Максим Петрушин руководит УМВД по Ульяновской области с февраля нынешнего года. 73online.ru удалось взять у него первое большое интервью в новой должности — и надо сказать, что главный полицейский региона сумел расположить своей искренностью и открытостью. Говорили об организованной преступности, конкуренции МВД с другими правоохранительными ведомствами, кадровых перестановках и проблемах, «особых» уголовных делах. Отдельно и много — о поэзии. Полковник даже зачитал несколько собственных произведений!
— Вы человек в городе новый — как вам Ульяновск? Какие-то любимые места уже появились?
— Я уже не новый, а свой — хочу, чтобы характеристика была такая. Город красивый и интересный — я много хожу, обошел все парки. Некоторые говорят, например, что хорошо жить на юге. А мне нравится в нашей полосе, потому что есть все времена года: настоящие зима, весна, лето и осень. Ульяновск такой же, тут есть все: и историческая часть, и культурная, и современная.
Советую сотрудникам «Молодежный театр» — потрясающие постановки! В драмтеатре еще не был, но в ближайшее время обязательно схожу. Стал в Ульяновске поклонником футбола: у себя в Пензенской области не ходил на матчи, а тут ни одного не пропускаю — такой заряд энергии! Здесь отличные болельщики — был на игре в апреле, было холодно, шел снег, а они все равно поддерживали команду, кричали «Волга вперед!». Красавцы!
«По улицам можно ходить спокойно»
— Вы наверняка уже оценили ситуацию в управлении, оперативную обстановку в регионе. Есть ли в Ульяновской области своя криминальная специфика?
— Смотря с чем сравнивать. В целом по России обстановка одинаковая. Есть блок имущественных преступлений, есть против личности, есть связанные с IT-технологиями, или пресловутое «телефонное» мошенничество — вот этот вид присущ всем территориям и, к сожалению, Ульяновской области. За сутки регистрируем по 10-12 заявлений. Стереотипа о том, что не стоит идти в полицию, уже нет, уровень доверия высокий. И мы помогаем абсолютно всем.
Раскрываемость таких преступлений хорошая, но не всегда удается сделать это оперативно. Особенность телефонных мошенничеств в том, что преступник, как правило, живет в другом регионе, иногда даже в другой стране. Поэтому на оперативно-розыскные мероприятия требуется время, и иногда со стороны может показаться, что ничего не делается — на самом деле работа ведется. Раскрываемость в регионе преступлений в целом — более 70%. Это очень высокие цифры: по стране фиксируется чуть больше 50%. Из IT-преступлений раскрываются 40% — это тоже хороший уровень, но стремиться надо к абсолютному показателю.
Гражданам важно не столько найти преступника, сколько возместить ущерб. Ведь переводят гигантские суммы — на прошлой неделе был случай, что человек за несколько дней отправил мошенникам 13 миллионов рублей. Как правило, аферисты представляются сотрудниками службы безопасности: позавчера из 14 случаев мошенничества таких было 10. Среди потерпевших бывают даже сотрудники банков, прекрасно знающие, что служба безопасности им звонить не будет.
— Ознакомившись после прибытия с работой ульяновского УМВД, как ее оцениваете?
— Работа достойная, обстановка полностью контролируемая. Да, есть проблемы — я человек открытый, не буду ничего замалчивать и приукрашивать. Как и в любом коллективе, есть проблемы и недостатки. Но главное — прямо о них говорить и устранять. Мы работаем для народа, для безопасности и спокойствия на улицах.
— А в чем надо усилиться?
— Есть моменты, которые постоянно требуют особого внимания. Например, борьба с организованной преступностью во всех ее проявлениях. С движением А.У.Е. (признано в РФ экстремистским — прим.), которое развито в Ульяновской области в молодежной среде. Сейчас в этом направлении у нас хорошие наработки, результаты, взаимодействуем со всеми ведомствами.
Также необходимо обратить внимание на дорожную обстановку. У нас сокращается количество ДТП с пострадавшими на 100-200 в год, но количество погибших растет. В прошлом году в автомобильных авариях умерли 37 человек, в этом — уже 47. Это связано не с плохими дорогами — это халатность и безалаберность самих водителей. Очень много вопиющих фактов. Например, в Николаевском районе родители давали 12-13-летнему парнишке кататься на машине. У него нет прав, нет навыков — его из-за руля-то не видно. В итоге он поехал и задавил девчушку такого же возраста. Я бы не сказал, что пропаганда не дорабатывает — наоборот, она сильная. Это отношение самих водителей. Знаете, у нас на трассе на местах аварии принято веночки ставить. Я бы вместо этого оставлял там разбитые машины — да, не эстетично и, наверно, не этично, но может, хотя бы так подействует.
Растет в последнее время количество краж из сетевых магазинов — возможно, это связано с повышением цен. Но после мошенничеств этот вид преступлений на втором месте. Многие преступники перестроились, для них это бизнес: они работают под заказ и воруют, например, кофе или косметику, а затем продают.
С уличной преступностью обстановка нормальная — по городу можно спокойно ходить. Но в то же время количество грабежей заставляет нас активнее работать, усиливать патрули и привлекать общественность. Как правило, разбои совершают маргинальные лица, поэтому надо работать над профилактикой.
ОПГ уходят в экономику
— Вы сказали о распространенности А.У.Е. (признано в РФ экстремистским) в Ульяновской области. А с чем такая популярность движения связана?
— Ульяновская область ничем не отличается от других регионов, и движение это было придумано не здесь. Могу заверить, что мы его искореним. Просто молодое поколение считает почему-то, что это круто, даже престижно, причислять себя к этой непонятной организации, у которой нет ни будущего, ни целей, ни позитива, которая кроме наколок, преступлений и слез родителей ничего не дает. Не лучше ли выбрать другой путь — как мы в начале говорили: ходить в театры, на футбол, строить семью и карьеру. Тем более Ульяновская область дает широкую альтернативу: здесь развиты спорт и культура, просто сам не ленись.
— В Ульяновской области часто поднимается вопрос группировок: официальные лица то признают их наличие, то нет. Как можете вы охарактеризовать ситуацию?
— Ежегодно мы ставим на контроль, разрабатываем и привлекаем к ответственности до 100 человек, действующих в составе организованных преступных групп. За шесть месяцев привлекли четыре таких группы и до 60 их участников.
Другой вопрос, какой они направленности. Говоря об оргпреступности, обыватели часто представляют бандитов с оружием, которые грабят дальнобойщиков на трассе или собирают деньги с предпринимателей. Но преступность трансформируется. С середины 2000-х она, особенно организованная, начала переходить в экономическую плоскость. Никто не хочет ходить с оружием, стрелять и погибать. Все дорожат жизнью и имуществом.
Появляются новые виды преступлений. Как только в России заработала система страховых выплат за ДТП, появились ОПГ, специализирующиеся на так называемых «автоподставах», мошенничествах со страховками. При чем действуют очень сплоченно, распределяют роли, ведут разведку. Есть организованные телефонные мошенничества, когда создаются целые «колл-центры».
— А вы слышали что-нибудь об ульяновских группировках, знаете их?
— Слышал про все и подробно изучил криминальную историю Ульяновской области. Она мне интересна как специалисту — какие события тут происходили и происходят, чтобы иметь возможность прогнозировать ситуацию, понимать, на что нужно обратить внимание. Могу сказать, что мы не позволим группировкам вести свою деятельность в регионе.
Контакты наладил быстро
— Ранее вы занимали в Пензе должность замначальника УМВД. Это высокий пост, но все же руководитель Управления в субъекте — это другой уровень внимания к своей персоне, ответственности, публичности. Сложно было перестроиться?
— В Пензенской области я работал начальником полиции — это большая должность, серьезная, но имеет свою «узкоколейность». Руководство Управлением подразумевает более широкой объем задач и обязанностей, но работать интересно. Помогает мой опыт «на земле» — я прошел все этапы службы, все знаю.
Что касается публичности — я человек открытый. Считаю, что чем быстрее люди будут узнавать от первого лица правду о наших действиях, тем лучше. Хотелось бы, чтобы вторая сторона, журналисты, тоже была в этом заинтересована. Взять то же телефонное мошенничество: если мы постоянным информированием, ежедневным повторением отложим на подкорке у людей, что не надо отвечать, если звонит «служба безопасности», то все будут только благодарны.
— Руководитель Управления — это в том числе и политическая фигура. Как планируете взаимодействовать с органами власти, встречались ли уже с кем-то из руководства региона?
— Я знаком со всеми — сделал это в первые две-три недели. Где-то сам напрашивался: познакомиться, получить информацию, узнать о проблемах. Кто-то выходил на меня сам и предлагал встретиться. Контакты наладил очень быстро. Со всеми органами власти я на связи, объехал все районы, отделы МВД, чтобы понимать обстановку. И взаимодействие конструктивное и продуктивное. С депутатами тоже общаемся, от любых партий.
— На отчете в ЗСО коммунисты вас просто засыпали вопросами…
— И это хорошо! Чем выше активность населения, тем лучше. Проблемы начинаются, когда мы пытаемся что-то замалчивать.
— Существует ли межведомственная конкуренция среди правоохранительных органов, например, по громким уголовным делам?
— Раскрытие преступлений — труд коллективный, не одного человека и даже не одного ведомства. У людей может складываться другое впечатление, потому что они обычно общаются с одним человеком — либо участковым, либо следователем. Плюс в фильмах им показывают, что всю работу делает один герой: и задержал, и раскрыл, и в суд направил. Но в кино ведь собирательный образ.
Так что конкуренции у нас нет, только поддержка. Мы взаимосвязаны: даже если сотрудники Следственного комитета возбудят по нашим материалам дело, мы однозначно будем работать с ними до конца. Потому что надо будет вызвать свидетелей, изъять похищенное, провести следственные действия. Полиция может заниматься всеми видами преступлений, мы обязаны принимать все заявления.
Будут кадровые выводы
— Как будете выстраивать кадровую политику — ожидаются ли в руководстве УМВД новые лица?
— Коренных изменений нет. Я пришел в феврале, и мне нужно определенное время, чтобы принять кадровые решения. У меня все же свой подход, и я понимаю, что и людям надо дать возможность перестроиться. Судить по итогам первого месяца было бы неправильно.
Скоро будет отчетный период, будут выводы. К некоторым есть определенные вопросы, претензии. Но оценки с моей стороны будут справедливые.
— Не планируете ли привлекать сотрудников из прежней команды, пензенского управления?
— Массовые перемещения из региона в регион не приветствуется в системе МВД. Это приводит только к тому, что местные ребята теряют интерес к службе: видят, что у них не будет карьерного роста, потому что руководители приводят своих. МВД строго на это смотрит, и люди даже несут за такое ответственность.
К тому же, коллектив здесь сильный и профессиональный, я могу найти толковых людей и внутри. В-третьих, я приехал сюда с настроем работать, а не просто ждать очередного повышения. Как бы это ни звучало банально, профессия — это моя жизнь. Меня часто спрашивают: если начинать сначала, пошел бы я в полицию? Ответ — однозначно да. На этой работе я чувствую себя настоящим человеком и настоящим мужчиной. Мне нравится делать добро, нравится раскрывать, а еще лучше — предотвращать преступления. Когда мы расследуем дела прошлых лет, где люди уже, казалось бы, потеряли надежду на справедливость, и все-таки докапываемся до истины — их взгляд дорогого стоит.
— В структуре УМВД сотрудники часто совершают правонарушения?
— Коллектив большой, и, конечно, какие-то сотрудники нарушают. Хотя мы должны быть эталоном и примером для людей, к чему и стремимся. Это не такие уж частые случаи, их количество очень маленькое. Но это нас не обеляет, любой проступок — удар по нашему имиджу. Столько ребят отдают себя работе, трудятся день и ночь, не видят выходных и праздников, раскрывают преступления и зарабатывают авторитет для полиции, столько у нас раненных бывает, погибших в горячих точках. И потом какой-то один негодяй совершает преступление и перечеркивает многолетний труд многотысячного коллектива. Мы относимся к такому крайне негативно.
Главное здесь — никакого замалчивания: если ты совершил преступление, ты должен понести наказание. Если дать уйти от ответственности одному, это приобретет массовый характер. Хороший коллектив — не тот, который устраивает круговую поруку и не выпускает ничего наружу. Этот тот, кто если видит внутри негодяя, может вовремя сказать: ты нас подводишь.
— Продолжая разговор о кадрах. Не так давно должность покинул начальник важнейшего следственного управления Алексей Хуртин — уже известно, кто придет ему на замену?
— Решение об отставке Алексея Хуртина было принято еще до моего прихода, в прошлом году. Мне, к сожалению, поработать с ним не удалось. Могу сказать, что кандидат на должность есть. Та информация, что есть в интернете (на место прочили Галину Шабаеву, главу следственного управления пензенского УМВД — прим.), она противоречивая. Назвать этого человека не могу — чтобы не сглазить (улыбается).
— Что касается следствия — есть ли уголовные дела, которые вы сейчас держите на личном, особом контроле?
— Не поверите, практически каждое держу на контроле. Утром в режиме видеоконференцсвязи мы работаем со всей областью сразу. Я лично провожу общий развод, и мы работаем с оперативной сводкой, в прямом контакте с территорией, оказываем ей помощь.
Всегда выделяю преступления против личности. Я запросил списки убийств прошлых лет, есть много моментов, которые меня заинтересовали, где можно обобщить некоторые преступления. Говорить о серийности пока рано, период большой, но по способу и жертвам есть сходство. Мы активно возвращаемся к этим делам с коллегами из Следственного комитета.
Второе — преступления по возрастным категориям. Для меня особый вызов — случаи, где жертвами становятся пожилые люди. Даже мошенники, похищая у них деньги, фактически совершают убийство, сокращая тем самым жизнь бабушек и дедушек. Это и преступления с несовершеннолетними жертвами, особенно против половой неприкосновенности — их в последнее время стало больше. Возможно, влияние интернета. Тенденция характерна для всей России, и мы таким случаям уделяем особое внимание. Раскрыты почти все, но от этого не легче. Самое страшное, когда подобное происходит в семье.
Но и позитивные сдвиги есть: ранее выявление, помощь населения. Если кто-то прошелся по парку и не так посмотрел на ребенка, раньше могли промолчать, теперь же сразу сообщают. Мы своевременно подключаемся и устанавливаем этих лиц. Большое количество преступлений предотвратили, и помощь населения здесь неоценима.
«Нельзя прийти домой и просто снять форму. Ты всегда опер»
— Давайте немного о вашей работе в уголовном розыске. Вы возглавляли в Пензенской области профильное управление; в одном из интервью говорили, что это особая служба, и вы сознательно шли в оперуполномоченные, хотя вас звали в криминалисты. Почему выбрали именно розыск?
— Мой путь фактически начинался с криминалистики. В девятом классе я увлекался фотоделом, и так как у меня дома не было условий, отец попросил друга-криминалиста, чтобы я проявлял фотографии у него в лаборатории. Я стал приходить, папин приятель заметил, что у меня хорошо получается, и я стал помогать проявлять ему снимки с мест преступлений. Начал постепенно интересоваться, освоил макро- и микросъемку, научился сравнивать отпечатки пальцев. Это и стало толчком.
Потом я поступил в школу милиции по линии уголовного розыска. Когда окончил ее, меня позвали в УГРО. Друг отца приглашал к нему в криминалисты, но я хотел именно раскрывать преступления.
Оперативник — человек универсальный, это не профессия, а стиль жизни. Нельзя прийти домой и просто снять форму. Ты всегда опер. Надо быть физически крепким, потому что приходится задерживать преступников, а ситуации бывают неравные. Нужно быть разносторонним — преступник преступнику рознь. Есть маргиналы, и с ними надо говорить на их языке, на жаргоне. Есть, напротив, умные, даже ученые преступники — и к ним нужно подобрать свой стиль общения. Оперативник должен уметь налаживать контакт, уметь выделять из толпы преступника. Например, со школьниками мы проводим такую игру: назначаем кого-то оперативником и провожаем из аудитории; затем выбираем среди собравшихся «преступника» и составляем его описание. Когда возвращается «оперативник», он должен по этому описанию найти человека. Это очень сложно. Если не обладаешь навыком словесного портрета, получится белиберда — общие фразы, по которым преступника не найдешь.
В уголовном розыске в тебе включается режим охотника — я всегда получал адреналин во время раскрытия дел. Ты идешь по следам преступника, должен его просчитать и вычислить, быть умнее, хитрее и сильнее.
— Какое дело за период службы считаете главным в своей жизни?
— Думаю, оно еще впереди. А главное для меня в жизни — оставаться человеком. Чем быстрее растешь в должности, чем больше принимаешь судьбоносных решений, тем сложнее сохранять баланс. Есть и профессиональная нравственная деформация, это тоже надо учитывать. Например, на месте преступления я не имею права проявлять эмоции — я должен выстроить версию, сделать работу грамотно и быстро. Постоянное напряжение, отбрасывание эмоций на задний план в какой-то степени деформирует. Но не скажу, что это плохие изменения — просто рабочие.
— А в личной жизни вам это не мешает?
— Никогда не смешиваю, умею отключаться. Но, конечно, один только звонок — и сразу вновь окунаюсь в работу.
— Вы с таким азартом говорите о работе оперативником. Значит ли это, что работа ульяновского уголовного розыска будет под особым вниманием?
— Не имею права как начальник выделять кого-то. Каждый выполняет свою определенную задачу. Работа участковых, например, не менее интересна: это первый, кто общается с гражданами. И он должен быть еще лучшим психологом, чем оперативник: например, стать рефери в семейном конфликте, принять правильное решение.
Полиции нужны люди
— Продолжая кадровую тему — на отчетах перед депутатами различного уровня регулярно поднимался вопрос нехватки личного состава. Действительно ли есть такая проблема, как она решается?
— К сожалению, некомплект действительно существует. Хотя по обеспеченности кадрами наше управление занимает четвертое место в стране. В первую очередь не хватает людей в патрульно-постовую службу, ППС. Больше всего это связано с заработной платой — в среднем у патрульных она около 25 тысяч рублей. Хотя для нас это кузница кадров: сотрудник поступает на службу и получает возможность себя проявить и понять, что ему интересно. Например, оперативника, как говорится, ноги кормят — он должен быть всегда в движении. Если человек усидчивый, ему больше подойдет должность следователя или дознавателя. ППС — тоже интересная работа, сотрудники выполняют огромный объем: пресекают преступления, задерживают подозреваемых. Это очень смелые ребята.
Людей не хватает в каждой службе. В уголовном розыске, например, 29 человек. Влияет несколько факторов. У нас есть определенные требования к здоровью, которым нынешнее поколение, к сожалению, не блещет зачастую. Есть ценз по образованию: дознавателю или следователю нужно высшее юридическое образование, сотруднику отдела по делам несовершеннолетних — педагогическое.
Пока некомплект не критичный, позволяет без ущерба выполнять работу. Но учитывая его рост, работаем с военкоматами, институтами. По сути, формировать характер полицейского надо еще со школьной скамьи.
— После начала спецоперации на Украине работа ведомства как-то изменилась?
— Увеличилось количество звонков о минировании школ и торговых объектов. Это определенные акции, информационные атаки, возможно, чтобы посеять панику, дестабилизировать работу учреждений. Проявляем оперативность, добросовестно работаем — не относимся к таким сообщениям, как к чему-то второстепенному, обследуем, эвакуируем.
Решил, что поэт, во втором классе
— Судя по вашим прошлым интервью, вы любите поэзию и сами пишете стихи. Как сформировалось это увлечение? Какие книги любите?
— Читать — мое хобби, я так снимаю напряжение. Не могу уснуть, если не прочту хоть несколько страниц. В основном, конечно, предпочитаю наших советских или русских классиков. Люблю Достоевского и Булгакова, перечитал его всего; «Тихий Дон» Шолохова — зачитываюсь и перечитываю; Василия Шукшина, Евгения Замятина, если историческое — фаворит Пикуль. Много современных интересных авторов — например, понравилась «Обитель» Прилепина.
Не сказал бы, что читаю много поэзии: иногда Рождественского, Державина; Пушкина и моего земляка Лермонтова — только в школьной программе.
Я решил, что я поэт, во втором классе. Сидел, и мне показалось, что ко мне пришла муза. Я набросал строчки: «Широка страна моя родная…» — и был уверен, что автор я. Ребята меня на руках носили, говорили, что Максим — поэт, я и сам в это уверовал. Потом пришла учительница, узнала, в чем дело, и показала мне учебник с этим стихотворением. Видимо, я где-то его услышал мимолетом и запомнил. У меня после этого открытия такой кризис личности случился! (Улыбается)
Потом в пятом классе я начал подбирать рифмы под определенные события. Поэт — это тот, к кому приходит муза, ему нужно вдохновение, а я люблю именно рифмовать — где-то размер будет не соблюден, хотя я в них хорошо разбираюсь, но мне интересно так. У меня стихи, как правило, иронические — для человека, под праздник.
Максим Петрушин согласился зачитать одно из своих произведений — поздравление ко Дню уголовного розыска. От съемки на видео полковник отказался, но разрешил привести фрагмент стихотворения.
Работать в УУР не каждому дано,
Работа эта не для слабонервных.
Нам дифирамбы вовсе не поют,
А в бой со злом бросают всегда первых.
Нас не бывает сутки напролет,
Работа нас собою поглощает,
Жизнь мимо нас проходит каждый год,
Нечасто нас родные понимают.
Мы словно зомби, словно мы больны —
С утра магнитом тянет на работу
Всегда присяге быть должы верны,
Служа закону, служим мы народу.
— Вы ведь даже сборник стихов издавали.
— Это не мой сборник. Я работал тогда начальником Вадинского РОВД, с 2009 по 2011 год. Некоторые там писали стихи, и я решил провести поэтический вечер. Предложил местной библиотеке, там восприняли идею с восторгом — вечер приурочили ко дню рождения Есенина. Я собрал своих поэтов, предложил выбрать по три стихотворения каждому. Вижу, что они стоят поникшие. Я понял: если сам не начну, они не смогут, поэтому пообещал выступить с ними. Пригласил личный состав, но предупредил: если не нравятся стихи, не приходите — иначе в зале начнутся смешки, шум, а это очень мешает.
И вот в назначенный день мы собрались. Выступили сотрудники библиотеки, местная поэтесса, член союза писателей Нина Богдашкина — какие она тексты песен пишет! Потом я прочитал, потом сотрудники — и всем так понравилось, что стали просить еще и еще. Нина Федоровна сказал, что совершенно другими глазами посмотрела на сотрудников полиции.
После этого появилась идея создать сборник. Первый назвали «Звезды в погонах», второй — «Искра души». Потом я возглавил отдел уже по двум районам, и у меня стало более 100 поэтов — появились третья и четвертая книги. Пятую издали, когда я уже был начальником уголовного розыска по региону.
— А в Ульяновской области будете применять такой опыт?
— Уже применяем. У нас такие поэты есть! Наши представители ветеранских организаций уже читают на некоторых мероприятиях.
У полицейских ведь есть и другая сторона: мы такие же люди, у нас есть чувства, интересы. А то ведь многие считают нас неотесанными, мужланами. Это не так. Взять спорт: сколько у нас спортсменов, в том числе на федеральном уровне. Мы ведем общественную работу, занимаемся с молодежью. У нас столько истинных поэтов, у них шикарные произведения — и все это остается за кадром.
Любовь к природе и року
— Как еще вы проводите свободное время?
— Мы с семьей любим разноплановый отдых, активный. Дома есть палатка, котелок, удочки. Рыбаки мы не сильные, но парочку поймать, уху сварить, палаточку поставить — наслаждение. В Ульяновской области с палатками еще не выезжал, но Волга впечатляет — и размахом, и своей пучиной: она ведь только на вид спокойная.
Если брать Ульяновск, то мне нравятся склоны к Волге — в Заволжье был в парке «40 лет ВЛКСМ», там такой шикарный пляж. Он меня поразил своей длиной и шириной, оврагами с корнями деревьев, рядом наша бесконечная матушка-река, закат. Если бы был лежак, я бы там остался — лежал и на звезды смотрел.
— А из музыки что нравится?
— Русский рок в основном: «Би-2», Виктор Цой, «Наутилус Помпилиус» — корифеи. Из зарубежных — Scorpions. «Парк Горького» была замечательная группа, очень жаль, что распалась. У «Арии» есть шедевры — не все песни нравятся, но есть несколько любимых. А вот Цоя люблю всего. Сам люблю петь, но не певец.
— Еще из ваших интервью. Вы говорили, что в жизни у вас две главные цели. Одна касается работы – в любой должности оставаться человеком, мы о ней говорили. Вторая – о личной жизни: «чтобы близкий человек по прошествии большого периода времени сказал: «Я с тобой прожил счастливую жизнь»». Если сейчас подвести промежуточный итог – вы достигаете этой цели?
— Эту цель я поставил лет в 14-15. В ее достижении есть промежуточные моменты. Я должен помогать любимому человеку в его интересах. У нас должна быть семья, дети. Их надо выучить, воспитать — нельзя быть счастливым, если у детей что-то не так. Надо работать самому, супруге. В этом году у нас с ней 25 лет совместной жизни — какие-то этапы уже достигнуты, и это моменты откровенного счастья.
Андрей Семёнов
