В Ульяновске есть район – можно назвать его «микрорайон» – прозываемый Куликовкой, с левой стороны в начале проспекта Нариманова, в сторону старого городского кладбища. Теперь это почти центр города, а некогда – глухая окраина губернского Симбирска, населённая, как писали газеты первых десятилетий советской власти, «во времена господства капиталистов и помещиков людьми, влачившими самую нищенскую беспросветную жизнь».
Куликовка появилась в начале XX века, с развитием губернского Симбирска, связанным с усиливавшейся урбанизацией. К 1913 году здесь насчитывалось 780 дворов, 5186 жителей, мыловаренный завод и заведение по выделке овчин; не самые, скажем так, «экологически чистые» производства. Подобные бедные – и лихие – кварталы имелись во всяком российском городе. Их нередко прозывали, как бы веселясь над нуждой и темпераментом населявших их жителей, Вшивый конец, Нахаловка…
Разумеется, официально никто подобных названий подобным районам не присваивал – зато название Куликовка официально пытались запретить! 17 октября 1935 года Президиум Ульяновского городского Совета вынес решение: «Название западной окраины города именем эксплуататора Куликова впредь не употреблять».
Бедный квартал – и эксплуататор… Уже интересно! На самом деле имена и фамилии «сильных» мира сего в истории Российской империи нередко прирастали к разным трущобам, например, Ермаковская и Морозовская ночлежки в Москве или Бугровская в Нижнем Новгороде. Тут понятно, они были построены от щедрот благотворителей-миллионеров.
Симбирский старожил Ефим Иванович Куликов Куликовку не отстраивал и сам здесь не жил. Его имя к западной окраине города могло прицепиться после того, как в 1911 году в посёлке был отстроен и освящён храм в честь иконы Божией Матери Неопалимая Купина. Куликов способствовал этому строительству и стал первым старостой Неопалимовского храма.
Неопалимовская церковь на Куликовке, старостой которой был Ефим Куликов
Но в истории нашего города было много купцов, богачей, храмоздателей и церковных старост – почему же только Куликов удостоился «своего» района? Это объясняется тем, что ещё до всякого храма Ефим Иванович Куликов был живой городской легендой.
«Третьего дня умер симбирский старожил-скопидом Куликов, — писала вскоре после смерти Ефима Ивановича 4 (17) июля 1914 года городская газета «Симбирянин». — Покойному было около 100 лет от роду. Куликова, а вернее о Куликове, знал весь Симбирск. Он был большим оригиналом. Начать хотя бы с того, что покойный выглядывал из дома раз в десятилетие. В последний раз Куликов выезжал из своего всегда накрепко запертого дома семь лет назад, когда посещал здешние банки, чтобы обрезать купоны ценных бумаг. Состояние покойного исчисляют в полмиллиона. Все наследство его переходит, как говорят, к племяннику, живущему в Самаре 60-летнему старику, также состоятельному. Часть громадной усадьбы покойного переходит к местным богачам Красниковым.
Ходили слухи, что, почувствовав себя нехорошо, покойный послал за нотариусом, чтобы написать завещание, словесно им объявленное уже, по которому несколько тысяч рублей должны получить многолетняя экономка, дворник и садовник покойного, но пока прибыл нотариус, у старика оказался парализованным язык. Наследники покойного обещали будто всех старослужащих покойного, согласно воле его, наградить по совести. С момента смерти почившего дом его находится под охраною полиции».
Все чудачества и достижения Ефима Ивановича не уместились в газетной заметке. Он владел самым большим в Симбирске яблочным садом, в 17 десятин, а симбирские яблоки были когда-то вроде астраханских арбузов – знак исключительного качества. Городская усадьба Куликова на Хлебной (ныне Орлова) улице занимала целый квартал.
Сады на Симбирской горе. В правой верхней части снимка сад Ефима Куликова
Правда, двухэтажный дом ни размерами, ни изысканностью архитектуры не отличался – но и обитатель его вёл жизнь самую спартанскую: из мебели – один «зеленый сундук», служивший сразу и сейфом, и ложем владельцу. Из одежды – «меховое лисье пальто и суконное осеннее». Постельных принадлежностей – «летнее одеяло».
Ни намёка на роскошь, более того, в доме почтенного старца не было даже икон!..
Жизнь Ефима Ивановича уместилась не в век, а «всего» в 83 года. Он родился в сентябре 1831 года в семье Симбирского купца Ивана Степановича и Авдотьи Васильевны Куликовых. Матушка будущего оригинала, которую он потерял ещё в детстве, приходилась родной сестрой купцу Федору Васильевичу Красникову, не просто богатому, но очень влиятельному в Симбирске человеку, эдакому «авторитету» своей эпохи, которому лучше было не вставать поперёк дороги, проедет катком. Правда, и хороших дел Федор Васильевич делал немало – например, завёл на Старой Казанской (Красноармейской) улице так называемые Красниковские кельи, смесь богадельни и старообрядческого женского монастыря, которые купечество продолжало содержать от своих щедрот и десятилетия спустя после смерти Федора Красникова, вплоть до революции 1917 года.
Купцы-старообрядцы из Симбирской губернии. Рубеж 19-20 веков
Красников, как и многие симбирские купцы, сильно симпатизировал старообрядчеству, не переходя в него впрямую – это уголовно преследовалось. Но в жизни, в быту, в манере одеваться и вести себя старообрядчество выдавало себя, как раз аскетизмом в быту, простотой в одежде и питании – случалось, что где-нибудь на ярмарках купцы-старообрядцы, явившись в дорогой ресторан, заказывали по порции обычной каши, отваливая за каждую порцию по 300 рублей…
В 1848 году, во время холерной эпидемии, 17-летний Ефим Куликов потерял отца, и до совершеннолетия, наступавшего в 21 год, воспитывался дядей Федором Красниковым, переняв от него ряд обычаев и привычек, обзаведясь немалым числом необходимых связей. В 23 года, в 1854 году, во время Крымской войны Ефим Куликов был уполномочен симбирским купечеством заготавливать провиант для действующей армии, дело как патриотичное, так и наживное. Он состоял гласным, депутатом Симбирской городской думы, заседателем, то есть, членом правления, и казначеем Приказа общественного призрения, губернского органа, ведавшего делами образования, благотворительности и медицины.
За годы успешной коммерческой деятельности Ефим Иванович нажил почти полмиллиона рублей, усадьбу, яблоневый сад. На усадьбе находился завод, на котором из куликовских яблок изготавливалась патока, сироп, имевший употребление не только в питании, но и, например, в типографском деле. Он жертвовал на благие дела, поддерживал Красниковские кельи, заплатил 6000 рублей за главный иконостас в Германовской церкви, прихожанином которой Ефим Иванович официально числился, несмотря на свои увлечения «старой верой».
Воскресенская Германовская церковь, в которой в 1896 году на средства Ефима Куликова был устроен новый иконостас. Современный вид
Кажется, в староверие Куликова полагала и основная драма его жизни. Ефим Иванович официально не был женат и не имел законных прямых наследников своим сокровищам. Часть радикальных старообрядцев отвергала таинство брака, что, впрочем, не мешало им поддерживать внебрачные отношения. В завещании Куликова – он на самом деле успел составить его загодя – упомянут целый ряд женщин, которым полагались выплаты по несколько сотен рублей. Кто они, просто нуждающиеся или бывшие возлюбленные, можно только догадываться…
Несохранившийся дом Ефима Куликова. Фото 2005 года
А так, громадное богатство Куликова никому не принесло счастья. Свары между наследниками затянулись до наступления советской власти, которая национализировала и дом, и сад, и накопления в Симбирском отделении Волжско-Камского банка. Дом Куликова по адресу Орлова, 33 на 101 год пережил хозяина и был разрушен в 2015 году: теперь на его месте «высотка».
Но живо пока имя Куликовки – все мы живы, пока о нас помнят…
Иван СИВОПЛЯС
