Симбирский краевед Сергей Петров известен, пожалуй, каждому, кто сталкивался со сферой культуры. Исключительно неравнодушный к родному краю, он мечтает сделать Ульяновскую область знаковым местом, вернуть ей утерянный статус «туристической Мекки». Петров доказал, что нам действительно есть чем похвалиться.
Именно с его легкой руки регион стал родиной Колобка; в городе установили обломовский диван с тапочками, бюсты Пушкину и Лермонтову. Фонтанирующий идеями и новыми находками (благодаря ему список симбирян-ульяновцев, прославивших малую родину, стал намного длиннее), Сергей Борисович всегда заряжал своей энергией.
И тем сложнее было воспринять новость, что он, после перенесенного ковида, попал в реанимацию и находится на ИВЛ. 73online.ru помог разыскать родственников краеведа, которые признались, что месяц назад резко потеряли с ним связь. Мы очень надеемся на выздоровление Сергея Борисовича!
В декабре Петров дал нашему порталу большое интервью об ожиданиях от новой власти и главных проблемах ульяновской культуры. Мы не успели его опубликовать, планировали доработать и обсудить с ним, задать дополнительные вопросы. Но помешала тяжелая болезнь. Сейчас, когда организм нашего любимого историка борется за жизнь, мы публикуем содержание разговора. Надеемся, что тысячи наших читателей прочтут его идеи и выводы и направят лучи добра, свои молитвы и добрые мысли в надежде на выздоровление этого замечательного и неординарного человека...
— Сергей Борисович, с какими эмоциями восприняли перемену власти? Какие первые впечатления?
— Я разочарован первыми шагами нового губернатора и его замов. Сергей Иванович Морозов был более открытым человеком. На протяжении 16 лет я как краевед, гражданин и патриот был с ним в постоянном контакте. Часто дело доходило до столкновений, но он мне помогал неоднократно. Защитил нас с колебяткой, хотя было много нападок, и Ульяновск стал родиной Колобка. Поддержал философский диван, даже фотографировался на нём. Блинная столица в Сенгилее тоже получилась благодаря ему, хотя сейчас она завяла.
Алексей Юрьевич, на мой взгляд, более закрытый человек. Он имеет высочайшее техническое образование (про него в кулуарах говорят, что он кондовый технарь). И, что печально, начал с ошибок. Заявил, что на оползневом волжском склоне надо восстанавливать «Ленинские горки». Мы долго боролись против этого проекта, суд проиграли, но практически сразу же произошел оползень. Нам бы жить в нормальном городе, решить проблемы с транспортом, с медициной…
— То есть надежд пока ваших губернатор не оправдал.
— Я отметил двойственность его позиции. Когда Алексей Юрьевич только приехал в Ульяновск, прогулялся по нему, он заявил, что город неухоженный, хаотично точечно застроен. А недавно заявил, что «Ульяновск очень нравится».
Губернатор заявляет, что нужно 14 миллиардов рублей для укрепления косогора, страшного оползня, который тянется на несколько километров. И вдруг говорит, что на склоне будет все застраиваться, и немедленно. Внизу сделают набережную.
Я побывал у начальника городского управления по стратегическому планированию, реализации национальных проектов и цифровой трансформации Андрея Федорова, рассказал про проекты, которые реализовал в Ульяновске (а их более 50), а также о том, что еще не воплощено в жизнь. В том числе о новом речном вокзале на левом берегу Волги, вблизи Президентского моста. И Федоров заявил: у нас будет новый речной вокзал, но под мемориалом и общежитием педуниверситета. Чтобы туристы пешком могли подняться в гору и посетить Мемцентр. Только представьте: крутейшая гора, помойки справа и слева, какой турист туда пойдет, какое впечатление останется? Кроме того, тут же оползневая зона. Какая стройка?
Оказывается, решение уже принято! Я увидел полную закрытость, отсутствие гласности и связи с общественностью. Вместо того, чтобы сказать — я новый человек, сначала изучу вопрос, проведу разведку, узнаю побольше — решения принимаются. Причем в кабинетах. Какой речной вокзал может быть в оползневой зоне? Это просто деньги на ветер.
— Что еще вам не понравилось в новой власти?
— Очень медленно идет смена чиновников. В нашем министерстве искусства и культурной политики никаких перемен: они как работали, так и работают — очень плохо. Они не защищают наше культурное наследие, не знают его и не хотят использовать грамотно. А у нас ведь такие имена!
Взять хотя бы Пушкинскую тему — она же золотая! Трудно найти еще одно имя, с которым так много связывает наших земляков — и Карамзина, и Александра Ивановича Тургенева, и Языкова. Потомок поэта, Саша Пушкин, похоронен на кладбище на Карла Маркса. А усадьба в Языково! Это же последнее пушкинское место в России, которое не восстанавливается.
Президент подписал указ о праздновании 255-летия со дня рождения Пушкина в 2024 году. Уже бы этой темой заняться и деньги привлекать, а они все проваливают.
— Почему так происходит?
— За этот объект отвечает несменяемый директор Краеведческого музея Юлия Володина и ее приближенные. Думаете, они хотят пахать и строить? Зачем? Я общался с директорами пушкинских музеев, все, кто был на «Пластовской осени», говорят: восстановите усадьбу! Это такой шикарный проект для региона, и не только. Можно было бы сделать большой пушкинский маршрут, который бы связал Нижегородчину, Языково, Оренбург. От культуры нужно получать доход, у нас же она, наоборот, стоит с протянутой рукой и робко просит денег.
— Что скажете о реставрации Мемориала?
— Это катастрофа, с которой Алексею Русских еще предстоит разбираться. Мало того, что сама конструкция здания неудачная, уже были потопы, из-за которых утрачены некоторые экспонаты. У минкульта нет концепции создания музея. Старый музей делали профессионалы из Академии художеств, профессора, историки. В художественном отношении были очень ценные вещи. Сейчас все сломали, но что будет дальше? Предложенные проекты не выдерживают никакой критики. Непонятно, какой будет экспозиция — помпезной или современной. До сих пор не раскрыты важные темы, касающиеся Ленина. Нужен консолидированный взвешенный взгляд.
И вообще — мемориалу здесь не место.
— Как так?
— Он должен находиться в Петербурге или Москве. А у нас, на месте дома, где родился Володя Ульянов, нужно было сделать заповедник, отражающий юношеский период его жизни, и сохранить все так, как было в те времена.
Все это надо теперь расхлебывать. Но есть ли у нас дискуссии, свобода слова, собрания с общественностью? Увы: все решения принимаются кулуарно. Раньше было плохо, стало еще хуже.
— Сложно найти общий язык с чиновниками?
— Какой бы у него ни был кругозор, образование, если человека посадили в кресло, он считает себя хозяином. Любая попытка внедриться воспринимается как нападение на монополию.
Я написал в прокуратуру жалобу на директора фонда «Ульяновск — культурная столица» Татьяну Ившину.
— Что вас не устраивает в ее работе?
— У нас по сути два минкульта: просто министерство и ее фонд. Но это самодеятельная организация, которая должна доставать гранты из разных источников, проводить акции. Ившина же, под предлогом того, что Ульяновск должен стать культурной столицей Европы, объездила лучшие страны Запада.
Знаменитые культурные форумы — это дорогостоящие посиделки, на которые ушло много денег. Приезжали известные люди, ходили по коридорам, давали интервью, получали подарки, им было все равно, что происходило в зале.
А как вам нравится неделя культуры Ульяновской области в Париже? Заметьте, не в Барыше! Запрошенные Ившиной деньги не выделили — на них можно отремонтировать шесть клубов в регионе.
В целом минкульт не признает никаких ошибок, только хвалится.
— Что именно вы имеете в виду?
— К примеру, за 20 лет в Ульяновской области закрылось около 100 библиотек. Открываются модельные библиотеки, но за счет Москвы. А минкульт хвалится, будто это их заслуга. В провинции люди работают за копейки. Некоторые библиотеки работают по три часа в день, когда люди на работе. Кто к ним ходит?
Вспомните скандал с 8-й библиотекой. Это был ужас. Разогнали людей, которые работали здесь по призванию. Повторюсь, любая самостоятельность, инициатива, предложение воспринимаются как нападение на территорию — а ты что, умнее меня? Что ты там предлагаешь?
— Что из последнего вас больше всего задело?
— История с колоколами. Есть мнение, которое высказали высококлассные инженеры-акустики, специалисты по металлу — колоколов 1785 года, таких, как есть у нас, осталось считанное количество. Нужно очень бережно звонить в них. У нас же колокола используются как рельсы, как железный колпак, по которому лупит 24-килограммовый боек. Я доказываю, что надо спасать колокола срочно, начинается такая борьба и противодействие! Говорят, что церковь отделена от государства.
В целом, где ни копни — проблемы. Попробуйте обратиться в Управление по охране культурного наследия Ульяновской области, получите палки в колеса. Я пытаюсь открыть мемориальную доску на доме по Гончарова, 36 в честь выдающегося пушкиниста Михаила Дмитриевича Беляева. Он здесь родился и жил. Но столько проблем, чтобы закрепить кусок искусственного мрамора 60 на 40.
Сначала мне написали позорную отписку, что «сведений, что Беляев здесь родился и жил, не имеется». Я нашел доказательства, предоставил. Но волокита продолжается. Между тем в Петербурге нашего земляка очень чтят. Проходят Беляевские чтения, издается Беляевский сборник…
У меня впечатление, что чиновники люто ненавидят Россию.
— Много у нас земляков, которые пока еще не достойно прославлены?
— Достаточно! Во Дворце книги есть Центр японской культуры. Три ставки выделено, область оплачивает. Для чего? Приезжал японский посол, ему подлебезили, открыли центр.
У нас есть колоссальное наследие Тургеневых! Но открыть центр тургеневоведения — нет, увольте. Япония важнее. При этом постоянно сворачивается финансирование культуры. Только в заксобрании проголосуют за бюджет, как с культуры начинают снимать деньги. Доходит до смешного: мы пытаемся издать сборничек с престижными авторами из Питера и Москвы для художественного музея. Стоит 70 тысяч, но денег нет. К сожалению, это московская политика — тратить на что угодно, но не на культуру. А ведь все страны стараются на ней заработать.
А что у нас творится с сувенирами!
— Что именно?
— С талантливыми людьми мы разработали массу сувенирных проектов. Но на всех выставках Ульяновская область представлена балалаечкой, на которой не сыграешь, и кепкой Ленина, которую носить не будешь.
В целом с туризмом не очень хорошо. Взять Сенгилей, где вбухали 11 миллионов рублей в благоустройство набережной. Местные мне рассказывали, что здесь негде толком остановиться и пообедать, а маршрутка последняя уезжает битком чуть не в 16.00. Кто сюда поедет гулять на набережную? О каком туризме может идти речь, если в Сенгилее нет причала — к нему не может пристать ни один теплоход? А ведь все условия есть: и места красивые, и парк, и блинных можно наоткрывать (столица же!). Поставьте к берегу баржу, чтобы люди могли переходить, и вопрос решен.
— А в Ульяновске что бы вы сделали в плане развития туризма?
— Недавно снова заговорили об улице Федерации, что ее неплохо было бы сделать пешеходной. Мы этот вопрос обсуждали еще более 20 лет назад. И я считаю, что улицу нужно отреставрировать, сделать «под 19 век». У меня даже есть проект — «Обломовка», культурно-этнографический проект. На Федерации можно было бы открыть номера, постоялые дворы с блюдами, описанными в романе Гончарова (их хватит не на одно меню), лавки, где продавать халаты и туфли Ильи Ильича, дом Обломова с актерами, разыгрывающими сцены из книги, угощать квасом «Захар»… Но противников реставрации улицы много — это, прежде всего, архитекторы и застройщики, которые думают, как бы все сломать и возвести очередные башни.
И вот что важно. Никто — ни минкульт, ни фонд «Ульяновск — культурная столица», ни ночная мэрия, ни молодежное правительство ничего для улицы Федерации не предлагают. А ведь она важна, людям, которые живут рядом, даже погулять выйти некуда. Мы с «Обломовкой» обошли бы всех! Пока же в Мышкине теплоходов на порядок больше, чем в Ульяновске.
Но нельзя всю культуру сводить к одному Петрову. У меня и без того прозвище «министр культуры Ульяновской области». Потому что я — везде.
Виктория Чернышева