«Кровавый базар» 4 (17) июля 1916 года – малоизвестный эпизод истории Симбирска, эпизод этот символичный и значимый. Единственный раз в истории города войска на его улицах стреляли в толпу. В самом центре, на пересечении улиц Гончаровской и Дворцовой (К. Маркса), гибли люди и лилась кровь. Можно ли было избежать трагедии, и каковы ее причины? Этот вопрос, спустя 100 с лишним лет, по-прежнему актуален…
105 лет тому назад, летом 1914 года, началась Первая мировая война. Ее начало в Российской империи ознаменовал патриотический подъем. Войну называли Второй Отечественной – по аналогии с Отечественной войной 1812 года. Но время шло. Все выше росли цены на продукты при скудеющем ассортименте. Правительство пыталось регулировать нарастающую проблему. Частных торговцев понуждали торговать по «таксе», фиксированным ценам. Была организована торговля первостепенными продуктами, мукой и сахаром, из государственных запасов через так называемые городские лавки. В Симбирске действовала всего одна такая лавка, при одном приказчике. В одни руки продавался всего фунт, 410 граммов сахара. Чтобы купить его, очередь занимали с предыдущего вечера.
Июль 1916 года ознаменовался очередным скачком цен. «Разврат взвинчивания цен торгующими фабрикантами дошел до невероятных размеров», - записал 1 июля живший в Симбирске в эвакуации литератор и коллекционер генерал-майор Александр Владимирович Жиркевич.
4 июля 1916 года люди как обычно собрались у городской лавки, но ко второй половине дня сахар закончился. Толпа в 300-400 человек, озлобленная напрасным стоянием, двинулась по Дворцовой улице, требуя продажи сахара из частных лавок. Люди, число которых возросло уже до тысячи, стали врываться в лавки, громить и грабить их. Разбитыми и разграбленными оказалось около полутора десятков лавок и магазинов.
Дворцовая улица, эпицентр событий «Кровавого базара»
Число погромщиков прибывало. Основу агрессивной толпы составляли «женщины и подростки обоего пола», но полиция ничего не могла поделать. Брошенными камнями были ранены и. о. Симбирского полицмейстера Белоусов и частный пристав Пузанков. А толпа, перевалившая за три тысячи, выплеснулась на Гончаровскую улицу. Камни полетели в зеркальные окна магазинов Семенова в Гостином ряду и Степанова, над которым располагался Симбирский окружный суд. Тогда для подавления беспорядков вызвали войска.
Сергей Авакумов, будущий красноармеец, вспоминал, как их собрали по тревоге, и штабс-капитан сказал короткую речь: «В городе смута, которую посеяли враги внутренние. Обманутые врагами горожане громят и грабят магазины. Вы, верные сыны Веры, Царя и Отечества, свято храня данную присягу, не дадите внутренним врагам сеять смуту и выполните свой священный долг».
Пули сразили наповал двух молодых женщин и 54-летнего крестьянина и ранили 9 человек, 8-летнюю Антонину Заужину, 11-летнего Павла Никитина, мещанку Александру Любину, 68 лет. Люди побежали. 16 женщин и 8 мужчин были арестованы. В Симбирске был объявлен комендантский час с 9 вечера до 3 утра. Горожанам запретили собираться толпами более трех человек и отворять окна на улицы.
«На Гончаровской зеркальные окна магазина сукон Степанова – все выбиты, - записал на другой день Александр Жиркевич. - В окнах магазинов – иконы (вспомнили жулики-купцы о Боге!). Всюду войска, полиция. Конечно, нельзя допустить безобразий и самоуправства черни. Но с другой стороны, что же сделали для того, чтобы обуздать грабителей-купцов и уменьшить их аппетиты?».
Магазин Степанова
О том же писал Симбирскому губернатору Александру Степановичу Ключареву анонимный священник Самарской епархии: «Обыватель жрать хочет, а от него питание прячут. Не обыватель виноват, что залез в лавку силком к купцу, а полиция виновата в том, что не обуздала алчность купца. Вводится такса, питание пропадает. Против таксы у купца есть средство: право совсем не продавать. Вводится такса на сахар, сахар пропал по таксе, а без таксы продается мешками. Дайте нам три вещи: дрова, муки и сахару без отказа. Это в вашей силе». Но этот голос не был услышан – или прозвучал слишком поздно…
«Боюсь, что мои предположения начинают оправдываться, и война, чем бы она для нас ни кончилась – победой или поражением, – писал Жиркевич, - разрешится вспышкой революции, которая сметет бюрократию, но вместе с тем уничтожит много памятников культуры… И во мне крепнет убеждение, что Родина моя – на краю гибели». Предчувствия не обманули отставного генерала.
Иван Сивопляс
На главном фото: магазин Семенова, пострадавший от действий погромщиков
