42-летний ульяновский художник Алексей Саперов, известный под псевдонимом Brevoll, за полтора года прошел путь от росписи стены в своей квартире до выхода на международный рынок современного искусства. Сейчас его картины в стиле поп-арт украшают дома лондонских банкиров и нью-йоркских коллекционеров. В интервью 73online.ru Brevoll рассказал, как отказался рисовать Путина, почему его трясет от работ Васнецова и что нужно сделать, чтобы «выстрелить».

— Расскажи, давно ли ты рисуешь? И когда это начало приносить доход?

— Профессионально я рисую всего полтора года. До этого все было на уровне комиксов и каракуль. В течение жизни я ничего хорошего не нарисовал, хотя пробовал и масляную живопись, и классические картины — пейзажи, но все это было не то. Так продолжалось, пока в 2019 году я не начал делать ремонт у себя в квартире. Возникла потребность в украшении стен, я начал этим интересоваться и столкнулся с проблемой — были либо картины очень дорогих художников, которые продаются на аукционах в крупных галереях, либо ноунеймов, которые не дотягивают до уровня. Поэтому я решил сам попробовать нарисовать. Дальше все банально — оценили родственники, друзья, просили повторить, и понеслось...

— Почему поп-арт?

— Я ненавижу классическую живопись, меня трясет в музеях Васнецова и Третьяковке. Я понимаю, что это история, которую нужно знать, но это не цепляет. А у жанра поп-арт вторая волна. Его пик популярности был в 60-е годы, и сейчас снова набирает обороты. В России единицы тех, кто рисует в таком стиле, но есть много более талантливых художников, которые используют его элементы. У меня же работа построена на основе классических принципов, которые были заложены в 60-х.

— Чем занимался до живописи?

— Я окончил Ульяновское суворовское училище, отучился в Краснодарской военном институте, но понял, что погоны — не мое. Долгое время работал наемным сотрудником и уже после организовал свою IT-компанию. Это до сих пор моя основная деятельность. Но во время пандемии наступило затишье, освободилось время, и я смог безболезненно для бизнеса заняться живописью.

— Как родители и друзья отнеслись к этому занятию?

— Все были в шоке, потому что многие не знали о моих навыках и о том, что в детстве у меня были попытки изобразить что-то на бумаге. Некоторые до сих удивляются тому, что это мои работыБыло несколько человек, которые на протяжении года следили за моим творчеством и только сейчас поняли, что автор я (смеется).

— Не возникает желания полностью сосредоточиться на живописи и отказаться от других направлений?

— Нет, моему бизнесу уже более 10 лет, все процессы там выстроены, поэтому удается совмещать.

— Бывает ли такое, что доход от картин больше, чем от IT?

— Во время пандемии картины мне приносили больший доход, чем бизнес. А сейчас у нас контракты с несколькими крупными предприятиями, их моё творчество по доходу точно не переплюнет. Тем более ценообразование моих работ свободное. Я могу выставлять какой душе угодно ценник. Если я хочу ограничить поток заказов - повышаю стоимость.

— Сколько картин в месяц рисуешь?

— Когда полгода назад я понял, что это востребовано на рынке и что сейчас я могу позволить себе даже отказываться от каких-то заказов, у меня была мысль повторить идею Энди Уорхола, который не делал работы в единственном экземпляре, а, наоборот, показывал, что это будет штамповаться. Я тоже хотел тиражировать и ставил себе задачу рисовать не менее 30 работ в месяц, потому что моя технология позволяет писать одновременно несколько работ. Но, к сожалению, так не получается, потому что к каждой картине индивидуальный подход. Сейчас удается рисовать 5-6 в месяц.

— Кому и за сколько продал первую картину?

— Клиент сам нашел меня через соцсети. Он был из Нью-Йорка. На тот момент у меня было написано три работы, одна из них была очень неудачной на мой взгляд, и я собирался либо закрасить ее, либо выкинуть. Но на фотографию «нормального» полотна, которое предложил для покупки, попал кусок неудачного, и оно почему-то заинтересовало его больше (смеется). Картину он купил за 1200 долларов.

(Первая проданная картина)

— Какая картина была самой дорогой?

— Работа на заказ для банкира из Лондона за 2800 долларов.

(Самая дорогая картина)

— Были какие-то странные заказы?

— Да, и до сих пор поступают, но я от них отказываюсь. Это связано с политическими убеждениями. Несколько раз пытались заказать Путина, причем за очень серьезные деньги, но у меня есть определённые взгляды и принципы, поэтому я этого не буду делать. Также было несколько просьб нарисовать обнаженных мужчин, но к этому тоже очень категорично отношусь.

— Какая работа — самая любимая?

— Мне сейчас очень нравится начало серии по мотивам сериала «Молодой папа». В ней будет около 15 картин.

— Я видела эту работу на Фестивале моды и современного искусства, она была очень популярна.

— Да, я сам не ожидал, нарисовал ее за три дня до начала выставки, хотя до этого не мог собраться с мыслями два месяца. В течение этого времени как раз посмотрел сериал, был впечатлён и воспроизвел его на холсте. Ее купил наш ульяновский предприниматель, но имя, к сожалению, назвать не могу.

— Есть такая картина, которую ты бы ни за что не продал?

— Это не про меня, я не испытываю к этому никаких эмоций.

— Что нужно делать, чтобы стать успешным художником?

— Нужно постараться выработать свою индивидуальность. Потому что сейчас миллионы художников с академическим образованием, которые в технике намного талантливее меня, но у них это не идет. Например, ульяновские, которые на Гончарова продают своих «лисичек в лесу» — это не востребовано. Я наложил свое видение на текущие тенденции, и это понравилось людям. Я создал формулу, которая выстрелила. Мне предлагали писать и портреты маслом, но я отказывался и придерживался своей концепции, поэтому у меня нет картин, за которые мне было бы стыдно. Нужно быть внимательным, следить за тем, что происходит в мире, за тенденциями. Я очень много смотрю показы мировых брендов, таких как Louis Vuitton и Prada, потому что они являются законодателями моды и задают цветовые решения. Нужно быть внимательным и реагировать на изменения.

— Все-таки это, скорее, коммерческая история — а как же искусство?

— У меня сейчас есть идея создания отдельного направления, которое будет в корне отличаться от того, что я обычно делаю. Там не будет персонажей — другие мотивы и техника. И вот это уже будет как раз про настоящее искусство. Сейчас да, это коммерция, но она не бездуховная.

— Как дальше видишь свое развитие как художника?

— Я точно прекращу работать на заказ. Больше никаких фотографий. Либо это будет очень дорого, сразу умножу ценник на 10. К концу года хочу начать сотрудничать только через галереи. В России сейчас художнику самому себя продавать очень сложно. Уровень определяется по количеству выставок и мероприятий. Сейчас мои картины размещены в трех галереях во Франции и Нью-Йорке. Проводится экспертиза, и если меня утвердят, мы будем обговаривать условия сотрудничества. Но зачастую они очень жесткие. Галереи получают эксклюзивные права на продажу картин, и на протяжении долгого времени я больше ни с кем не смогу работать. На самом деле это жесткий и грязный бизнес. Кроме того, сейчас мы с Сергеем Ждановым обсуждаем вход в Союз художников России. Хоть там и не любят современное искусство, я хочу через их мероприятия продавать свои работы, там тоже выделяется агент, который занимается продвижением.

— Почему в Нью-Йорке пользуются такой популярностью твои картины?

— Для них это очень популярное направление, плюс у меня, по их меркам, очень небольшая стоимость. Там много художников, но большинство из них занимается копиями других работ, не имея своего стиля и оригинальности. Я придерживаюсь своей технологии, мои работы можно легко определить среди других. В прошлом году много моих картин ушло за рубеж одному человеку, и, насколько я знаю, он их перепродает.