Даже несмотря на сегодняшний компьютерный век, нежелание людей читать книги, изучать историю и думать о своих прославленных земляках, мало кто не слышал о поэте Николае Языкове и о знаменитом поместье его семьи. Через много веков поместье Языково поражает грамотной архитектурой, математическим расположением прудов и неуловимым духом теплоты, которое сохранилось еще от тех далеких времен.

Сейчас о знаменитом поэте Языкове говорят в лучшем случае, что он был скучающим графоманом, пописывающим стишки от безделья и ипохондрии. Однако не такой уж Языков был и ипохондрик. Знаменитый ульяновский историк и краевед Борис Петров рассказал лишь небольшой эпизод о его пребывании в имении родителей в 1830 году. На родной земле поэт встретил девушку, которая заставила его сердце сжаться от боли, а стихи его перестали передавать воинственно-настроенную лирику декабристского движения, а «пели» о любви, трепете чувств и муке невозможности быть рядом с желанной женщиной.

Великого поэта спасла кормилица

Родился Николаша Языков в зажиточной дворянской семье в марте 1803 года. Деревенская акушерка, принимавшая роды у его матери, не оставила малышу ни единого шанса на жизнь. Едва перерезав пуповину, она сказала роженице, что ее сын не проживет и суток. Однако отец младенца Михаил Петрович Языков, старый вояка, практически всю жизнь провоевавший на различных фронтах, все-таки позвал к новорожденному кормилицу. Позже в своих мемуарах, которые Николай Языков написал в Германии на немецком языке, он признавался, что если бы не кормилица Дуняша, то его «тщедушную душу» сразу призвал бы к себе Господь.

Дуняша, жившая при доме Языковых и за неделю до рождения Николаши потерявшая 6-месячную дочку, приняла к груди будущего поэта, как родная мать. День за днем она его выхаживала, пока барыня поправлялась от родов. И, видимо, терпением, заботой и тоской по умершему собственному ребенку спасла от смерти барчука. К слову сказать, Дуняша дожила до 70 лет, и все это время у них была с Николаем невидимая связь, даже когда он находился за сотни километров от родного дома.

Заморенок

В семье Языковых, где подрастали, кроме Николаши, брат и сестра, его не слишком любили и баловали. Домашние его звали «заморенком» - настолько тщедушным и болезненным он был. Будущий поэт был затворником, читал запоем, ненавидел оружие и верховую езду.

Хотя стоит отдать должное родителям - они дали ему блестящее домашнее образование. Учителя его хвалили: он преуспевал в точных науках, в истории и естествознании. Будучи совсем малышом, Николаша наотрез отказывался делать гербарий насекомых - ему до слез было жалко бабочек и стрекоз, которых надо было нанизывать на булавки.

По словам современников, которые оставили воспоминания о гостеприимном доме Языковых, Николаша жалел даже сорванные с деревьев листья, которые в то время принято было хранить между страницами книг.

Постыдная болезнь

На 12-м году жизни Николаша был отдан в институт горных инженеров в Петербург. Однако в письмах родителям писал, что хочет стать поэтом и в этом видит свое призвание. Родители его не понимали и даже хотели лишить наследства, потом смирились и махнули рукой в надежде, что сын когда-нибудь остепенится.

А дальше в жизни Языкова была самая яркая и захватывающая пора. Он уезжает учиться в Германию и очень увлекается традиционными студенческими пирушками. В Дерпте появляются его стихи, в которых царствует мир молодого раздолья и вольнолюбия. Он пишет во славу вина и веселья. Именно в этот период он почувствовал первое недомогание и обратился к врачу. Врач ставит диагноз «нехорошая болезнь» (сифилис). К этому времени он уже был знаком с Жуковским, Дельвигом и Пушкиным.

Вернувшись в Россию, он некоторое время погостил у Пушкина в Михайловском и до последних дней с теплотой вспоминал их долгие разговоры и знакомство с няней великого поэта Ариной Родионовой.

Усадьба Языково

Антошка

В 1830 году Николай Языков возвращается в родовое поместье Языково. Вот, что прямо с дороги он пишет своему другу Дельвигу: «Друг мой! Вот и все, что со мной произошло за мою жизнь. Тут тихо, как в могиле, мрачно, как на дне морском, и нет надежды вырваться, как из каземата». Мог ли подумать пишущий эти мрачные строки Николай, что вскоре старое уютное поместье заиграет для него всеми лучами радуги, а просыпаясь, он будет благодарить бога за огонь любви и надежды, который горит в его сердце.

Дворовую, которую все звали Антошкой, он долгое время не замечал. Поэт был погружен в свое самочувствие и нерадостные мысли. Однако как-то провожая уездного доктора, он со спины увидел Антошку, развешивающую белье, и не мог оторваться взглядом от покатых плеч, тонких рук и осиной талии.

В своем дневнике в этот же день он написал: «О боже! На что растрачены все эти годы! Увидел Антонину - и как ушат воды! Как хороша, свежа и, сразу видно, неопытна в любви. Подошла ко мне, а от нее пахнет сеном и парным молоком и еще чем-то. Почти в обмороке пишу».

А дальше - головой в омут! Языков пишет в дневнике: «У нее волосы, как море до пояса с рыжинкой, такая же рыжинка в ее карих огромных глазах... Вчера подошла сама, просила дать ей урок грамматики. А глаза просто просят к ней прикоснуться. Но я не хочу ее заразить своим смертельным недугом. Пусть будет счастлива и растит детей. А сам в подушку плачу...».

По словам историка Бориса Петрова, так и неясно, были ли близкие отношения между Николаем Языковым и дворовой девкой Антониной, но то, что она стала его последней в жизни любовью, не оставляет сомнений.

Интересно, что Николай Языков умер только в 1847 году, то есть его «постыдная» болезнь длилась еще 17 лет. Известно, что когда он умер и его обмывали, с него сняли кулон, в котором были локоны его Антошки.

Антонина Ферапонтова (Антошка) умерла в 1839 году. К ней многие сватались, но она так и не вышла замуж. Перед смертью у нее было обезображено лицо. При отпевании никто не подходил близко к гробу.

Анна Смолина