«Все, что сделано для облегчения памяти, для того чтобы помнить или поминать, не забыть чего-либо», определял слово «памятник» великий знаток русского языка Владимир Даль. Но в сознании большинства людей, памятник – это произведение монументального искусства. Как правило, скульптура или композиция, запечатлевшие определенное историческое лицо или выражающие некую идею или историческое событие.

Муза Клио, древнегреческая богиня Истории, венчающая симбирский памятник Николаю Карамзину – символ того, над чем и ради чего трудился великий симбирский уроженец – российская история. Первый скульптурный памятник в Симбирске – один из первых в российской провинции – открылся в 1845 году. Долгие 78 лет памятник Карамзину оставался единственным монументом в городе.

Горожане его явно не жаловали: перенасыщенный высокой символикой монумент простые люди просто называли «Чугунной бабой». Может быть, поэтому симбиряне не спешили с установкой новых монументов? Обжегшись на молоке, дескать, дуют на воду. За это нашим предкам пеняли, мол, Симбирск – единственный губернский город в империи, в котором нет ни единого памятника императорам!

Может, поэтому в этом городе родился и рос могильщик империи Владимир Ильич Ульянов-Ленин?

Второй памятник в Симбирске

Наконец, город дождался своего второго памятника. 1 (13) сентября 1913 года в Симбирске торжественно открыли памятник председателю Совета министров, министру внутренних дел Петру Аркадьевичу Столыпину (1862 – 1911). В памяти народа Петр Аркадьевич прославлен «столыпинскими реформами», «столыпинскими вагонами» и «столыпинскими галстуками», как называли виселицы, при помощи которых решительный администратор искоренял последствия Первой русской революции 1905 – 1907 годов.

Торжественное открытие памятника П. Столыпину в Симбирске 1 сентября 1913 года

Памятник являл собой постамент из светлого гранита с накладной надписью из металлических букв: «Столыпину – Симбирская губерния», увенчанный бюстом администратора. Его изваял очень модный в те времена итальянский скульптор Этторе Хименес, он же Ксименес (1855 – 1926), чьи монументы доселе украшают многие города Италии и крупнейшие – Старого и Нового Света, от Парижа до Сан-Паулу, Буэнос-Айреса, Вашингтона и Нью-Йорка.

Скульптор Э. Хименес рядом с памятником Х. Колумбу

Смерть на фоне открытия памятника

Драматична судьба творений Этторе Хименеса в пределах Российской империи. Он создал масштабный, многофигурный памятник императору Александру II для города Киева – самый большой царский памятник в стране (на фото - ниже). Монумент торжественно открыли 30 августа 1911 года в присутствии первых лиц империи: императора Николая II, членов императорской фамилии, председателя Совета министров Столыпина, других высокопоставленных вельмож и представителей иностранных держав.

Чуть позже, 1 сентября 1911 года в Киевском городском театре, на постановке оперы «Сказка о царе Салтане» анархист-террорист Дмитрий Багров (1887 – 1911), он же секретный сотрудник охранки на очень хорошем, 150-рублевом месячном жалованье, дважды выстрелил в именно в Петра Аркадьевича, проигнорировав находившихся в зале Николая II и членов императорской семьи. Столыпин умер от последствий смертельного ранения 5 сентября 1911 года, а 12 сентября его убийца Багров, унес с собою в могилу тайну покушения.

Большинство историков сходятся на том, что выстрелы в Киевском театре стали, если не прямым заговором таких же монархистов против слишком решительного премьер-министра, то результатом осознанного бездействия тех, кто мог, но не стал предотвращать террористический акт.

«Укокошили!» - с удовлетворением отметил предшественник Столыпина в кресле российского премьер-министра, тоже деятельный реформатор граф Сергей Юльевич Витте (1849 – 1915).

Впрочем, не все были столь довольны и категоричны. Маэстро Хименес, первый и единственный раз в жизни видевший живого Столыпина на том злополучном спектакле, был так впечатлен и опечален увиденным, что отказался от гонорара за создание памятника Петру Аркадьевичу, открытому в Киеве в 1913 году, и ваял монумент на голом энтузиазме – видимо, и симбирский бюст он тоже создал безвозмездно.

Столыпин и Симбирск

Симбирское общество было потрясено, поскольку со Столыпиным связывало немалые надежды на грядущее процветание. В здешних пределах «обкатывались» многие из столыпинских аграрных реформ, под них создавались новые учреждения, строились здания – например, Землемерное училище (известное нам как старый корпус УлГТУ), открывались новые вакансии.

Меньше, чем за год до своей трагической гибели, с 11 по 13 сентября 1910 года председатель Совета министров Российской империи посещал с официальным визитом мало обласканные вниманием столь высокого начальства симбирские пределы. Петра Аркадьевича, как последнюю надежду, просили о строительстве моста через Волгу – и премьер очень уверенно обещал симбирянам мост!

В Симбирске Столыпин, его свита и первые лица губернии передвигались кавалькадой, состоявшей из двух автомобилей и кареты. В первой машине ехали Петр Аркадьевич и председатель Симбирской губернской земской управы Николай Федорович Беляков (1861 – после 1917), официально третий человек в губернии. Во другом авто – второй человек в губернии, губернский предводитель дворянства Владимир Николаевич Поливанов (1848 – 1915). Последним, в карете трясся «номер один», симбирский губернатор Дмитрий Николаевич Дубасов (1854 – 1911).

Все трое были Петру Аркадьевичу не чужими людьми. Он принимал Белякова и Поливанова в тот самый момент, когда 12 августа 1906 года террористы взорвали бомбу на даче Столыпина на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге, отчего погибло 30, и пострадало более ста человек. А Дубасов был непосредственным заместителем Петра Аркадьевича, вице-губернатором, когда тот героически, в эпоху Первой русской революции, начальствовал над Саратовской губернией.

Почему бы не проехаться со всеми троими? Почему бы не взять в свой автомобиль хотя бы самого почтенного годами, господина Поливанова? Владимир Николаевич так обиделся на покойного, что не удостоил присутствием торжество открытия бюста – и всячески, как губернский предводитель дворянства, саботировал сбор средств на его установку: деньги собирали по подписке.

Инициатором установки памятника Столыпину в Симбирске стал Александр Андреевич Мотовилов (1850 – 1920), богатый симбирский помещик, депутат Государственной Думы, весьма известный в те времена общественный деятель и политик всероссийского масштаба. В Думе Мотовилов входил в совет русской национальной фракции. Он был учредителем созданной в 1908 году партии Всероссийский национальный союз, поддерживавшей правительство Столыпина, его идеологию, стержнем которой был русский национализм.

А. Мотовилов, крайний слева, инициатор открытия памятника, вдова, сын и дочь Столыпина, в центре, на открытии памятника П. Столыпину. 1913 год

К слову, у патентованного русского националиста Мотовилова была жена-итальянка, долгие годы Андрей Александрович счастливо прожил с Ангелиной Петровной, как звалась она на русский манер, в девичестве имевшей фамилию Паста (в буквальном переводе с итальянского слово это означает «тесто»). Может быть, благодаря итальянке-супруге удалось сговориться с художественной знаменитостью, коей являлся Этторио Хименес?..

Недолгий век столыпинского бюста

Творение Хименеса украшало город менее трех лет (на фото - Памятник П. Столыпину в Симбирске, дореволюционная открытка). В дни Февральской революции 1917 года, гласит популярная городская легенда, на шею бронзовому Столыпину накинули веревочную петлю, свалили бюст с пьедестала и, проволочив через весь город, утопили в Свияге. История эта всегда мне казалась не вполне реалистичной: бюст тяжелый, до реки его тащить далеко, а в марте она закована льдом, в котором надо пробивать прорубь…

Наконец, недавно наш замечательный архивист Антон Шабалкин окончательно развеял тяжкие сомненья. Просматривая местную прессу революционных лет, он обнаружил краткую заметку, что бюст Столыпина демонтирован 21 марта 1917 года. О ярких эксцессах, сопровождавших демонтаж, типа ликующей революционной толпы, газета молчала, следовательно, их не было.

Ульяновский краевед, заместитель директора областного краеведческого музея Юрий Дмитриевич Ефимов (1946 – 2001) говорил с опорой на выявленные им документы, что творение Этторе Хименеса в 1920-е годы сохранялось «где-то на задах» Дворца книги. Он воспринимался уже не как шедевр, а в качестве доступного источника скульптурной бронзы, из которого собирались отлить бюст Карла Маркса (кстати, Маркса водрузили на место снесенного Столыпина в Киеве). Видимо, на рубеже 1920-х – 1930-х годов, в пору массовых «антиколокольных» кампаний по сбору цветных металлов, творение итальянца отправили в металлолом.

Постамент пуст не бывает

Пустой гранитный постамент остался на своем месте. После открытия в 1932 году Ульяновского пединститута, получившего имя пролетарского писателя Максима Горького, его хотели украсить бюстом писателя, но что-то не срослось.

Впрочем, идея не пропала вовсе и возникла вновь уже в послевоенной действительности, когда город стал центром образованной в 1943 году Ульяновской области и готовился отметить в 1948 году собственное трехсотлетие.

16 марта 1948 года газета «Ульяновская правда» сообщала читателям: «Московский скульптор Самуил Махтин, автор широко известного памятника академику Вильямсу, изготовил для Ульяновска бронзовый бюст нашего земляка-писателя Ивана Гончарова. Бюст Гончарова будет установлен в сквере Дворца книги имени Ленина».

Член Союза художников СССР, заслуженный художник Кабардино-Балкарской АССР Самуил Осипович Махтин (1902 – после 1970) был известен как автор скульптурного оформления Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, ныне ВДНХ. Он специализировался на жанровой городской скульптуре, украшавшей парки многих городов Советского Союза. Лепил малые скульптурные формы, бюсты и композиции на революционную тему, украшавшие столы и шкафы в кабинетах советских начальников.

Официально открытый в 1947 году в Москве памятник российскому и советскому «американцу» академику, Герою Труда, почвоведу и агроному Василию Робертовичу Вильямсу (1863 – 1939) стал высшим достижением в карьере Самуила Махтина. В 1968 году в Нальчике Самуил Осипович изваял памятник Комсомольцам, отдавшим жизнь за Родину, получившим неофициальную популярность, шагнувшую далеко за пределы Кавказа, как памятник Фантомасу.

Фантомас из Нальчика

К ульяновскому бюсту Самуил Осипович подошел основательно. Собрал и обработал иконографические материалы, фотографии и портреты писателя, специально приезжал в Ульяновск, чтобы оценить сохранившийся постамент и окружающий пейзаж, в который надо будет вписывать новый памятник.

Два автора для второго бюста

Но в 1948 году в СССР грянула кампания по борьбе с «безродным космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом», носившая выраженный антисемитский характер. Ваять Самуилу Осиповичу русского писателя Ивана Александровича Гончарова, видимо, было признано неуместным. 9 июня 1948 года газета «Ульяновская правда» сообщала новую информацию: «По модели московского скульптора Афанасия Ветрова на Мытищенском бронзолитейном заводе закончена отливка бронзового бюста русского писателя Ивана Гончарова в две натуральных величины. Скульптура будет установлена на родине писателя в городе Ульяновске».

Член Союза художников СССР, участник Студии военных художников имени Грекова Афанасий Васильевич Ветров (1900 – после 1970), кстати, тоже работал над скульптурным оформлением ВСВ-ВДНХ. На заднике бюста Гончарова можно видеть автограф «А. Ветров». Но точно ли Афанасий Васильевич целиком и полностью автор? Судя по сжатому времени между газетными заметками, отсутствием подробностей о работе Ветрова над бюстом, Афанасий Васильевич мог «подхватить флаг» из рук опального Самуила Осиповича и выдать работу Махтина за собственную.

Для советского времени это было, в принципе, распространенной практикой, когда друг или совестливый человек выдавал за собственную работу другого человека с неудобной национальностью, фамилией, политическими взглядами. Он получал гонорар и возвращал его по принадлежности, тем самым, давая возможность жить законному, но опальному автору, содержать семью.

И если так, то бюст Гончарова получается и памятником человеческой дружбе.

История продолжается

Бюст Гончарова торжественно открыли 12 сентября 1948 года – всего одним днем раньше, чем (13 сентября 1913 года, если по новому стилю) случилось открытие памятника Столыпину. Фотографий с этого события мне видеть не приходилось, видимо, оно не так афишировалось в контексте эпохи, как установка бюста Столыпину. Да, Гончаров, с одной стороны, признанный классик – но, все-таки, не Толстой и не Достоевский. С другой стороны, Иван Александрович – состоявшийся царский чиновник, штатский генерал, последовательный критик «жалких и несамостоятельных доктрин материализма, социализма и коммунизма», как он сам написал однажды. Родство душ с Петром Аркадьевичем!

Так что, может, совсем не зря 75 лет бюст Ивана Александровича занимает место, некогда предназначавшееся Столыпину, не выстоявшему против вихрей революции и четырех годков? Несколько лет назад, с подачи нашего неугомонного, ныне, к сожалению, покойного катализатора идей Сергея Борисовича Петрова разворачивалась кампания по возвращению Столыпина на «историческое место», правда, не реплики, а современного творения Зураба Константиновича Церетели.

Кампания, к счастью, окончилась ничем – все остались «при своих», то есть, на своем месте. Да, Зураб Константинович, пожалуй, мог бы посоперничать с Этторио Хименесом по числу монументов, возведенных в разных уголках мира, но он, в отличие от итальянца, не видел живого и смертельно раненого Петра Аркадьевича. Искусство ценно тем, что хранит эмоции – а эмоции неповторимы…

Иван СИВОПЛЯС,

научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина».