Как Александр Сергеевич Пушкин «наше всё» для российской словесности, так Павел Любимович Мартынов (1847 – 1921) – для истории Симбирского-Ульяновского края. Он официально установил дату основания нашего города, 1648 год. А изданную в давнем 1898 году книгу Мартынова «Город Симбирск за 250 лет его существования» нередко величают «краеведческой Библией Симбирска». Скептические умы поругивают Библию за антинаучность и антиисторичность, так и Павла Любимовича принято уличать в ошибках.

Но ведь Библию записывали священники и пророки, а не выпускники исторических факультетов, и Павел Мартынов тоже не был профессиональным историком и трудом своим занимался в свободное от основной работы время. А служил он в Симбирске с 1886 года, в Окружном суде, главной губернской судебной инстанции, причём с 1899 по 1913 год был товарищем, то есть заместителем, председателя суда по гражданскому отделению.

Симбирский окружной суд, где служи Павел Мартынов

Помнится, много лет тому назад довелось мне беседовать про Павла Любимовича с одним высокопоставленным судейским чиновником, недавно назначенным в наши палестины и ничего, кроме «родины Ленина», не ведавшим о прошлом нашего края. Я заливался соловьём, какой Мартынов был замечательный краевед, сколько книжек он написал, сколько всякого насохранял для потомства, ляпнув вскользь как совершенно незначительный для меня, краеведа, факт о пятнадцатилетнем «товариществе».

«Правда? Потрясающе!» — вдруг оживился мой собеседник, и уже мне, непонимающему, начал разъяснять: «Вы знаете, у нас в системе на подобной должности человек работает четыре года, максимум пять лет. Ведь это такая ответственность, и она давит, и это очень тяжело, главное, морально. Это действительно неординарная личность!». Это было замечательно — ни один человек не умещается в наши представления о нём.

Кстати, и сам Павел Мартынов особым образом акцентировался на своей основной, юридической специальности. В своём «Кратком словаре Симбирских деятелей и уроженцев, чем-либо выделившихся из общего уровня повседневной жизни», он так, без лишней скромности, писал о себе:

«Мартынов Павел Любимович, юрист; 27 лет прослужил в Симбирском окружном суде, сначала на должности члена суда, а затем товарища председателя суда.

Историк, исследователь местной старины; автор истории города Симбирска, историй селений Симбирского уезда и многих других; небезызвестен и в юридической литературе.

Председатель Симбирской губернской ученой архивной комиссии с 1917 года. Родился в городе Кронштадте 20 апреля 1847 года; воспитывался в Петербурге в Ларинской гимназии и университете; поступил на службу по судебному ведомству в 1869 году, вышел в отставку в 1913 году».

Павел Мартынов после окончания гимназии в Петербурге

В судебную систему молодой юрист Мартынов пришёл в самое замечательное время, когда не просто разворачивалась, но уже приносила первые плоды грандиозная судопроизводственная реформа Александра II, одно из самых внушительных достижений этого второго, после Петра Великого, императора-реформатора. Полгода, с начала 1870 года, ему довелось послужить под непосредственным начальством знаменитого русского юриста, государственного и общественного деятеля Анатолия Фёдоровича Кони (1844 – 1927), назначенного товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда.

Павел Мартынов среди подчинённых, служащих гражданского отделения Симбирского окружного суда

С 1872 года Мартынов служил в аппарате Министерства юстиции, номинально считавшегося первым среди всех министерств империи. Но в 1879 году из блистательного Санкт-Петербурга Павел Любимович перебрался в неблизкий Оренбург, участковым судьёй. И здесь тоже понятно: «первое среди равных», Министерство юстиции считалось и самым бедным среди центральных ведомств, а наш герой обзавёлся семьёй, пошли дети, а жизнь в столицах никогда не бывала дешёвой…

«Что за странное отчество, Любимович?» — спросили меня однажды. Действительно, настоящее отчество Павла Любимовича было Готлибович, а фамилия — Мартингоф. Его отец, военный инженер Готлиб Георгиевич Мартингоф (1807 – 1881), дослужившийся до чина генерал-лейтенанта, был эстляндским немцем и лютеранином. Но, взяв в жёны русскую и православную барышню, Готлиб Георгиевич по существовавшим в Российской империи законам обязан был своих детей крестить в православие; а православный — значит русский!.. Много лет генерал Мартингоф прослужил в Кронштадте, столице русского флота, его старейшей базе, и сам обрусел, сделавшись Любимом Андреевичем Мартыновым. Основанная в 1836 году Ларинская гимназия, названная так в честь купца-благотворителя, стала четвёртой по счёту гимназией в столице Российской империи.

Кронштадт, родной город Павла Мартынова в 1855 году

Переезд Павла Мартынова в Симбирск из Оренбурга пришлось отложить на два месяца из-за весенней распутицы. Приехав к новому месту службы, новый член Симбирского окружного суда заселился в гостиницу «Языковские номера» на Спасской улице, в доме, некогда принадлежавшем дворянам Языковым, приятелям Пушкина, у которых поэт гостил здесь осенью 1833 года – кстати говоря, путешествуя в Оренбург, в обратном, чем у Мартынова, порядке.

Дом, где жил Павел Мартынов был снесен при строительстве Ленинского Мемориала. Фото 1967 года

Здесь, в историческом доме, случилась историческая для Симбирска встреча — в то же самое время в Симбирск из своего карсунского имения Акшуат приехал и поселился в Языковских номерах Владимир Николаевич Поливанов (1848 – 1915), большой любитель симбирской старины. С Мартыновым Поливанов в ту пору были прямыми коллегами — Владимир Николаевич служил почетным мировым судьёй по Карсунскому уезду.

Это едва ли была прямая дружба. Поливанов был амбициозен, напорист, воинственный консерватор по своим политическим убеждениям — а Мартынов не очень рвался в первые ряды, а степень его либерализма, приверженность эпохе реформ Александра II, вполне обличала густота бакенбард, переросших в бороду. Но, как часто бывает, там, где сходятся противоположности, получается плодотворное многолетнее сотрудничество.

Кроме собственных талантов Павла Любимовича, этому весьма способствовали его родственные связи. Его младший брат Александр Любимович Мартынов (1851 – после 1917) состоял адъютантом, а после шталмейстером двора великого князя Сергея Александровича (1857 – 1905), а злые современники вдобавок наговаривали, что их отношения не сводились к формально-служебным. По титулу своему великий князь, одна из самых влиятельных фигур в царственном доме Романовых, опекал множество столичных исторических обществ, организаций и музеев, и имя его легко открывало двери архивов и библиотек. Великий князь Сергей Александрович согласился принять под своё покровительство созданную в 1895 году Симбирскую губернскую ученую архивную комиссию, где Владимир Поливанов сделался бессменным председателем, а Павел Мартынов стал одним из членов-учредителей.

Симбирские деятели и ценители старины. В верхнем ряду председатель архивной комиссии Поливанов и губернатор Акинфов. Снизу справа Павел Любимович

Ко времени Мартынова история изучения Симбирского края насчитывала уже более полутора столетий. Павел Любимович активно пользовался трудами своих предшественников. Но, что как кажется особенно важно, он первый в полноте понял необходимость популяризации местной истории среди местного же общества. Из старинных газет и журналов он черпал разные забавные случаи и анекдоты:

«В селе К – е Сызранского уезда жили на разных концах два помещика, Т. и К.; у них кутежи, псовая охота, картежная игра сменялись одно другим и сопровождались всегда какими-либо эксцентрическими выходками. У обоих из них было по пушке большого калибра, и когда вздумается одному из них позвать другого к себе в гости, то он делал выстрел; если приглашаемый согласен, то отвечал тоже выстрелом, а если нет, то стрелял два раза, что означало приглашение к себе; но когда ни тот, ни другой не хотели уступить, то перестреливались до тех пор, пока не истощался запас пороха. Потом съезжались на половине пути и заключали договор, куда ехать и чем потешаться».

Быт старосветских помещиков не просто забавен, но и выразителен. Пушки большого калибра в симбирской глубинке держали отнюдь не для потешных перестрелок, а из реального опасения нападений разбойников, которые, по временам, действительно становились сущим бичом окрестного населения и требовали против себя столь внушительных аргументов, как тяжёлая артиллерия. И потешная перестрелка в этом случае тоже приобретала смысл: залпы разносились далеко, отбивая у злоумышленников желание проведать село К – е…

Павел Любимович стал и автором едва не самой популярной симбирской городской легенды о красавице Маришке, утопившейся в одноимённом озере на северной окраине Симбирска из-за несчастной любви. Мол, было прекрасное озеро — и прекрасная дама. На самом же деле был пожарный пруд на речке, точнее, ручье Симбирка, настолько заиленный, мелкий и грязный, что утопиться в нём не получилось бы даже при самой сильной безнадёге… Гидротехническое сооружение совсем не оправдало себя в пожар 1864 года, когда огонь выжег деревянную плотину, а в 1888 году пруд Маришка был окончательно засыпан и обращён в площадь. От былого безобразия не осталось и следа — а красивая легенда осталась!..

Юридически неграмотной и неточной исторически выглядела информация про симбирскую синагогу, будто бы выстроенную в 1878 году на Малой Казанской, ныне Красногвардейской улице на городские средства, воссозданной самими симбирскими евреями из камня в 1888 году — и закрытой для богослужений «на основании закона, не допускающего устройство еврейских молелен в городах, где евреев менее 300 душ — в Симбирске же их несколько менее, 158 мужчин и 71 женщина».

На самом деле здание, которое использовалось как синагога, было построено как частный дом и на частные средства, без участия симбирских городских властей. При этом закона, ограничивающего обустройство синагог в городах, где было меньше 300 евреев, вовсе не существовало. Получалось, что выдающийся краевед, исключительный юрист сел в лужу?

Подумаешь, нет синагоги!.. Но в том то и дело, что на духовные власти в дореволюционной России, кроме богослужений, накладывались разнообразные дополнительные функции — в частности, регистрация актов гражданского состояния, рождений, браков и смертей; за соответствующими справками люди сообщались к служителям соответствующих конфессий. А если их нет? Тогда браки считались незаконными, дети — незаконнорожденными, умерших хоронили по справкам из полиции, что тоже считалось унизительным (так погребали самоубийц, пьяниц, бродяг).

Павлу Любимовичу по должности то и дело приходилось сталкиваться со случаями, когда люди вполне себе респектабельные, зажиточные и уважаемые должны были через суд доказывать законность своих супружеских отношений и чад, рождённых в этих браках. Явная несуразность сообщаемой информации должна была привлечь к ней чьё-то сановное внимание, способное разрешить насущный и болезненный вопрос. И Павел Любимович вполне способствовал его разрешению — если не 1898-м, то в 1900 году Симбирский губернатор Владимир Николаевич Акинфов (1841 – 1914) «исходатайствовал разрешения Министерства внутренних дел на устройство в Симбирске еврейской молельни», после чего в губернском городе появился собственный официальный раввин, а с ним метрические книги, весьма упростившие жизнь местной иудейской общины.

Губернатор Акинфов увлекался историей и много способствовал созданию Симбирской губернской ученой архивной комиссии. После смерти бессменного председателя, губернского предводителя дворянства Владимира Поливанова недолго сиротствовавшую комиссию возглавил лично губернатор Александр Степанович Ключарев, и не для «галки», а вполне делово и серьёзно: в императорские времена архивная комиссия была поистине статусным учреждением!

В революционном 1917 году ученую архивную комиссию возглавил Павел Мартынов. С 1913 года он находился на заслуженном отдыхе, что немало способствовало «вписыванию» Павла Любимовича в революционную реальность. Он принял, как тогда говорили, и Февральскую, и даже Октябрьскую революцию. После Февраля Мартынов возглавил комиссию по разбору и изучению секретных документов Симбирского губернатора, жандармерии и полиции.

Многих людей из симбирского «общества» коробило, что краевед не осуждал открыто, а пытался оправдать революционные «эксцессы» с грабежами, убийствами и насилием в отношении «буржуев». У позиции этой могли быть и вполне семейные объяснения — зять Павла Любимовича, Василий Николаевич Фрейман (ок. 1879 – после 1940) был одним из главных большевистских вождей в Симбирской губернии, заместителем председателя Симбирского губисполкома.

Павел Любимович с дочерью Евгенией и внуками

Но родство с вождём не всегда помогало. Среди симбирских большевиков шла борьба за власть, которая самым непосредственным образом задевала тех, кто был с ними взаимосвязан. В 1919 году Павел Любимович был дважды арестован по обвинению в сочувствии к белым и в контрреволюционных действиях, но влияния Фреймана хватило, чтобы его тесть был освобождён, а обвинения – сняты. Но в конце 1920 года Фрейман вынужден был покинуть Симбирск, и это не могло не отразиться на положении Мартынова. В мае 1921 года Павел Любимович заболел воспалением лёгких, на общем положении оказавшись в губернской больнице. К нему относились настолько как «ко всем», что после смерти 21 мая 1921 года усопшему не подвязали челюсть…

Титульный лист главного труда Павла Мартынова

«Краткий словарь Симбирских деятелей и уроженцев», над которым работал Павел Любимович в последние годы жизни, так и остался в рукописи. Рукопись эта, по счастью, не сгорела, а была опубликована в 2008 году. В «Словаре…», кстати, поместился и самый знаменитый симбирский уроженец:

«Ульянов, Владимир Ильич, всемирно известный вождь международного пролетариата; социалист, теоретик и демагог. Под псевдонимом «Ленин» сыграл одну из главных ролей в Российской революции».

Рукописная стариница Краткого словаря с записью о Владимире Ульянове

Иван Сивопляс