И в нашей жизни, и в истории мира и нашего Отечества бывают времена, когда события концентрируются на кратком отрезке времени — и какие события! Вот 6 (18) июня 1812 года в Симбирске родился великий русский писатель Иван Гончаров. А уже 12 (24) июня великий полководец, император французов Наполеон I Бонапарт (1769 – 1821) вторгся в пределы Российской империи с 600-тысячной Великой армией. Под знамёнами Наполеона сражались «двенадцать языков», представители разных стран и народов, покорённых Францией входе пятнадцатилетних Наполеоновских войн.
Формально Наполеон не объявлял войну Российской империи. С 1807 года, после подписания тяжкого для россиян Тильзитского мира, страны считались союзницами. Россия в ущерб себе вынуждена была примкнуть к континентальной блокаде Франции против её главного врага Великобритании, бывшей крупнейшим торговым партнёром нашей империи, и даже начать с ней растянувшуюся на пять лет войну, вошедшую в историю под именем Бездымной: так мало обе стороны истратили друг на друга пороха.
Воевать с англичанами, самой промышленно развитой, абсолютно господствовавшей в море и подчинявшей кучу колоний державой, всерьёз России, разумеется, не хотелось. Это шло вразрез с экономическими интересами страны, для которой Англия была крупнейшим торговым партнёром, и особым образом вредило интересам её господствующего сословия, дворянства. Дворяне теряли от невозможности сбыть англичанам продукцию своих мануфактур, холсты, верёвки, канаты и мешковину. Дворяне не могли вести привычный образ жизни, лишённые английских «колониальных» товаров: пряностей, тростникового сахара и рома, предметов роскоши, модных гардеробов – лондонские моды считались круче парижских; помните, у Пушкина: «как dandy лондонский одет»!..
Наполеон всё больше свирепел, глядя на поведение россиян. Он много лет лелеял мечту осуществить вторжение на Британские острова, но мечта эта была абсолютно несбыточной с остававшейся в тылу, так и не покорившейся в 1807 году Россией. Обе стороны готовились к неминуемой войне.
В ноябре 1811 года, чуть более чем за полгода до её начала, в составе российской армии была сформирована 27-я пехотная дивизия в составе четырёх полков, названных по городам Виленским, Одесским, Тарнопольским и Симбирским. Командовал дивизией генерал Дмитрий Петрович Неверовский (1771 – 1813). Симбирцев отличали погоны тёмно-зелёного цвета с красной выпушкой и номером дивизии — 27. Первым командиром Симбирского полка стал полковник Павел Сергеевич Лашкарев (1776 – 1857), не симбирянин, а обрусевший грузин, Лашкаришвили-Бибилури, сын талантливого дипломата Екатерининской эпохи Сергея Лазаревича Лашкарева, усилиям которого Россия была обязана присоединением Крыма в 1782 году.
Свой первый бой 27-я пехотная дивизия приняла 2 августа 1812 года при селе Красном. Симбирский пехотный полк вступил в сражение, имея в своих рядах всего 1070 человек против положенных по штату 2459 солдат и офицеров.
27-я пехотная дивизия в своём первом бою под Красным, 2 августа 1812 года
Бой под Красным потом назовут важнейшим подвигом генерала Дмитрия Неверовского и его солдат. Отразив сорок атак французской кавалерии, воины Немировского на сутки сдержали натиск французов. «Пример такой храбрости ни в какой армии показать нельзя» — с восхищением писал о воинах Неверовского знаменитый генерал Петр Иванович Багратион. В бою под Красным симбирцы потеряли 210 человек убитыми и ранеными.
Памятник 27-й пехотной дивизии генерала Немировского, в состав которой входил Симбирский пехотный полк, на Бородинском поле
Не менее кровавыми и упорными оказались бои под Смоленском 4-6 августа 1812 года – ещё 190 убитых и раненых только в Симбирском пехотном полку.
Смоленское сражение начала августа 1812 года
Численность полка была пополнена за счёт необстрелянных новобранцев и бойцов из Московского дворянского ополчения, вчерашних крепостных и дворовых мужиков. Накануне знаменитого Бородинского сражения, 24 августа 1812 года, 27-я пехотная дивизия встречала наступавших французов в жестокой и долгой битве за Шевардинский редут.
Бой за Шевардинский редут. 24 августа 1812 года
Виленцы, одесситы и симбирцы не раз сходились в штыковых схватках с превосходящими силами противника. И неизвестно, как бы сложилась судьба Бородинской битвы и всей кампании, не успей командир симбирцев Павел Лашкарев заслонить собою от вражеской пули главнокомандующего российской армией, генерал-фельдмаршала князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова (1745 – 1813). Пуля насквозь пробила Лашкареву голову, войдя в правую щёку и выйдя у левого уха. Последствия тяжёлого ранения сказывались потом до конца жизни. Рана привела к ухудшению зрения, и Павел Сергеевич в числе немногих военачальников русской армии своего времени постоянно носил очки!
Павел Сергеевич Лашкарев, первый командир Симбирского пехотного полка, и очки, память о спасении фельдмаршала Кутузова
26 августа 1812 года в Бородинском сражении 27-я пехотная дивизия второй линией защищала знаменитые Багратионовы флеши. В них окопалась сформированная 2-я сводно-гренадерская дивизия, в составе которой вошла и гренадерская, лучшая рота Симбирского пехотного полка. С самого раннего утра за флеши завязался невероятно упорный и кровавый бой. Укрепления неоднократно переходили из рук в руки и, наконец, были окончательно заняты французами.
Бой за Багратионовы флеши на Бородинском поле, 26 августа 1812 года
Гренадерская рота симбирцев полегла в полном составе. Из 943 нижних чинов Симбирского пехотного полка, вступивших в Бородинское сражение, к вечеру оставался в строю 251 человек; из принявших первый бой 2 августа 1070 симбирцев после Бородина уцелело менее 200 человек. В Бородинском сражении были ранены сразу два командира батальонов, майор Карпов и подполковник Рындин. Вместе с полковником Лошкаревым они были представлены к награждению орденами Святого Георгия 4-й степени. Симбирский пехотный полк был выведен на переформирование и в боевых действиях Отечественной войны 1812 года непосредственного участия более не принимал…
Войну 1812 года в сознании потомков окутывает эдакая романтическая дымка: уланы, драгуны, гусары, разбитной поручик Ржевский, генералы Мороз — зима, прижавшая хвост супостатам, и Понос – летом из-за жары и плохой воды солдат массово косила диарея. От неё особенно страдали те самые романтичные кавалеристы, вынужденные проводить время в сёдлах. Война длилась всего полгода и закончилась бегством остатков Великой армии из российских пределов – но Наполеону не впервой было подниматься, как фениксу из пепла; да, он был бит, но не разгромлен, и потребовалось ещё почти три года, чтобы окончательно сокрушить его и выбросить из европейской истории в ссылку на далёкий остров святой Елены в водах Атлантического океана, за 1800 километров от африканского континента.
Но любая война остаётся войной, и романтика не выдерживает столкновений с реальностью. От мороза, поноса, вшей и бездорожья россияне страдали ничуть не меньше французов. Я помню, как потрясён был, вычитав в учебнике по истории СССР для поступающих в вузы – я как раз готовился к поступлению – что Отечественная война 1812 года обошлась России в два миллиона человеческих жертв, притом что империю тогда населяло 40 миллионов человек.
Большинство россиян пало не на полях сражений, а стало жертвами холода, голода и эпидемий, сопровождавших военные действия. Так, осенью 1812 года Сызранский и Самарский уезды Симбирской губернии накрыла эпидемия «горячки», тифа, разносимого партиями проходивших через губернию французских военнопленных. Эта болезнь сгубила больше солдат и офицеров Великой армии, чем русские пушки и пули – но и нам, как видим, доставалось вовсю…
Кстати Шевардинский редут и Багратионовы флеши, которые защищал Симбирский пехотный полк, строились под командой ещё одного симбирянина, директора путей сообщения действующей армии генерал-майора Петра Никифоровича Ивашев (1767 – 1838), владельца имения Ундоры в Симбирском уезде. Ивашев командовал всей инженерной службой русских войск, противостоявших французам. В списке наших военачальников, участвовавших в Бородинской битве, Петр Никифорович был прописан четвёртым, не по алфавиту и воинскому званию, а, так сказать, по вкладу в общее дело. За Бородинскую битву генерал Ивашев был удостоен высокого ордена святой Анны 1-й степени.
Петр Никифорович Ивашев. Видны звезда и лента ордена святой Анны, на шее орден святого Владимира 3-й степени, награды за Отечественную войну
Кроме укреплений на полях самых известных сражений Отечественной войны за четыре её первых месяца сапёры Ивашева построили 118 вёрст дорог, отремонтировали 924 версты существующих, построили 180 мостов. Петр Никифорович исполнял свою должность и во время зарубежных походов русской армии 1813 – 1814 годов, вплоть до последнего крупного сражения всей антинаполеоновской кампании, осады немецкого города Гамбурга, продолжавшейся с 14 декабря 1813 года по 27 мая 1814 года. Гамбург считался самой мощной французской крепостью, которую оборонял 40-тысячный гарнизон.
Жирной точки, убедительной победы не получилось. Гамбург продолжал сопротивляться, и это не давало возможности подписать мирный договор, хотя уже пал Париж, Наполеон отрёкся от престола, и во Франции воцарился король Людовик XVIII, не пользовавшийся особым авторитетом ни у армии, ни у народа. Тем не менее, повинуясь его настойчивым приказам, гарнизон Гамбурга, наконец, согласился капитулировать – причём 26 тысяч французов, больше половины всего гарнизона, сумели вырваться с оружием и уйти во Францию.
В истории с неудачной осадой Гамбурга Петр Ивашев оказался крайним, мол, не сумел должным образом организовать строительство осадных сооружений, и прочее. Петру Никифоровичу не нашлось места в знаменитой Военной галерее Зимнего дворца, в которой представлены портреты 332 российских военачальников, генералов, участвовавших в Отечественной войне 1812 года.
Башкиры в разрушенный предместьях Гамбурга весной 1814 года. Действительно, развалины мы видим, а русских укреплений незаметно
Зато в галерее красуется портрет другого нашего земляка, уроженца уездного города Алатырь, третьего по размерам и значению центра в Симбирской губернии, Петра Андреевича Кикина (1775 – 1834). Петр Кикин тоже участвовал в Бородинском сражении, был ранен и удостоен ордена святого Георгия 3-й степени: за всю историю такой орден получило всего 650 человек. Генерал Кикин был прекрасно образован, отлично владел словом, слыл за остряка, но когда надо был человеком велеречивым и серьёзным.
Петр Андреевич Кикин на портрете из Военной галереи Зимнего дворца
В декабре 1812 года, сразу после изгнания Наполеона за пределы России, Петр Андреевич предложил увековечить память побед российского оружия строительством грандиозного православного храма: «Чье сердце не преисполнено благодарности к Богу, единственному Спасителю нашему? Кто не чувствует сердечной необходимости ознаменовать признательность свою к Милосердию Его, явно покровительствующего нам? Проведение Божие, помощью Веры и народного духа спасло нас. Ему благодарность, и памятник Ему же принадлежит». Идея понравилась. Храм Христа-Спасителя был заложен в 1839 году, а освящён в 1883-м, но важно помнить, кто сказал первое слово…
В самом Симбирске о начале войны с Наполеоном официально сообщили только 24 июля (5 августа) 1812 года: был обнародован манифест императора Александра I от 6 (18) июля 1812 года о сборе ополчения: «Неприятель вступил в пределы наши и продолжает нести оружие свое внутрь России, надеясь силою и соблазнами потрясти спокойствие великой сей державы. Сего ради при всей твердой надежде на храброе наше воинство полагаем мы за необходимо-нужное собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую отраду в подкрепление первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех. Соединитесь все: со крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют».
В воскресенье 28 июля, в день иконы Божией Матери Смоленской, во всех монастырях, церквях и соборах губернского Симбирска «были принесены Господу Богу теплые молитвы с приличным сему случаю поучением». Начался сбор пожертвований на ополчение и в пользу солдат и офицеров формировавшегося в то время в Симбирске регулярного 2-го Рязанского пехотного полка, для которого дворяне и «граждане», то есть, городские жители, мещане и купцы собрали 160 000 рублей, очень большую сумму (так, годовое жалованье губернатора равнялось «всего-то» 1800 рублям).
Долгие 25 лет солдатской службы в XIX столетии вовсе не были прихотью начальства, но необходимостью, связанной с вооружением и приёмами ведения войны своего времени. Ждать, что ополченцы сумеют эффектно противостоять в прямом бою французской армии, разумеется, не приходилось. Зато ополченцы могли нести гарнизонную службу, сопровождать грузы и пленных, строить мосты и дороги, освобождая для ратных трудов солдат регулярных частей. В ополчение брали по четыре человека со ста душ, то есть особ мужского пола, помещичьих крестьян, в возрасте от 18 до 45 лет, с экипировкой на помещичий счёт.
Воин и обер-офицер Симбирского ополчения
Из дворян, как правило, отставных военнослужащих, формировался офицерский корпус ополчения. Тут попадались уникальные личности, например, прапорщик Василий Егорович Алеманов, начавший военную службу ещё в 1760 году, за 52 года до сбора ополчения! Он участвовал в нескольких русско-турецких войнах, в боях с польскими конфедератами, был неоднократно ранен. С ополчением он проделал всю кампанию, вернулся домой живым, и жил как минимум до 1819 года!
Жил трудно, просил государство о помощи, «в рассуждении бедственного моего положения, ибо пропитывать себя, по старости своих лет, никаких уже средств не нахожу, подаяния ж от частных лиц обер-офицерам испрашивать узаконениями воспрещено»…
11 сентября 1812 года вступить в ополчение выразил желание пономарь Симбирской Никольской церкви Алексей Герасимов. За два месяца перед тем отчаянный пономарь был препровожден на полугодовое послушание в Покровский мужской монастырь «за нехорошее по пьянству и буйству его поведение». Тем не менее просьба была уважена, и Алексея Герасимова препроводили из монастырского заключения.
Многие помещики, причём весьма богатые, норовили на ополченцах сэкономить, отдать людей буйных, нетрезвых или малосильных, соответственно, сэкономив и на их экипировке. В «Выписке о издержке денег при отдаче воинов в ополчение», составленной управляющим Симбирской вотчиной графа Орлова, отмечено: «Офицеру, за прием бракованных 536 пар сапог – 286 руб.; по сему же делу протоколисту Самарского уезда – 100 руб.; при отдаче воинов приемщику за необраковку людей – 283 руб.; при нем помощнику – 50 руб.; коновалу – 10 руб.; на угощение – 60 руб.».
И тем не менее благодаря усилиям Симбирского губернатора князя Алексея Алексеевича Долгорукова, своего начальника, князя Дмитрия Васильевича Тенишева и полковых командиров, Симбирское ополчение оказалось среди лучших, способных на прямое противостояние врагу, что оно и доказало впоследствии, участвуя в Заграничных походах русской армии в 1813 – 1814 годах.
Знамя 1-го батальона 2-го полка Симбирского ополчения
26 октября 1812 года, в день памяти глубоко почитаемого в народе святого воина великомученика Димитрия Солунского, выступило Симбирское ополчение к театру военных действий – с Соборной площади Симбирска, вниз по Московской (ныне Ленина) улице. Современников, бывших свидетелями проводов ополченцев, всегда поражало, с каким удивительным спокойствием, достоинством и чувством долга отправлялись в поход эти части, сформированные из простых мужиков. Не было ни причитаний, ни слёз – ни грубых шуток и смеха, обычных для многолюдных народных собраний. В серых кафтанах и картузах, вооружённые пиками, они шагали навстречу судьбе, готовые умереть за Отечество.
И они действительно умирали. Из 567 ратников ушедших на войну из вотчины графа Орлова, домой возвратились только 346 человек…
