Специальный корреспондент 73online.ru Сергей Красильников рассказывает всю правду о том, как делалось ток-шоу с Миланской и Ермаковым на втором канале, почему передача «Прямой эфир» вышла в записи и какие «куски» были вырезаны.

Рано утром в понедельник мы с Евгенией Миланской вылетели в Москву, до аэропорта нас домчала съемочная группа НТВ. Перед вылетом Евгения успела дать интервью и в сотый раз рассказать об инциденте с Ермаковым.

В Москве нас поселили в гостинице "Звездная". Обстановка скромная, сервис ненавязчивый (я, к примеру, застрял в гостиничном лифте и проторчал там минут двадцать, пока зашевелились лифтеры). Зато с балкона номера хорошо видна Останкинская телебашня.

Но снимали ток-шоу "Прямой эфир" не в Останкино, а на киностудии им. Горького (там же, где снимают "Ералаш"). Киностудия производит удручающее впечатление: обветшалые здания, провалившиеся полы, обшарпанные стены, выбитые стекла. Местные работники шутят, что это декорации к фильму о войне.

За этой железной дверью под номером три находится одна из немногих отремонтированных студий. Именно здесь происходила запись ток-шоу "Прямой эфир". Технология производства передачи такова: авторский коллектив состоит из шести бригад по 4 -5 человек, каждая бригада "разрабатывает" свою тему от начала до конца - ищет героев, пишет сценарий, приглашает вип-гостей, экспертов. Съемки ток-шоу проходят дважды в неделю - по вторникам и четвергам, "пишется" за один съемочный день по две-три передачи. Передача хоть и называется "Прямой эфир", но выходит в записи. Как уверял меня продюсер, "в перспективе возможно когда-нибудь ток-шоу и будет выходить в прямом эфире, пока же проходит только его обкатка".

В гримерной на лицо накладывают толстый слой тонального крема и пудры, чтобы "фэйс" в кадре не бликовал и не лоснился.

Продюсеры шоу попросили Миланскую привезти то самое платье, в котором она пришла к Ермакову на "аудиенцию". Довольно скромное черное платье надели на манекен. До передачи с этим манекеном успела сфотографироваться почти вся съемочная группа, особенно веселилась по этому поводу ее мужская половина.

Подготовка к съемкам шла с восьми утра до полудня. Наконец открыли павильон. Пока там не было зрителей и съемочной группы я успел сфотографировать интерьеры студии.

Миланская очень волновалась перед выходом в студию, а во время съемок самого шоу была просто огорошена тем, как на нее "набросились" эксперты и оппоненты. Вот ее впечатления: "Звонили с Первого канала, ток-шоу "Пусть говорят". Я побоялась там участвовать, так как думала, что все превратится в откровенное шоу, где смакуются подробности инцидента с откровенными "пошлостями. Телеканал Россия мне показался в этом плане более приемлемой площадкой, на которой смогут собрать экспертов, для того чтобы принять меры для последующей защиты женщин.
Поговорила с ведущим программы. Хорошее впечатление. При мне пишут сценарий. Беспокоятся, что запись может не состояться, никто не хочет выступать на стороне Ермакова. Наступает день эфира. Список экспертов не показывают. О "Защитниках" Ермакова тоже не говорят. Гример всех гримирует. Мне так лицо нарисовали, что я ужаснулась, но смывать запретили, мол, глаз не будет видно.
Эфир начался. Я выхожу вместе с ведущим. Отвечаю на вопрос и сажусь на диван, начинаю рассказывать. Вся трясусь от волнения. Попробуй на всю страну расскажи кто и где тебя "щупал". Не успеваю договорить, встают люди (которым раздали все эти вопросы) и начинают ими "долбить". Экспертам в мою защиту говорить дают мало. Как только меня там не оскорбляли. Складывается впечатления, что меня провоцировали на встречное хамство и это было срежиссировано. Я просто хотела уйти оттуда, но ноги не шли. Я как в ступоре сидела на том диване и погрузилась в полнейший шок от происходящего"...

У меня остались немного другие впечатления от съемок. Это ток-шоу, это жанр, у которого есть свои законы, здесь необходима драматургия, столкновение мнений, искренние эмоции. Поэтому логично, что героев не знакомили со всем сценарным планом передачи. Пока Миланская рассказывала теперь уже в 101 раз о своей встрече с Ермаковым, в "кулисах" ко мне подошел шеф-редактор и попросил, чтобы я в своем выступлении был эмоциональным: "Когда выйдешь в студию, не садись сразу на диван, а повернись в полоборота к тем, кто защищает Ермакова и громко, эмоционально выскажи свою позицию".

«Когда человек использует свою должность в корыстных интересах, это называется «коррупция». И не важно берет он взятку деньгами или требует натурой, в любом случае работает коррупционная система, система вседозволенности начальства», - волнуясь и немного запинаясь прокричал я. А потом еще долго стоял, пока ведущий не пригласил присесть меня на диван.

Съемка длилась около двух часов, в эфир попало минут сорок. Во время записи передачи я дважды предлагал Ермакову извиниться: "Сергей Николаевич, если вы называете себя джентельменом, так ведите себя соотвествующе - извинитесь перед оскрбленной вами дамой". В этом меня поддержал один из экспертов - священник. В конце концов, Ермаков извинился, но мою реплику вырезали и зрителям может показаться, что экс-мэр извинялся по собственной инициативе (к сожалению, это далеко не так).

После съемок Евгения Миланская не могла скрыть своих слез обиды и разочарования: "Почему они все набросились на меня? Почему сами женщины не признают, что страдают от домогательств. Ну кому все это надо?".

Надо, - смею предположить, - еще как надо самим женщинам. Миланская поступила честно и правильно, открыто заявив о неподобающем поведении высокопставленного деятеля. И пусть кто-то называет ее "просто блондинкой" и советует "не лезть в политику и не играть в мужские игры", она показала пример другим - как можно и нужно бороться за свои права. А вот ульяновская "общественная палатка" промолчала.

Репортаж: Сергея Красильникова