Историк Иван Сивопляс рассказывает о почетном гражданине Симбирска Михаиле Лебедеве. Прозванный в городе Плюшкиным, Лебедев экономил на всем: ел черствый хлеб, купался в реке, потому что в баню ходить было накладно, собирал на улице вещи, которые можно было продать старьевщику. Но на исходе жизни неожиданно для всех сделал широкий жест, поразивший весь город.
В 1832 году император Николай I учредил в Российской империи звание почетных граждан. «Желая новыми отличиями более и более привязать городских обывателей к состоянию их, от процветания коего зависят и успехи торговли и промышленности, Мы признали за благо права и преимущества их упрочить, — разъяснял император. – В состоянии городских обывателей устанавливается новое сословие почетных граждан».
Почетный гражданин получал освобождение от подушного налога и рекрутской повинности, освобождался от телесных наказаний в случае осуждения за преступления. Он имел право, вне зависимости от своего материального состояния, участвовать в городских выборах — а право это жёстко регулировалось имущественным цензом — и избираться на должности в городском самоуправлении, и, что немаловажно в нашей стране, всегда почитавшей разные внешние регалии, «право именоваться во всех письменных актах почетными гражданами»!
По преимуществу почетными гражданами становились купцы, не менее 20 лет пребывавшие в первой гильдии и не подпавшие за это время под несостоятельность и не «опороченные» судебным приговором. Заплатив в казну пошлину в 600 рублей, они приобретали право на потомственное почетное гражданство себе, детям, внукам и так далее, отменённое революцией 1917 года. Для примера, почетными гражданами Симбирска сделались четверо его бывших губернаторов — барон Иван Велио, граф Владимир Орлов-Давыдов, Дмитрий Еремеев и Владимир Акинфов.
Грамота о почетном гражданстве Симбирских купцов Хапковых
Но самой, пожалуй, оригинальной фигурой среди Симбирских почетных граждан сделался коллежский асессор, статский майор, Михаил Васильевич Лебедев (1821 — 1901), основавший ремесленное училище собственного имени.
«Симбирским Плюшкиным» без уважения величала Михаила Васильевича ранняя советская пресса. Симбирским Диогеном, по аналогии с великим древнегреческим философом, крайним аскетом во всём, что касалось быта, именовали Лебедева те, кто видел в его образе жизни сознательное ограничение и жизненный подвиг.
Впрочем, обзываясь Плюшкиным, давние советские журналисты по-своему приближались к авторскому замыслу великого Николая Гоголя. Его литературный персонаж, «прореха на человечестве» помещик Плюшкин, подаривший мировой психиатрии термин «синдром Плюшкина», должен был в дальнейшем, в сожжённом втором томе, преобразиться, восстать из срама и грязи, нести добро и общественное благо.
10 июля 1893 года 72-летний коллежский асессор Лебедев подарил Симбирску 66 тысяч рублей и собственное домовладение на Мартыновой (ныне Радищева) улице под устройство ремесленного училища для мальчиков-сирот. Градские мужи, тузы городского самоуправления были поражены этим широким жестом в самое сердце — ведь Михаила Васильевича в Симбирске знали все как законченного скрягу, у которого не допросишься ни снега зимой, ни грязи летом.
По утрам в вечной шинели и драном чиновничьем картузе Михаил Васильевич отправлялся на «охоту» — шел на базар, вооружась деревянной ложкой и горбушкой черствого хлеба. «Черствый хлеб, — говаривал чиновник, — чрезвычайно выгоден: и стоит дешевле, и съешь его меньше, чем мягкого». На базаре он обходил молочный ряд. Для порядка приценивался, черпал припасённой ложкой, будто на пробу, молоко из крынки, закусывал хлебом, ругал бабу за «безбожную» цену или за кислинку — и переходил к следующей. Первая, вторая, десятая — глядишь, и позавтракал!..
Михаил Лебедев в зимнем наряде. Рисунок середины 20 века
Литературный Плюшкин сделался скрягою, бывши в начале просто рачительным и экономным хозяином. «Плюшкиным» Михаила Лебедева сделала рано изведанная нужда, из-за которой в 19 лет, окончив всего четыре класса Симбирской гимназии, он должен был поступить на казённую службу писарем в канцелярию Симбирского губернатора; место, может быть, и замечательное для дальнейшего карьерного «разбега», но не самое хлебное. Михаила Лебедева ценили — он обладал замечательным почерком, прекрасно чертил и рисовал. Но ценят — не значит платят.
«Где наш «казак», беглец из Спарты, плывёт, как рыба, вдоль реки» — в таких словах воспел Михаила Васильевича сатирик Дмитрий Минаев в своей поэме «Симбирская фотография». Лебедев действительно прекрасно плавал — и даже состоял членом Общество спасания на водах, о чём свидетельствует внушительный знак общества, украшавший его чиновный мундир. До глубокой осени — и глубокой старости — Михаил Васильевич купался в Свияге. «Моржевал» коллежский асессор не только для пользы здоровья — мыться в бане ему казалось накладным!
Свияга, в которой М. Лебедев любил купаться
И прозвание «казака» Михаил Лебедев получил вовсе не за любовь к конскому спорту, а за обвисшие на казачий манер усы. В либеральную эпоху царствования императора Александра II, следуя в моде за обожаемым монархом, гражданские чиновники стали носить ранее запретные усы и бакенбарды. Усы подвивали, холили — короче, тратили на них деньги, чего Михаил Васильевич себе не позволял.
Он даже не покупал дров, поддерживая слабое тепло в доме сухим репейником из собственного сада. Убогое жилище своё Лебедев ничем не освещал. Опасаясь воров, мрачными осенними вечерами коллежский асессор будто бы ходил по двору и выл собакой, которой у него — из проклятой экономии! — никогда не водилось.
Подобно всё тому же Плюшкину, Михаил Васильевич собирал по улицам разную дрянь: ржавые гвозди, битую посуду, кости, бумажки и тряпки. «Добычу» он складывал в огромную кучу прямо в сенях дома. Рассортировав на досуге свои «сокровища», Лебедев за копейки сбывал их старьевщикам.
Ни жены, ни детей экономный Михаил Васильевич не заводил. На сослуживцев и родственников глядел косо — что пользы от дружбы, только взаймы просят! Один раз, правда, коллежский асессор расчувствовался и расщедрился. Праздновались именины племянницы, только-только закончившей гимназию. Пригласили и дядюшку Михаила Васильевича. Тот обещался сделать ценный подарок.
«Вот, — протянул он девушке свой дар, завернутый в бумаг., — Выйдешь замуж, станешь хозяйкой, эта вещь тебе очень понадобится!» Блестящее общество, собравшееся на именины, было заинтриговано, что бы мог подарить небедный дядюшка. Все с интересом следили, как разворачивала взволнованная племянница обещанный сюрприз — и в бумаге оказалась деревянная скалка для раскатывания теста!..
И вдруг Михаил Васильевич решил пожертвовать тем, что так сильно любил: «Со времени поступления моего на службу в 1840 году я ревностно желал сделать что-либо для пользы общества. Неусыпными трудами, строгой жизнью и ограничением себя во многом, наконец, с помощью Божией, достиг я задуманной мной цели.
В настоящее время, находясь хотя еще в силах, но сознавая свои лета, близко приближающиеся к упадку сил, я решился принадлежащий мне капитал, всего на сумму, с продажей моего дома с садовым местом по Мартыновой улице, в 66000 рублей с лишком, не оставляя нисколько для себя, пожертвовать, на вечные времена, для открытия в Симбирске ремесленного училища для сирот».
При этом жертвователь выставлял условия: училище должно называться «Ремесленное училище для сирот, основанное Михаилом Васильевичем Лебедевым в 1893 году», а сам он должен быть назначен его попечителем (а это, между прочим, давало права государственной службы, выслугу лет). Михаил Васильевич потребовал ежемесячного содержания в 42 рубля в месяц, больше 500 рублей, что тоже немало по тем временам, и поместить его портрет в зале Городской думы. Наконец, вишенкой на торте – похороны на городской счёт.
Зал в доме Симбирского городского общества был украшен портретом М. Лебедева
Город условия принял, ибо действительно нуждался в ремесленной школе, в квалифицированных работниках. Более того, принял очень оперативно. 9 декабря 1893 года повелением императора Александра III Дмитрию Лебедеву было присвоено звание почетного гражданина города Симбирска. А ремесленное училище его имени открылось осенью 1895 года. Курс обучения длился 4 года, по трём отделениям: столярно-токарному, портновскому, сапожному (по 8 учащихся на каждое отделение). Кроме специальностей преподавались общеобразовательные предметы (по 1 часу в день): закон Божий, чтение, письмо, арифметика. Учащиеся проживали в пансионе-приюте при училище, обучение и проживание было бесплатным.
В мастерских бывшего Лебедевского училища и портрет М. Лебедева. Иллюстрации к материалу в прессе 1920-х годов
24 воспитанника в возрасте от 11 до 14 лет оказались под командою бойкого старца. Своих питомцев Михаил Васильевич также пытался растить в самых спартанских условиях. Вместо чая воспитанников нередко потчевали мутной бурдой без сахара и чёрствым чёрным хлебом. Ну а что – чай, считал коллежский асессор, вреден для нервов, а от сахара портятся зубы!
Переход Михаила Васильевича в лучший мир только способствовал развитию основанного им учебного заведения — училище расширялось, как по числу предметов, так и по количеству участников. В 1910 году оно было преобразовано в низшую ремесленную школу имени Лебедева, для которой на месте бывшего домовладения Михаила Васильевича в 1914 году по оригинальному проекту зодчего Федора Осиповича Ливчака было отстроено двухэтажное каменное здание. В 1914 году здесь обучался уже 121 человек: 24 пансионера-сироты, 12 земских и частных стипендиатов и 85 приходящих, при этом все без исключения учащиеся бесплатно пользовались учебными и письменными принадлежностями.
Бывшее Лебедевское училище, Радищева, 39. Снимок 1980-х годов. На фасаде видны ныне утраченные лепные украшения в виде львиных голов
И даже после революции училище по привычке называли Лебедевским. Можно отменить титулы, сословия и звания, но доброго дела уже не отменишь.
Иван Сивопляс