На этой неделе в Заволжском районе осужден 34-летний Максим Кротов. Еще один ульяновец (не первый с начала этого года), устроивший у себя на квартире по проспекту Туполева наркопритон, приговорен судом к двум годам лишения свободы в колонии-поселении. Вряд ли этот человек принадлежит к целевой аудитории нового спектакля «Дурь» Ульяновского драматического театра им. И. А. Гончарова, очередной показ которого состоялся за день до приговора Максиму Кротову. Да и у самого спектакля, премьера которого случилась всего месяц назад, странная сценическая история. На малой сцене симбирской драмы он идет, несмотря на полуофициальный его запрет. А автор и режиссер «Дури» Александр Лебедев на свой интернет-странице в соцсетях практически сразу после премьеры поместил крик души: «Госнаркоконтроль закрыл мой спектакль!!! Да здравствует свобода слова и театр, как честный диалог!» 73online.ru побывал на этом театральном ток-шоу, как заявлен жанр постановки. И убедился в его художественной несостоятельности и сомнительной социальной ценности...

Хотя как раз именно социальная составляющая с самого начала была приоритетной в этом спектакле. Сначала театр получил от губернатора Сергея Морозова грант на антинаркоманскую «агитку» в рамках региональной целевой программы «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту на территории Ульяновской области на 2012-2015 годы». Цену вопроса сегодня и под пытками никто не назовет. Но, по первым субъективным ощущениям, в данном случае деньги на спектакль разделили участь многих грантов, распиленных еще по пути к реализации. Во всяком случае, вряд ли на «Дурь» потрачено больше 50 тысяч рублей. И также вряд ли по документам величина социально-значимого гранта столь издевательски невелика. Кроме того, как удалось выяснить 73online.ru, не со всеми создателями спектакля до сих пор руководство симбирской драмы соизволило рассчитаться. Включая, например, композитора и даже режиссера.

Когда Театр сталкивается с необходимостью переноса социальных проблем на сценическое пространство, говорить о высоком искусстве, как правило, не приходится. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» — это еще великий поэт Пушкин справедливо подметил. И у Есенина что-то такое было про розу и жабу. До сих пор подобное удавалось лишь считанным единицам. Посему и заниматься подробным критическим разбором «Дури» смысла не имеет. Зато есть резон поговорить о другом. Например, о том, что бросается в глаза неопределенность постановочной группы на предмет того, для какой целевой аудитории они создавали свое ток-шоу. Если для уже упомянутого Максима Кротова и ему подобных, то они вряд ли узнают себя в персонажах спектакля. Даже если решат заплатить сто рублей за билет, а не присовокупить их к сумме, требуемой на банк баша (покупку дури — здесь и далее наркоманский сленг). Благополучные и временами весьма недурно упитанные розовощекие лицедеи очень стараются попасть в масть, даже ломку изображают весьма похоже. Но тот, кто хоть раз в жизни наблюдал реальную ломку зеленой наркоты или хотя бы просто видел втертого раскумарившегося кукушонка, лишь посмеется над старательностью погружающихся в образы артистов.

И, кстати, о наркоарго. Злоупотебление им здесь полностью искупает дидактико-морализаторское «употреблять наркотики». Эта фраза красиво звучит со сцены много раз. Тогда как ни один реальный вмазанный нарк не называет ширево наркотиком. А уж слово «употреблять» скорее из словаря «кайфоломов», как подсевшие называют каждого, кто не с ними. Несколько раз за короткий спектакль звучит и «профессиональный наркоманский сленг». Но звучит как-то нарочито и неубедительно.

Актеры почти как дети. Играя в разной степени талантливо, они способны погрузиться в предлагаемые обстоятельства слишком глубоко. По секрету пара актеров из «Дури» признавалась, что в процессе репетиций у них возникало реальное непреодолимое желание попробовать. Что уж говорить о менее подготовленных зрителях. Которым статистика о состоянии наркомании в России подается в «Дури» весело, радостно и в лихих дискотечных ритмах. А мысль о том, что все равно не спрыгнешь, искренне и правдиво звучит едва ли не в каждой рассказанной со сцены истории. И, кстати, об историях. Молодой актер симбирской драмы Александр Лебедев, которому эту «Дурь» впарили, очевидно, в качестве аванса, кредита доверия, особенно гордится жизненностью сценических ходов и сюжетов, которые он-де накопал в Интернете. Не хочется разубеждать парня, но есть у меня один московский знакомец, который, не будучи наркоманом, но тоже выполняя соцзаказ, придумывает душещипательные истории от лица наркош и размещает их в том самом Интернете. «Перо» у приятеля талантливое, и пару раз на его рассказики велись даже опытные торчки. Не исключено, что и среди найденных Лебедевым в Сети историй есть такие же «правдивые», придуманные менее талантливыми мастерами художественного слова. Уж слишком порой все красиво в этом сценическом страшном мире наркоманов. Даже кратковременное вмешательство нового главного режиссера Ульяновского драматического Сергея Морозова, тезки и однофамильца главы региона, «Дурь» не спасло.

Юной подростковой зрительской аудитории, пришедшей на «Дурь», несмотря на обязательное вступительно-разъяснительное слово дирекции симбирской драмы, впору потеряться в дебрях этого ток-шоу. Среди странных и непонятных символов. Например, постоянно корчащейся массовки. Или катания по залу гигантской таблетки. Или хождения по телам одного из актеров почему-то пятой точкой к публике... А потерявшийся юный и неокрепший ум может ломануться, не разбирая дороги, в любую сторону. И от наркотиков к шоссе светлой и благополучной жизни. Но и в дебри, где вмазаться, как два файла отослать.

Возможно, именно этим руководствовался региональный наркоконтроль. Его сотрудники, побывавшие на самом первом показе «Дури», отозвались о спектакле так: «Смотреть это можно, показывать нельзя». В день, когда на спектакле побывал 73online.ru, был предварительно сделан телефонный звонок в Управление наркоконтроля по Ульяновской области. Сотрудники которого сообщили, что официально они спектакль еще не запрещали, но ими уже инициирована процедура его отзыва. Так что Лебедев в соцсетях поспешил объявить себя диссидентом и жертвой свободы слова.

И теперь, как это ни банально, в «повестке дня» всплывает один из главных вопросов: кто ответит за не совсем целевое использование антинаркоманского гранта?.. А ответ на главный вопрос о вреде «дури» и «Дури», думается, на поверхности...



Иван Собакин