Петербурга, затем Петрограда был граф Иван Иванович Толстой (1858 – 1916), бывший министр народного просвещения.
Можно вспомнить и наших выдающихся соседей, Казанского городского голову в 1888 – 1899 годах действительного статского советника Сергея Викторовича Дьяченко (1846 – 1907), малороссийского дворянина, действительного статского советника Петра Владимировича Алабина (1824 – 1896), городского голову Самары в 1885 – 1891 годах, потомственного дворянина Рязанской губернии.
Вплоть до Февральской революции 1917 года Российская империя была сословным государством, в котором дворяне, исключительно в силу происхождения, котировались выше всех прочих сословий. В существовавшей системе власти городское самоуправление было крайне зависимо от губернских властей: всякое решение всякой городской думы утверждалось соответствующим обязательным постановлением местного губернатора.
Дворянский титул городского головы конвертировался в дополнительные возможности во взаимоотношениях с губернскими властями. В понятиях чести дворяне, даже в разных чинах и степенях богатства, общались как равновеликие фигуры: так, Пушкин запросто обращался к императору Николаю I, называя его «государь».
Нелёгкое дело – выборы
Но легко сказать, куда труднее было избраться. До 1917 года в России отсутствовало всеобщее избирательное Право. Возможность выбирать и избираться ограничивалось возрастом (после 21 года), полом (исключительно мужским), а, главное – ощутительным имущественным цензом: владение недвижимостью на сумму не менее 1500 рублей, собственным торговым и промышленным предприятием. В результате, на почти 50 тысяч жителей Симбирска, населявших город в 1909 году, выборщиков насчитывалось всего несколько сотен.
Участие в кампании председателя Симбирской уездной земской управы Леонида Афанасьева вызвало буквальный ажиотаж и привело к рекордной явке: 217 голосов выбрали среди себя 45 депутатов-гласных, а те, на собственных выборах, избрали городского голову. Леонид Иванович вчистую переиграл своего соперника, бывшего Симбирского городского голову в 1899 – 1909 годах, потомственного почетного гражданина Михаила Алексеевича Волкова (1854 – после 1917): 32 голоса «за» против 12 «за» у Волкова.
Симбирский городской голова Л. Афанасьев и Симбирский губернатор А. Ключарев, крайние справа, на открытии памятника П. Столыпину. 1913 год
Михаил Волков был совсем неплохим городским головой, выстоявшим и тянувшим губернский город среди испытаний экономического кризиса начала XX века и Первой русской революции. Но всегда есть запрос на новые, более молодые и привлекательные, более успешные в личных и общественных достижениях фигуры.
Волков мог похвастать собственным кирпичным заводом – а Афанасьев, вдобавок к заводу, и собственным кирпичным «замком», или «теремом» в селе Скугареевке Симбирского уезда. Волков был, «всего-то», Симбирским городским головой – а Афанасьев в 1901 – 1908 годах председателем Симбирской уездной земской управы. Её краснокирпичное здание, известное большинству ульяновцев как Дом офицеров, является одним из самых оригинальных архитектурных символов Симбирска-Ульяновска.
Симбирская уездная земская управа, где председательствовал Л. Афанасьев
Кстати, должность председателя Симбирской уездной земской управы, выборного органа местного самоуправления, также была выборной. Земство ведало всем спектром внутренних проблем, связанных с жизнью центрального в Симбирской губернии, прилежавшему к губернскому городу Симбирскому уезду, населённому более, чем 230 тысячами жителей – образованием, медициной, ветеринарией, путями сообщения, страхованием, дорогами и мостами, наконец, собственной почтой, осчастливившей потомков-филателистов собственными «земскими» марками.
Кадры решают всё
В 1905 году, в условиях разворачивавшейся холерной эпидемии, Леонид Иванович рискнул принять к себе на службу санитарным врачом симбирского уроженца и профессионального революционера, участника II съезда РСДРП Дмитрия Ильича Ульянова (1874 – 1943), младшего брата ещё более профессионального революционера Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Дмитрий Ильич очень ответственно отнёсся к порученному делу, не только решая злободневные организационные вопросы, осматривая больных, но и вникая в суть проблемы: почему крестьяне Симбирского уезда страдают от эпидемий?
Свои мысли Дмитрий Ульянов сформулировал в докладе «О холерной эпидемии 1892 года в Симбирском уезде»: переводя «стрелки» на прошлую эпидемию. Доктор явно стремился несколько снизить остроту проблемы. Но Дмитрий Ильич прямо указывал, что холера есть «бич» низших классов общества, и от неё особенно страдают крестьяне на фоне голода и недостатка материальных средств.
«Правда-матка» обошлась врачу-правдорубу сокращением при первом же удобном поводе – мол, эпидемия закончилась, большое спасибо, мы больше в вас не нуждаемся. Но, характерно, что Леонид Иванович вполне осознанно пригласил на службу очень неудобного человека – процедура приёма на службу сопровождалась стандартным запросом о «политической благонадёжности» указанного лица в соответствующие инстанции – оценивали его профессионализм, а не политические взгляды.
Благороднейший человек в Симбирске
Чувашский просветитель Иван Яковлевич Яковлев (1848 – 1930), многие годы тесно сотрудничавший с Афанасьевым, отзывался о нём, как едва ли не о единственном благородном человеке на весь Симбирск. Он одинаковым тоном, не заискивая и не снисходя, говорил и с губернатором, и с бедняком, являвшемся к нему с какой-нибудь «копеечной» просьбой, реально вникая и стремясь «разрулить» возникшую проблему. Потомственный дворянин, Леонид Иванович не противопоставлял себя горожанам, купцам и мещанам, и те сознавали это, отвечая городскому голове поддержкой и доверием.
Л. Афанасьев, сидит третий справа в первом ряду, среди членов Общества симбирских охотников. 1912 год
Учась в Симбирской мужской гимназии, дворянчик Афанасьев крепко, на всю жизнь сдружился с сыном первогильдейного купца Сашей – Александром Александровичем Сачковым (1867 – после 1917). Отец Саши – кстати, Симбирский городской голова в 1893 – 1896 годах – был одним из богатейших людей в пределах Симбирской губернии, владельцем 8500 десятин земли, двух винокуренных заводов в Симбирском уезде, винокуренного и пивного завода в самом Симбирске, пяти домов – то есть, усадеб в губернском городе. Имение Сачкова в пригородной тогда Вырыпаевке считалось образцовым – едва не лучшим имением во всей Российской империи. Но, фу, в глазах потомственного дворянства – дедушка Саши был крепостным, более того, служил поваром у дворян Анненковых! И с внучкой крепостного один из самых завидных дворянских женихов губернии решил связать свою жизнь.
Мария и Леонид Афанасьевы в медовыйй месяц в Ницце. 1900 год
В наше время Мария Александровна Сачкова, в замужестве Афанасьева, слыла бы красавицей, но в те времена господствовали иные эталоны женской красоты. «Лицом она, как говорится, ещё ничего, но ростом слишком высока и крайне худа» - судачили в «обществе». Впрочем, пересуды скоро сникли на почве ещё большего скандала: уже внук крепостного, Александр Сачков попросил руки сестры своего друга, потомственной дворянки Александры Ивановны Афанасьевой.
Общество, хотя и с долей сарказма, начало одобрять выбор Леонида Ивановича: мол, тяжело бы было бедной девушке найти себе другого, равного не капиталами, а физическим ростом жениха! Но «неравные», с дворянской точки зрения, зато по-человечески вполне удачные браки только добавили Леониду Афанасьеву в глазах всё более влиятельной купеческой среды.
Голова губернского города
Замечательная ульяновская исследовательница, музейщик и краевед Татьяна Алексеевна Громова (1954 – 2020), очень много сделавшая для увековечения и популяризации памяти и трудов Леонида Ивановича, так отзывалась о своём герое: «Это человек, который был настоящим хозяином города. Он был решительный, деловой и за годы своей работы в должности городского головы сумел вывести Симбирск на первые места в России по бюджету: увеличил его в три раза.
Главный дом на усадьбе Л. Афанасьева в Скугареевке, увы, сгорел в 1968 году
Он привёл в порядок улицы, при нём был положен первый асфальт на улице Гончарова, построена городская электростанция, новый водозабор, обеспечивший на полвека горожан чистой водой, усовершенствована система городского самоуправления». Ещё, причём в ближайших планах у Афанасьева были канализация и общественный транспорт, трамвай.
Разумеется, рост качества жизни не был самоцелью. Его требовала сама жизнь, в условиях нараставшей урбанизации. Города разрастались, а с тем разрастались проблемы, которые возможно было решать только через революционные инновации. Тот же автомобиль – едет дальше, быстрее и везёт гораздо больше, чем лошадь. Другое дело, как смотреть на эту проблему, если ты занимаешься разведением лошадей, и для тебя – это немалый источник доходов?
Ведь Леонид Иванович, среди прочего, был коннозаводчиком. Конный завод в Скугареевке, основанный в 1804 году, считался старейшим и одним из лучших в симбирских пределах.
Конный двор Л. Афанасьева в Скугареевке
Если собственный автомобиль городского головы можно считать предметом роскоши, то вот закупка им из городских средств и для нужд города грузовика-цистерны для полива улиц и противопожарных мероприятий, стала реальной приметой времени, в некотором роде, его символом.
Тут, правда, получилось забавно: символ эпохи, грузовой автомобиль крушил другой её символ, асфальт на Гончаровской улице: асфальт в те времена не раскатывали, а выкладывали в форме плитки, и она трескалась под колёсами. В результате, последовал полный запрет на автомобильное движение по городской магистрали – и, кажется, его до сих пор никто официально не отменял!
Большой охотник
Русский художник-передвижник Василий Перов (1834 – 1882), сам, кстати, страстный охотник нарисовал знаменитую картину «Охотники на привале», как символ России в эпоху «великих реформ» Александра II: немолодой барин, восторженный юноша-разночинец и насмешник-крестьянин травят охотничьи байки, в окружении охотничьей амуниции и добычи. Всё классно, насыщено эмоциями – да только из отношения к оружию и добыче, ясно, что охотники собрались никакие и из их совместного дела будет мало толка…
Рубеж XIX – XX веков – взлёт различных обществ. Люди разных сословий, но одинакового культурного кругозора и, что особенно важно, материального положения сходились вместе на почве любви к древностям и истории родного края, спасания на водах и борьбы с огнём, спорта и музицирования – и, обязательно, охоты. Страстным охотником был император Николай II, так, что и подданным – флаг в руки. Леонид Иванович был одним из самых деятельных и удачливых членов Симбирского общества охоты, а его собственного арсенала (часть - на фото слева) хватило бы, чтобы вооружить целый партизанский отряд.
Однажды зимой на скотомогильник в Скугареевке повадилась забредать волчья стая. Следы выдавали присутствие в ней особо крупного, матёрого волка. Леонид Афанасьев тотчас загорелся желанием затрофеить редкого зверя. Барин несколько ночей провёл в засаде у скотомогильника, зарастая щетиной и худея без полноценного питания. Один из егерей сжалился и надоумил охотника: «Слышьте, ваше сковородие! Волки, они умные, а арихметики, всё равно, не знают. Вы, как в другой раз в засаду пойдёте, возьмите с собой ещё человека с ружьём. Он после уйдёт, а вы останетесь, а зверь на вас и выйдет». Так и случилось.
От головы – до помощника министра
После Февральской революции Леонид Иванович остался не у дел. Но и даже после Октябрьской революции и установления в Симбирске советской власти он продолжал находиться в родном городе. Персональных претензий к нему ни у кого не было, а градус остервенения в симбирских пределах пока не доходил до того, чтобы людей истребляли за то, что они буржуи. Но летом 1918 года город оказался в эпицентре Гражданской войны, и накануне «освобождения» Красной армией Симбирска Леонид Иванович почёл за лучшее вместе с семейством покинуть родимый город.
Супруги Афанасьевы с детьми. Начало 1920-х годов
Беженские пути привели семейство Афанасьевых в Омск, который с осени 1918 года считался столицей Государства Российского, антисоветской державы, простиравшейся от Каспийского моря до Тихого океана под властью Верховного правителя, адмирала Александра Васильевича Колчака (1874 – 1920).
Белогвардейцы в Омске
У Колчака было собственное правительство, совет министров, одну из ключевых ролей в котором играл Константин Николаевич Неклютин (1887 – 1978), самарский уроженец – что характерно, сын Самарского городского головы – гласный Самарской городской думы, первый летчик Самары, причём самарское небо он покорял на аппарате собственной конструкции.
В Омске Леонид Афанасьев начал службу уполномоченным при министре Неклютине (на фото справа). Его деятельная деятельность увековечена немалым числом добрых слов в мемуарах бывшего министра. Дела в Государстве Российском шли не лучшим образом, из Омска пришлось отступать в Иркутск, и там Государство схлопнулось… Константин Николаевич ушёл в эмиграцию, Леонид Иванович – остался.
На сибирской земле гражданин Афанасьев деятельно сотрудничал с советской властью, возглавляя секцию животноводства в Иркутском губземотделе. Бывший соратник Дмитрий Ильич Ульянов, председатель Крымского совнаркома зазывал Леонида Ивановича в Крым, развивать крымское коневодство, но заманчивому переезду мало способствовали материальные обстоятельства и состояние здоровья бывшего городского головы: многолетние заботы и потрясения революционных лет обратились в заболевания сердца.
В 1925 году оно не выдержало, и Леонид Иванович скончался. Две недели спустя за бывшим «контрреволюционером» пришли агенты ОГПУ… Смерть тоже бывает милосердной.
Иван СИВОПЛЯС,
научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина».
