Ольга Шейпак приехала в Ульяновск в 1981 году и через какое-то время начала работать в журнале «Мономах», который перевернул ее жизнь. Ольга Георгиевна рассказала проекту «Годы и люди» о том, как журнал по-новому открыл для нее Ульяновск, о своих «местах силы» и о новом историческом романе «Тарбагатай», а также поделилась воспоминаниями о жизни в строящемся новом городе в 1980-е годы.
Я полюбила этот город благодаря «Мономаху»
– Ольга Георгиевна, хотелось бы побольше узнать о вашей деятельности в должности главного редактора историко-краеведческого журнала «Мономах». Открылись ли для вас благодаря этой работе новые грани Ульяновской области?
– Я полюбила этот город благодаря «Мономаху». В 1994 году в киоске увидела первый номер журнал и сразу загорелась что-нибудь написать.
Первый номер журнала "Мономах" (прочитать подборку материалов журнала за разные годы можно в специальном разделе нашего проекта).
До этого я четыре года работала на частном телевидении, где у меня была своя авторская программа «Несалонные встречи». Героями передачи в основном были люди культуры: художники, писатели, артисты. Но в 1994 году ТРК «Канал-2» был закрыт, и я ушла в письменную журналистику – стала редактором газеты «Трудоустройство» при Ульяновском областном центре занятости, однако чувствовала себя неуютно в рамках тематики газеты.
К тому времени был накоплен богатый материал о неординарных людях, и я пришла к главному редактору и основателю «Мономаха» Вячеславу Николаевичу Егорову. Мы уже были с ним знакомы – я как-то брала у него интервью. Предложила ему две статьи об ульяновских поэтах: Людмиле Бурлаковой и Александре Шестопалове – оба ушли из жизни совсем молодыми. Через полгода редактор позвонил мне и сказал, что есть вакансия в «Мономахе». Я без раздумий приняла приглашение, хотя знала, что в два раза теряю в зарплате. Прошло много лет, но я ни разу не пожалела об этом шаге и благодарю судьбу, что мне была подарена такая возможность. В начале января 2001 года Вячеслав Николаевич принял решение уйти с должности главного редактора и передал журнал в мои руки.
Конечно же, «Мономах» перевернул мою жизнь. В первую очередь, по-новому открыл мне город. Я поняла важные вещи. Люди, когда-то населявшие Симбирск, – не абстрактные исторические герои, а живые лица. Они не ушли навсегда, их души населяют наш город. Они повлияли на его облик, на его судьбу, на всех нас. Возможно, это плод моего писательского воображения, но, правда, когда иду по старым улочкам, меня не покидает ощущение, что вот-вот встречусь с кем-то из знаменитых жителей. Об их характерах, увлечениях, страстях и житейских ситуациях я знаю не меньше, чем о реальных знакомых. То же самое можно сказать о жителях Сенгилея, Мелекесса, Майны, Карсуна и других поселений нашего региона.
Как-то давно дочь (тогда она была школьницей и была увлечена приключенческой литературой), выслушав мой очередной восторженный рассказ о ком-то из знаменитостей, с иронией сказала: «Тебя послушать, кто здесь только не жил и кто только не приезжал. Может, скажешь, и Дюма к нам имеет отношение?» И я, торжествуя, кивнула: «Ты попала в самую точку!»
– А какие цели вы ставили перед собой, работая в журнале?
– Приоритеты были обозначены Вячеславом Егоровым. Во-первых, в названии. Когда в начале 1990-х годов стали рушиться нравственные ценности, в первую очередь, семейные, В.Н. Егоров (сильный политик и глубокий философ) обратился к «Поучениям Мономаха». Главная идея духовного завещания Владимира Мономаха проста: крепка семья – крепко государство. Вот почему на обложке было обозначено: журнал для семейного чтения. А на обратной стороне – девиз: с пользою для Отечества. Эти слова до сих пор стоят на обложке. Для «Мономаха» они имеют сакраментальное значение. Отца небесного чествовать, предков помнить, отцам по крови честь отдавать – вот каков смысл слова Отечество. К этому призывал своих потомков князь Мономах. Долг, честь, совесть, вера и традиции предков, духовные и нравственные ценности – вот чему служит «Мономах».
“Мономаху” 11 лет. Выступает Б. И. Зотов.
– Как создавался журнал, какие этапы вы бы выделили?
– С самого начала журнал задумывался как краеведческий. В широком смысле семья – это род. Родина – место произрастания семьи и продолжения рода. Правда, поначалу нам казалось, что краеведческие темы скоро будут исчерпаны и придется менять направление журнала. Сейчас, четверть века спустя, я абсолютно уверена, что краеведение неисчерпаемо.
Скажу откровенно: поначалу я была совершенно далека от истории Симбирска и не уверена в своих силах. Журнал подарил мне незабываемые встречи с замечательными, увлеченными людьми. Когда, например, открывалась дверь и входила Мира Мироновна Савич, моя душа ликовала от счастья. Мира Мироновна не просто знаток истории – она талантливая рассказчица и актриса. В ее рассказах оживала история, и герои переносились из прошлого в настоящее. Савич много лет дружила с внучкой декабриста Ивашева (Екатерина Ивашева прожила 111 лет), и я, слушая Миру Мироновну, впервые ощутила отсутствие границ времени. Тот, начальный период работы, ознаменован незабываемыми встречами. Это интеллигентный, широко образованный Венедикт Федорович Барашков, энергичный, неунывающий Борис Васильевич Аржанцев, увлеченный, искрометный Марк Харитонович Валкин, фанатично преданный профессии Юрий Дмитриевич Ефимов, скрупулезный, достойный своего знаменитого отца, обладающий феноменальной памятью Алексей Сергеевич Сытин и многие другие. Все они помогли мне освоиться в этой науке и оценить ее богатство.
Следующий этап истории «Мономаха» – учреждение в Ульяновской области премии «Шапка Мономаха» за заслуги в продвижении духовности, нравственности и культуры. Поначалу мы с Вячеславом Николаевичем задумали награждать ульяновцев сувениром «Шапка Мономаха». Денежной премии не было, но «Шапка» быстро стала одной из самых престижных областных наград в области культуры, поскольку она выражала общественное мнение, а это – самая ценная награда за труд. С 1997 года она вручается на традиционном вечере «В кругу друзей «Мономаха»», на котором собираются авторы и читатели журнала, патриоты малой родины.
– Были ли какие-то знаковые темы и публикации, которые вам особенно запомнились?
– Я помню все публикации: как они готовились, с кем из краеведов и как мы работали. Об этом можно говорить бесконечно. Повторюсь: все наши авторы – люди уникальные, они достойны отдельного рассказа.
К особо знаковым можно отнести тематические выпуски, посвященные большим юбилейным датам. Таким был журнал, посвященный 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина в 1999 году – там мы впервые собрали материалы, касающиеся пребывания поэта в Симбирской губернии. В 2002 году вышел журнал, посвященный бывшему симбирскому уезду – Алатырю. Незабываемой была зимняя поездка, знакомство с заведующим краеведческим музеем Николаем Головченко, настоятелем Свято-Троицкого мужского монастыря о. Иеронимом, священником Никольского храма отцом Василием – французом по происхождению. Знаковым для редакции и для симбирской истории были выпуски, посвященные 200-летию Николая Языкова в 2003 году, Дмитрию Ознобишину в 2004 году. Когда в 2007 году готовили номер, посвященный Сурскому–Промзино, познакомились со столетней старушкой Марией Филипповной Сурковой, которая рассказала, как она пела в Никольском храме до революции, как выглядела утраченная святыня – чудотворная икона святителя Николая и многое другое. Важной лично для меня была встреча Ириной Глебовной Глинка. Она – внучка знаменитого симбирского писателя Александра Сергеевича Глинка-Волжского (в нашем городе проживало несколько представителей знаменитого рода Глинок, известного с XI века). К этому добавлю такую информацию: брат Ирины Глебовны – Глеб Глебович – муж доктора Лизы, которая погибла в авиакатастрофе близ Сочи в 2016 году. Она приезжала в Ульяновск вскоре после Ирины Глебовны. Когда я шла на встречу с ней в заповедник «Родина В.И. Ленина», увидела огромную толпу женщин с табличками, на которых были фото их больных детей: Лиза была последней надеждой этих несчастных мамочек. Меня это очень потрясло тогда. Когда пришло известие о ее гибели, я плакала навзрыд, как о родном человеке.
Москва. Ольга Шейпак и Елена Куракова с наградой «Самый читающий регион».
– Вы принимали участие в создании «Симбирской-Ульяновской энциклопедии»? Были ли какие-то сложности в ходе работы?
– Я не могу назвать себя активным помощником в подготовке энциклопедии. Просто редакция «Мономаха» и энциклопедия входили в объединенную редакцию, мы были единым организмом. Делали общее дело и преследовали одну цель: рассказать жителям Ульяновской области о ее славной истории, сохранить для потомков важные факты, имена выдающихся людей и историю поселений.
Координировал работу Вячеслав Егоров, а непосредственно сбором информации занималась Альбина Федоровна Гарина. Она была душой нашей объединенной редакции. Все члены редколлегии работали бесплатно, на энтузиазме. Даты, фамилии и весь фактический материал выверял Алексей Сытин – его можно назвать ходячей энциклопедией.
Как бы мы ни ругали 90-е годы, но тогда у нас была возможность ездить по всей Ульяновской области, заглядывать в самые отдаленные ее уголки. Мы с радостью летели в глубинку. Сейчас издается много справочников, над новыми энциклопедиями и книгами работает НИИ, а в то время, когда создавалась первая энциклопедия, никакой систематизации не существовало. Вообще ХХ век оказался провальным: все, что было до революции, можно было вытащить из архивов, а современная история или стиралась, или переписывалась в угоду власти. Многие поселения, которые были занесены в энциклопедию, вообще исчезли с карты Ульяновской области – память о них сохранила энциклопедия.
Начало нового города– Вы переехали в Ульяновск в 1981 году. Что собой представлял город и как вам жилось тогда?
– В 1981 году муж как молодой специалист был направлен на строящийся авиационный комплекс. До этого мы жили в Белоруссии. Институт я окончила с красным дипломом и собиралась в аспирантуру. К тому времени я была депутатом городского совета, жила интересно и бурно. В Ульяновске же оказалась отрезана от культурной жизни. И вообще, увидев Новый город, испытала шок.
Тротуаров не было. Дойти до магазина – большая проблема: ноги вязли в глине после дождя, потому что верхний черноземный слой строители снимали и вывозили на поля. Этот единственный магазин, названный почему-то «Русалочкой», находился вдали от жилого квартала, где всего-то было на тот момент четыре дома. Добраться до центра тоже непросто: единственный автобус ходил редко и был переполнен.
После ухоженного по-европейски цветущего и культурного Могилева я долго не могла привыкнуть к Новому городу.
Работала всего одна школа № 17, достраивалась № 20. Я с большим трудом попала в уже сформированный коллектив новой школы, которая работала во вторую и третью смены в здании 17-й школы. Но вот мы въехали в свое здание, и закипела работа. У нас был энергичный, незаурядный директор – Александр Иванович Федоровичев. Он дневал и ночевал в школе и нас подталкивал на подвиги.
Через четыре года, когда был сдан учебный центр с авиационным техникумом, я перешла работать туда. Коллектив подобрался сильный, трудоспособный. Нам пришлось выгребать из недостроенного здания груды строительного мусора. Но все новое вдохновляет, и мы легко справлялись с трудностями, которые сейчас показались бы непреодолимыми. Авиационный техникум относился к профкому УАПК, и педагоги, и студенты имели возможность ездить по копеечной стоимости на интереснейшие экскурсии во все концы Советского Союза. Эти поездки сближали преподавателей со студентами и имели воспитательную и образовательную силу.
Несколько слов о генеральном директоре УАПК. Фен Загидович Абдулин был гениальным руководителем. Его боялись, уважали и ценили. После развала страны, когда встал «Авиастар», многие бывшие руководители говорили: если бы министерство не сняло Абдулина с должности генерального директора УАПК, российская авиация была бы жива. Но его сняли с определенной целью: развалить уникальное предприятие, похоронить отечественную авиацию.
Вернусь к 1980-м годам. Они оставили неизгладимый след в душе. Это был прорыв экономический и социальный. Как ни тяжело было привыкать к новым условиям, мы понимали, что попали на стройку будущего, и гордились этим. Нас никто не принуждал ехать в Ульяновск – это был душевный порыв, осознанный выбор. Город рос на глазах. Помню, как открывали ДК «Руслан». Мы так ждали это событие! Каждый новый проспект – огромная радость! Сразу же садились на велосипеды и с визгом «обновляли» асфальт. Каждый открывшийся торговый центр – реальный праздник. На столе – куча дефицитных продуктов. Мы с замиранием сердца следили за строительством всех зданий, за тем, как к одному этажу прирастает другой, третий…
Незабываемое волнение испытала я, увидев впервые брюхо «Руслана» размером с пятиэтажный дом: туда в несколько этажей загружали военную технику. У меня из глаз хлынули слезы. Невероятно – думала я: неужели эта громадина может взлететь?
Еще одна характерная картинка того времени. Нужно в магазин, и не с кем оставить маленького ребенка? Не беда. Выходишь к подъезду (своему или соседнему), на лавочке сидит мамаша, около нее 8-10 колясок с детьми: их мамочки убежали в магазин или парикмахерскую, в поликлинику или ЖЭК. Ставишь свою коляску рядом и бежишь, куда тебе надо. Возвращаешься – на лавочке уже дежурит другая мамочка. Предлагаешь свои услуги, садишься и ждешь, когда тебя сменят. Никаких проблем с детьми!
– А каким вам тогда представлялось будущее города?
– Как я уже сказала, мы гордились, что приехали на стройку будущего. На авиационном комплексе должны были войти в строй девять заводов, которые могли обеспечить производство самолетов с нуля до полной сборки. На карте плана Нового города я видела несколько кинотеатров, музыкальный театр, университетский городок и многое другое.
Если бы авиационный завод не остановился, то и центр Ульяновска выглядел сейчас иначе. Был бы свой театр оперы и балета, новый краеведческий музей и другие культурные учреждения. Эта тема очень больная. Да и стоит ли об этом говорить? В истории нет сослагательного наклонения.
О восстановлении памятников– В своем интервью для УлПравды ТВ «Литературная гостиная» вы очень тепло отзывались о Симбирске-Ульяновске. Может быть, есть недооцененные места или памятники природы в нашей области, которые произвели на вас особое впечатление и отразились на работе?
– Я выросла на Байкале и очень люблю природу. Некоторые места в регионе напоминают Забайкалье. Например, Сурская тайга. Она очень пострадала в последние годы, и тайгой ее теперь трудно назвать, но помню, как потрясла меня дремучая кедровая делянка. А как перехватило дыхание на Николиной горе при виде величественной Суры! Неописуемая красота открывается с Сенгилеевской горы. А Ундоры! А Черемшан! Да все-все ульяновские природные красоты вдохновляют и радуют.
Но для меня очень важны памятники истории и культуры. Не буду приводить здесь весь список памятников Ульяновской области, которые нуждаются в спасении, но давайте вспомним те, которые могли бы и должны стать гордостью нашего региона. Дом Карамзиных на Венце (виртуальную реконструкцию Дома Карамзиных можно посмотреть по ссылке), Языковская усадьба с особняком, где гостил А.С. Пушкин, Троицкий собор. О восстановлении этих ценнейших объектов говорится лет 20. У Языковского особняка и дома Карамзиных сохранились проекты, есть фундаменты, поэтому на их восстановление нужны незначительные средства, а уж применение этим зданиям, несомненно, нашлось бы. Если подсчитать, сколько времени я отсидела на всевозможных совещаниях, на которых обсуждалось восстановление этих памятников и других ценных объектов, часы сложатся в годы.
О восстановлении памятников культуры мечтали Александр Блохинцев, Борис Аржанцев, Жорес Трофимов, надеются и ныне действующие краеведы. Я верила и продолжаю верить, что наши чаяния не напрасны.
Ольга Шейпак, Наталья Гудень, отец Филарет и Кларина Шадько на открытии памятника Федору Ушакову, октябрь 2018 г.
– Совсем недавно у вас вышел новый остросюжетный исторический роман «Тарбагатай». Давно ли вы его задумали и что хотели сказать читателям этим произведением?
– Роман был задуман давно, архивный материал собирался более десяти лет. Я родилась в Улан-Удэ. К югу от города, к Монгольской границе тянется Кяхтинский тракт. Неподалеку стоит село Тарбагатай – родина моих предков, семейских старообрядцев. Они были высланы Екатериной II с бывшей территории Речи Посполитой, куда в XVII веке бежали после казни протопопа Аввакума. Но роман не совсем о старообрядчестве. На обложке написано: «Тарбагатай» – книга о любви, о полной, подлинной, неисчерпаемой любви. Сказание о людях, живущих переполненным сердцем». Да, книга о любви, соединяющей родственные души за пазушкой у Бога. Если любовь переполняет сердце человека, она разливается на близких и на первого встречного, на охотничью лайку и на чувственную природу. Неслучайно в этой книге все одухотворено.
Жанр романа я определила для себя не как исторический, а как семейную сагу: драматическая пружина раскручивается любовью, а история остается фоном. Что бы ни происходило в истории: войны, катастрофы, революции (полотно романа захватывает три века) – человек, вовлеченный в земной круговорот, ищет путь к спасению. Этот путь открывается тому, кто познает Великую Любовь.
– В книге «Небесные посланники» вы называете себя «беглянкой». Связано ли это с тем, что вы покинули свою малую родину – Забайкальский край? Не жалеете ли вы о переезде в Ульяновск?
– Чем старше человек, тем он сильнее тоскует по малой родине. Я чувствую очень сильную связь с родом и родиной, тем более, сейчас, когда жизненная нить истончается. У меня есть стихотворение «Багульник» (и одноименный сборник) с таким признанием: «Я – багульник, сломанная ветка…». Возможно, имея за плечами нынешний опыт, я сделала бы другой выбор. Но нисколько не жалею, что моя жизнь прошла в Ульяновске, и благодарю судьбу, что всё сложилась так, а не иначе. Мне этот город подарил детей, любимую работу, прекрасных коллег и друзей. Церковь Космы и Дамиана в селе Кокрять Старомайнского района привела меня к вере, а без нее не было бы книг, которые не могли родиться без веры.
На Руси бытовала пословица: где родился, там и пригодился. Это верно, но в нынешнем бурлящем мире всё изменчиво. В русском богословии встречается такое понятие как вторая родина: земля, которая примет тебя после земной кончины. Мне думается, что вторая родина гораздо важнее первой. Родина, где ты родился, во многом определяет земной путь. Родина, где ты ляжешь, влияет на посмертную участь души. Верю, что моей второй родиной будет Симбирск-Ульяновск – ему я отдаю свое сердце.
Дорога в Тарбагатай.
Индия. Знакомство с семьёй крестьянина.
– Есть ли в Симбирске ваши «места силы»? Расскажите о любимых местах города.
– Отвечу коротко: это берег Волги. Когда я бываю на Байкале, «местом силы», конечно же, ощущаю его берег. Впервые именно там я поняла, что природа одухотворена. И это так! Байкал по характеру строптивый, суровый, неприступный, но щедрый: бери, пользуйся моими деликатесами, но не зарывайся, не жадничай. Тех, кто ловит омуль на продажу, Байкал не жалует: перевернет лодку и даже тело утопленника не соизволит отдать родным. Волга – совсем другая: горделивая, величавая и при этом нежная и сговорчивая. Она усталая и истерзанная ненасытными людьми и их экспериментами, но терпит, терпит из последних сил.
Сидела бы и сидела у воды и неотрывно смотрела на игру волн, вглядывалась бы в душу воды, земли и Бога.
Байкал бушует.
Подготовила Анастасия Турович
Декабрь 2020 г.
Фото предоставлены Ольгой Шейпак. Фото нового города - книга Г. Анциферова «Строители на просторах Симбирско-Ульяновского края», https://dimanets.livejournal.com/235249.html
